Рэй БРЭДБЕРИ
СПУСТИСЬ В МОЙ ПОДВАЛ
Гая Фортнума разбудила субботняя суета. Он лежал с закрытыми глазами,
наслаждаясь каждым ее звуком. Внизу жарится бекон: Цинтия будит его
превосходным завтраком, а не криком. По другую сторону коридора Том
принимает душ. А в дальнем мире шмелей и стрекоз чей это голос проклинает
уже погоду, время и гипертонию? Миссис Гудбоди? Да. Опора христианства,
метр восемьдесят без обуви, отличная садовница, вегетарианка и местный
философ. Он встал, поднял жалюзи и высунулся, чтобы послушать ее крики.
- Получайте! Попробуйте-на этого! Это пойдет вам на пользу!
- Приятной субботы, миссис Гудбоди!
Старушка замерла в облаке инсектицида, бьющего из огромного
распылителя.
- Чепуха! - крикнула она. - Какая может быть приятность со всем этим
дьявольским сбродом!
- А что на этот раз?
- Я не хочу, чтобы все воробьи начали чирикать об этом, но, - она
подозрительно осмотрелась, - что бы вы сказали на то, что я - первая линия
обороны против летающих тарелок?
- Превосходно, - ответил Фортнум. - Скоро у нас будет ракетная связь
между мирами.
- Уже есть! - Нацелившись на живую изгородь, она пыхнула еще одним
облаком. - Ага! Вот вы где!
Он убрал голову из окна, уже не в таком хорошем настроении, в каком
проснулся.
Бедняжка эта миссис Гудбоди. Всегда была воплощением здравого
рассудка, а теперь - склероз.
Зазвенел звонок у двери. Он схватил халат и был уже на середине
лестницы, когда услышал голос:
- Заказная бандероль для мистера Фортнума.
Он увидел, как Цинтия возвращается от входной двери с небольшим
свертком. Он протянул руку, но она, покачала головой: - Это твоему сыну.
Том оказался внизу так быстро, как будто бежал на ста ногах.
- Чудесно! Наверняка с Фермы Больших Болот!
- Хотел бы я так радоваться обычной посылке, - заметил Фортнум.
- Обычной?! - Том торопливо срывал шнурок и бумагу. - Ты не читал
последних страниц "Попьюлар Меканикс". Ну, наконец-то!
Все заглянули в небольшую открытую коробочку.
- Что "наконец"? - сказал Фортнум. - Что там?
- Грибы Джумбо-Гигант-Разводи-Сам! Гарантированный доход!
- Ясно, - сказал Фортнум. - Как это я не догадался сразу.
Цинтия взглянула искоса.
- Такие маленькие...
- "Фантастический прирост грибной массы всего за двадцать четыре
часа, - Том цитировал по памяти. - Можно разводить в собственном
подвале...".
Старшие Фортнумы переглянулись.
- Ну что же, - признала Цинтия, - пожалуй, это лучше, чем ужи и жабы.
- Конечно! - Том убежал.
- Послушай, Том, - мягко сказал Фортнум. Том остановился в дверях
подвала. - В следующий раз вполне хватит обычной посылки.
- Да ладно уж, - сказал Том. - Они чего-то там напутали. Думали, что
я какая-то богатая фирма. Авиапочта, заказная - кому это по карману?
Двери подвала захлопнулись.
Фортнум, ничего толком не понимая, посмотрел на упаковку, потом
бросил ее в корзину. По дороге на кухню он заглянул в подвал. Том уже
возился в дальнем углу, разгребая землю граблями. Фортнум почувствовал
присутствие жены, она едва дыша, тихонько заглядывала в холодный мрак.
- Надеюсь, это съедобные грибы. Не... поганки?
Фортнум рассмеялся.
- Хорошего урожая, хозяин!
Том поднял глаза и помахал рукой. Фортнум закрыл дверь, взял жену под
руку и в отличном настроении повел ее на кухню.
Около полудня Фортнум ехал в машине к ближайшему супермаркету, когда
заметил Роджера Уиллиса, своего приятеля по клубу, учителя биологии в
городском лицее. Тот нетерпеливо махал ему рукой с тротуара. Фортнум
подъехал к тротуару и открыл дверцу.
- Привет, Роджер. Подбросить?
Уиллис торопливо прыгнул в машину и захлопнул дверцу.
