о клане Фудзиява, представители которого хранили полог трона Хризантемы...
Густав откинулся на спинку кресла и махнул рукой, показывая на стену.
- Видите тот старинный веер, мистер Смит? Это грамота, дарованная
последним китайским императором своему малолетнему сыну. Перед манчжурским
вторжением ее подписали старейшины всех городов по течению Янцзы. Тайное
братство. Прятавшее наследника и его потомков, позднее слилось с другими
подобными братствами. Так что Орден Бани и Подвязки образовался многие
сотни лет назад, а ребенок, которого тогда спасли, был одним из моих
предков.
Гамильтон замер.
- В таком случае заявление Купера, будто вы... что вы монарх...
Густав пожал плечами.
- Так гласят документы, мистер Смит. По всем законам престолонаследия
я являюсь преемником сросшихся королевских домов Европы, Азии и большей
части остального мира.
Заметив выражение лица Гамильтона, робопсихиатр рассмеялся:
- О, не удивляйтесь так, мистер Смит. Перед вами не сумасшедший. Я
абсолютно современный и, осмелюсь утверждать, полезный член нашего
общества, которое в целом одобряю. Я вовсе не требую каких-либо привилегий
за мое уникальное происхождение - это было бы абсурдом. Я обыкновенный
наследственный глава ритуального клуба, абсолютно легального, заметьте.
Наряду с тысячами других его членов я стремлюсь поддержать духовную связь
с нашим прошлым.
Гамильтон проверил, крутится ли его диктофон. Только что услышанное с
трудом укладывалось в голове.
- А другие члены вашего клуба - они тоже?..
- Наследники, вы хотите спросить? Некоторые - да. Но мы, конечно,
принимаем и новых членов, которых в последнее время становится все больше.
Однако потомственные члены клуба всегда были нашей опорой... представители
домов Цинь, Бурбонов, Стюартов, Фудзиява... Следует учитывать, что
ситуация после Слияния существенно отличалась от сегодняшней. - Тут Густав
развел руками. - В те дни неосоциализм был не таким всепрощающим и
добродушным, как теперь; он играл на низменных страстях и тяге к насилию.
Те, кто претендовал на исключительность по праву наследования или
принадлежности к старинной фамилии, оказались среди козлов отпущения.
Королевские дома добровольно и с соблюдением всех формальностей,
удалившись отдел, сложили с себя реальную власть задолго до этого и потому
пострадали не так сильно.
- Чертовски интересно, - воскликнул Гамильтон, - а я-то думал, что в
эпоху парусных фрегатов и аэропланов королей и королев уже не осталось.
- Это не совсем так, хотя они старались держаться в тени. Я думаю,
что скрытность стала их второй натурой, но реальной необходимости в ней
уже не было.
Гамильтон согласно кивнул, хотя в глубине души чувствовал, что его
хотят одурачить. Пусть доктор Густав называет себя современным человеком,
но пылающий взгляд Купера говорил совсем другое! Да еще это наследственное
членство! До чего оригинально!
Гамильтон с трудом сдерживал радость. Он натолкнулся на настоящее
подпольное братство! Кажется, это первое тайное общество, обнаруженное
после - как их там? - марксистов, о которых писали журналы лет двадцать
назад. Маленькая сплоченная группа в течение многих веков стремилась к
единственной цели - завоеванию мира. После разразившегося скандала члены
группы разъехались в разные уголки света, и вскоре о них забыли.
Гамильтон продолжал улыбаться доктору Густаву, но думал уже только о
своей будущей статье.
Будем надеяться, что "Орден Бани и Подвязки" протянет дольше
марксистов.
Первую статью из "Социолога-любителя" перепечатали даже на Марсе и
Титане. Поначалу Гамильтон опасался, что профессионалы перехватят
инициативу, но благодаря Ан-Дану ему удалось закончить свое
психо-статистическое исследование раньше других. Это решило дело. Ему
предложили написать редакционную статью для очередного номера "Популярной
социологии".
- Замечательная новость, Гамильтон, - пророкотал его кибернетический
помощник. - Скорее всего за эту работу ты удостоишься статуса
профессионала. В твоем возрасте это небывалая честь.
Гамильтон усмехнулся и поудобнее устроился в кресле, положив ноги на
стол. В мире, где компетентность и многосторонность ценились превыше
всего, профессионалы ревностно охраняли свои ряды от притока новых членов.
Сам Гамильтон, заседая в комиссии профессиональных банкиров, провалил
сотни претендентов, пытавшихся получить "вторую шляпу". И вот он тоже
почти получил ее, уверен, что получит. Что ж, не одному Густаву проявлять
таланты в различных областях!
А Густав, признаться, держался что надо. К своей растущей
популярности он относился на удивление спокойно, и даже пригласил
Гамильтона на внеочередной съезд "Бани и Подвязки". И у Гамильтона при
этом возникло ощущение, будто он удостоен великой чести.
На встречу съехались руководители отделений клуба со всего света.
Большинство из них явно были профессионалами во многих областях, и многие
высказывали серьезную озабоченность непомерно растущей популярностью
клуба, но беззаботный и лучившийся уверенностью Густав вскоре заставил их
позабыть о своих опасениях.
Гамильтона удивила невыразительность ритуала собрания. Ни причудливых
шляп, ни загадочных символов, к которым он привык в своем клубе. Разве что
время от времени кто-нибудь отвешивал легкий поклон, или доносилось
архаичное "милорд"... но в общем ничего впечатляющего.
И все же наблюдательный социолог заметил нечто важное, некие оттенки
взаимоотношений, в которых ему очень хотелось разобраться. Здесь
чувствовалось что-то необычное. Участники встречи относились ко всему
происходящему куда серьезнее, чем члены других ритуальных клубов...
Гамильтон покинул собрание с кипой самых разнообразных заметок.
- Я записал свои впечатления о съезде, - объявил он андроиду. - А ты?
Закончил исторический обзор?
- Да, Гамильтон. - Андроид склонил свою матовую голову. - Думаю,
экскурс в историю будет идеальным вступлением к твоей книге: я постараюсь
доступно объяснить, что такое монархия. Ты и не воображаешь, сколько людей
даже представления о ней не имеют.
- Отлично.
В самом деле, это сбережет массу времени, а то игроки баскетбольной
команды уже начали жаловаться, что Гамильтон запустил спортивные
тренировки. Успехи приветствуются, справедливо напоминали ему, но
одержимость абсолютно недопустима.
- Выяснил что-нибудь интересное?
- Да, Гамильтон. Документы, которые показал нам доктор Густав,
подлинные. Андроиды класса ААА из архивного отдела чрезвычайно ими
заинтересовались. Очевидно одно: родословная Джорджа Густава - не
подделка.
- Ну и чудненько, - Гамильтон ухмыльнулся. Теперь принудительное
лечение робопсихиатру не грозило. Гамильтон был рад за него, парень ему
действительно понравился.
- А как тебе работалось с андроидами "трижды А"?
Ан-Дан попытался изобразить улыбку.
- Примерно так же, как тебе, Гамильтон, когда ты имеешь дело с
профессиональными социологами.
- Неужели? - улыбнулся в ответ Гамильтон.
В Орлеане происходили интересные события, если не сказать больше.
Впервые за много лет жители пытались перекроить свой распорядок так, чтобы
осталось время поглазеть на... парад!
То был один из самых скромных и благопристойных парадов: ни
разукрашенных повозок, ни жонглеров-любителей, ни любителей-аэроциклистов,
непонятным образом появлявшихся на любом параде. Процессию замыкали конные
и пешие члены клуба, а возглавлял ее отряд рослых молодцев, которые
надрывными и мрачными звуками своих волынок приводили зрителей в священный
трепет.
Страсти кипели. Когда парад закончился, толпа обступила
наследственного главу "Бани и Подвязки", требуя автографы.