- Здорово, что я тебя встретил. Ты можешь минут пять поиграть в
психиатра?
Фортнум с минуту внимательно смотрел на приятеля, потом сказал:
- Хорошо. Давай.
Уиллис устроился поудобнее и начал разглядывать свои ногти.
- Проедем еще немного... Все. Хватит. Слушай: что-то не в порядке с
нашим миром.
Фортнум беззаботно рассмеялся.
- По-твоему, это в первый раз?
- Нет, нет, я имею в виду, что происходит... что-то странное... что
неуловимое.
- Миссис Гудбоди... - сказал Фортнум сам себе и примолк.
- Миссис Гудбоди?
- Сегодня утром она толковала мне насчет летающих тарелок.
- Нет, - Уиллис нервно пососал сустав пальца. - Нет, нет, это не
тарелки. По крайней мере, мне так кажется. Скажи, что такое интуиция?
- Осознание того, что долгое время лежало в подсознании. Только не
принимай всерьез доморощенного психолога. - Он снова засмеялся.
- Хорошо, хорошо! - Уиллис оживился. - Именно так! Например, что-то
собирается долгое время, правда? Ты сплевываешь, не задумываясь, как у
тебя собирается слюна. У тебя, скажем, грязные руки, но ты не знаешь, как
они запачкались. Ежедневно на тебя садится пыль, но ты этого не
чувствуешь. И только когда пыли соберется много, ты ее замечаешь. Так я
понимаю интуицию. Итак, что же за пыль осела мне на мозг? Несколько
метеоров на ночном небе? Странная погода перед рассветом? Не знаю.
Какие-то странные цвета, запахи, звуки, что раздаются по дому в три часа
ночи? Гусиная кожа на руках? Не знаю, но чувствую, что пыль накопилась.
Как-то вдруг.
- Да, - обеспокоенно сказал Фортнум. - Ну и что?
Уиллис посмотрел на свои руки, лежащие на коленях.
- Я боюсь. Временами страх проходит. Потом боюсь снова, в самый
разгар дня. Я был у врача, и мне сказали, что я здоров, как бык. Никаких
семейных неурядиц. Джо - отличный парень, хороший сын. Дороти? Она
необыкновенная женщина. С ней я не боюсь состариться и умереть.
- Счастливчик.
- Но сейчас речь не об этом. Я панически боюсь за себя, за свою
семью, а в эту минуту - и за тебя.
- За меня? - повторил Фортнум. Они как раз остановились на пустой
площадке перед супермаркетом. Воцарилась глухая тишина. Фортнум повернулся
и посмотрел на друга.
- Я боюсь за всех, - сказал Уиллис. - За твоих друзей, моих, их
друзей и так далее. Идиотизм, а? - Уиллис открыл дверь, вылез и уставился
на Фортнума. Фортнум почувствовал, что должен что-то сказать.
- Ну, ладно, и что же нам делать?
Уиллис глянул на ослепительно яркое солнце, пылавшее на огромном
небе.
- Держи глаза и уши открытыми, - медленно сказал он. - В течение
нескольких дней присматривайся ко всему вокруг.
- Ко всему?
- Мы часто не пользуемся даже половиной того, что дал нам Бог. Мы
должны слышать больше, иметь более чувствительные осязание, обоняние и
вкус. Может, есть что-то необычное в том, как ветер гонит листья по этой
площадке. Может, в блеске солнца на телефонных проводах или в песне цикад
среди вязов. Если бы мы только могли посмотреть и послушать несколько
дней, несколько ночей и сравнить потом наши наблюдения. А потом можешь
велеть мне заткнуться, и я заткнусь.
- Это звучит разумно, - ответил Фортнум, легким тоном скрывая свое
беспокойство. - Я понаблюдаю. Но как я узнаю, что это именно то, о чем ты
говоришь, даже если что-нибудь увижу?
Уиллис внимательно смотрел на него.
- Ты узнаешь. Узнаешь наверняка. Иначе нам конец, всем нам, -
закончил он спокойно. Фортнум захлопнул дверцу, не зная, что ответить. Он
почувствовал, как щеки его заливает румянец. Уиллис тоже заметил это.
- Гай, ты считаешь, что я... что я спятил?
- Вздор, - сказал Фортнум слишком быстро. - Ты только взволнован, и
это все. Тебе нужно взять пару недель отпуска.
Уиллис кивнул головой.
- Встретимся в понедельник вечером?
- Когда хочешь. Заходи.
- Надеюсь, что зайду, Гай. На самом деле надеюсь. - И он ушел. Глядя,
как он уходит, Гай почувствовал, что ему не хочется шевелиться. Он
заметил, что необыкновенно медленно втягивает воздух, наслаждаясь тишиной.
Он облизал губы, чувствуя их соленость, и взглянул на свою руку, высунутую
в окно машины, на позолоченные солнцем волоски на ней. По пустой площади
гулял ветер. Фортнум высунулся в окно, чтобы посмотреть на солнце, и оно
ответило ему могучим, ошеломляющим взглядом, и его ослепительная сила
заставила Гая убрать голову. Он вздохнул, потом громко рассмеялся и тронул
машину.
Холодный и запотевший стакан с лимонадом. Лед мелодично позванивал в
стакане, и лимонад был не слишком теплый и не слишком сладкий. Он
потягивал и смаковал его с закрытыми глазами, откинувшись назад в кресле
на колесиках, что стояло на тенистой веранде. В траве трещали кузнечики.
Цинтия что-то вязала, время от времени с интересом поглядывая на него. Он
чувствовал взгляды.
- О чем ты думаешь? - не выдержала она наконец.
- Цинтия, - спросил он, - твоя интуиция в порядке? Угрожает ли нам
землетрясение? Может, приближается потоп или в воздухе висит война? А
может...
- Подожди, я должна прислушаться к себе.
Он открыл глаза и смотрел, как Цинтия опускает веки и сидит
неподвижно, как статуя, положив ладони на колени. Наконец она покачала
головой и улыбнулась.
- Нет. Не будет войны. Никакого потопа, даже никакой эпидемии. А что?
- Я встретил сегодня множество пророков гибели. Ну, скажем, двух и...
Ажурные двери веранды вдруг отворились. Фортнум подскочил, как
ужаленный.
- Что случилось?
Том вошел на веранду с поддоном в руках.
- Прошу прощения, - сказал он, - в чем дело, папа?
- Ни в чем.
Фортнум поднялся, довольный, что может сменить тему.
- Это твой урожай?
Том торопливо подошел.
- Только часть. Видит Бог, они растут, как на дрожжах. Семь часов,
побольше воды и смотрите, какие они большие. - Он поставил корзину на стол
между родителями. Урожай действительно был богатый. Сотни маленьких
серо-коричневых грибов торчали из влажной земли.
- Чтоб меня... - сказал Фортнум напряженно. Цинтия вытянула руку,
чтобы коснуться грибов, но вдруг отдернула ее, сама не зная, почему.
- Я не хотела бы тебя обидеть, но... это точно хорошие грибы?
Том был оскорблен в лучших чувствах.
- А ты думаешь, что я буду кормить вас ядовитыми грибами?
- Вот именно, - сказала Цинтия. - А как их различить?
- Попробовать, - сказал Том. - Если не умрешь, значит, хорошие. Ну, а
если падешь трупом... что ж... - Он засмеялся, и это развеселило Фортнума,
но мать только скривилась. Она снова села в кресло.
- Я... мне они не нравятся, - сказала она.
- Люди дорогие, - Том со злостью схватил корзину. - Неужели все и
всегда в этом доме должно кончаться неудачей?
Он пошел прочь.
- Том... - начал Фортнум.
- А, ладно! - сказал Том. - Все считают, что если молодой человек за
что-то берется, то все это плохо кончится. Да пусть все идет к черту!
Фортнум вошел в квартиру в тот момент, когда Том швырнул поддон с
грибами в подвал. Потом он хлопнул дверью и выбежал через задний ход.
Фортнум вернулся к жене: та избегала смотреть на него.
- Прости меня, - сказала она. - Сама не знаю, что со мной случилось.
Я просто должна была сказать это Тому.
Зазвонил телефон. Фортнум вынес аппарат на веранду.
- Гай? - Это был голос Дороти Уиллис. - Гай... Роджер у вас?
- Роджер? Нет.
- Он пропал! Из шкафа исчезли все его костюмы! - Она начала тихонько
плакать.
- Держись, Дороти, сейчас я буду у тебя.
- Ты должен мне помочь, должен! Я уверена, с ним что-то случилось. Мы
никогда больше не увидим его живым, - всхлипывала она.
Он медленно положил трубку, в которой еще слышались рыдания. Ночные