- Пожалуйста, уважаемые леди и джентльмены, умоляю вас, - взывал
Фарел Купер, с трудом вспоминая старинные правила вежливости. - Визит Его
Светлости расписан по минутам. Умоляю вас! Не могли бы вы отойти чуточку
назад? И вы тоже! Поберегитесь - лошади!
Два волынщика пришли ему на помощь и вместе с добровольными стражами
порядка слегка оттеснили толпу. Джордж Густав только что подписал книгу
молодой женщине, которая немедленно прижала ее к груди, словно самую
дорогую реликвию. Подняв голову, доктор подмигнул ей и получил в награду
еще один восторженный взгляд. Затем Густав сделал знак своей добровольной
охране, и к нему пропустили следующего поклонника.
- Добрый день, мистер Смит, - поздоровался он и, пожав Гамильтону
руку, занялся очередной книгой. - Приехали исследовать новый феномен?
Должен сказать, ваши статьи превратили мое маленькое старомодное хобби в
ответственнейшее дело.
Гамильтон улыбнулся.
- И как вы себя чувствуете в роли короля, доктор Густав? Насколько я
могу судить, она оказалась куда сложнее, чем можно было представить... по
крайней мере для монарха, который старается держать марку. Скажите, вы
когда-нибудь задумывались о том, что было бы... что было бы, если...
- Если бы монархия сохранилась? Если бы я был наследником реальной
власти, а не главой ритуального клуба? Конечно же, задумывался, мистер
Смит, и не раз. Неужели вы полагаете, будто я начисто лишен воображения?
Покончив с последним автографом, Густав помахал собравшимся рукой и,
повернувшись к Гамильтону, серьезно продолжал:
- Не знаю, как и почему во мне соединились гены всех этих августейших
фамилий - это, конечно, произошло уже после того, как они утратили свою
былую власть. Но могу сказать вам, к чему это привело. Во мне есть
какая-то струнка, которая откликается на эмоции толпы. Я всегда чувствовал
людей... да и андроидов тоже. По тестам я всегда получал самый высокий
балл за лидерские способности и чувство справедливости.
- Да, я знаю. Вы пользуетесь популярностью как судья-любитель.
Профессиональный суд ни разу не отменил ваше решение.
Густав пожал плечами.
- Итак, вопрос в том, унаследовал ли я свои способности от предков
или все это - простое совпадение? Интересная тема для исследования! Хотя,
как мне Кажется, теперь это не важно.
Подошел Фарел Купер и, коротко кивнув Гамильтону, обратился к своему
патрону:
- Ваша Светлость, мы уже не укладываемся в расписание. Не угодно ли
трогаться в путь? Ваш эскорт ушел далеко вперед.
Гамильтон усмехнулся. Он уже успел привыкнуть к манерам Купера.
Густав поймал его саркастический взгляд и подмигнул.
- Ладно Гамильтон, поговорим позже Надеюсь, у меня еще будет
возможность поведать вам, сколь много я почерпнул из вашего
микросоциологического исследования Общества Бани и Подвязки.
Гамильтон почувствовал, что краснеет, и поторопился сгладить
неловкость.
- Последний вопрос, доктор Густав. - Он повернулся в сторону толпы. -
Что вы думаете о столь неожиданном росте симпатии к вам и вашему клубу? Во
время этой поездки вас так тепло встречали в Орлеане и в других городах.
Густав нахмурился.
- Социолог - вы, Гамильтон, а не я.
- Но все-таки, как по-вашему, почему?
Густав вдруг посерьезнел. Он окинул взглядом толпившихся за
ограждением людей, которые тянули шеи и принимались махать ему, как только
он поворачивался в их сторону. Затем, посмотрев на Гамильтона, ответил:
- Мне кажется, они чувствуют себя усталыми, одинокими и оторванными
от своего прошлого. Как ни прискорбно, наше общество не в состоянии дать
им то, в чем они нуждаются. В нашу эпоху Всемирной Державы не все так
