вскинуть голову и, издав в ответ какое-то шипение сквозь стиснутые зубы,
встать, преодолевая тошноту. Пусть рушится весь мир, но он отказывается
стоять рядом с Маклином на коленях.
Маклин одобрительно усмехнулся, словно говоря, что иного от
настоящего мужчины и не ожидал. Тело "приращенного" подобралось, как у
кота, в предвкушении схватки. Оба ждали, стоя в круге света. Дождь то
налетал, то успокаивался. Минута проходила за минутой.
- Даю тебе последний шанс, чернокожий! - Маклин приставил к горлу
Гордона острие ножа. Левая рука "инспектора" была заведена назад и прижата
к спине так сильно, словно его обвила своими кольцами анаконда. - Если ты
не объявишься, то через тридцать секунд твой инспектор умрет. Время пошло!
Эти тридцать секунд тянулись медленнее, чем когда-либо еще за всю
жизнь Гордона. Как ни странно, он почувствовал некую отрешенность от
сиюминутного ужаса положения, почти что умиротворенность.
Маклин разочарованно покачал головой.
- Плохо дело, Кранц. - Острие ножа переползло ему под левое ухо. -
Видимо, он оказался сообразительнее, чем я мог себе...
Гордон задыхался. Он ничего не слышал, но внезапно понял, что всего
футах в пятнадцати фонарь высветил еще одну пару мокасин.
- Боюсь, твои люди прикончили храброго воина, к которому ты взываешь.
Негромкий голос чужака звучал очень ровно. Маклин развернулся, держа
Гордона перед собой.
- Филипп Бокуто был славным человеком, - продолжал загадочный голос.
- Я явился вместо него, чтобы принять твой вызов, как сделал бы это он.
В ленте, удерживающей длинные волосы, блеснули бусины; в круг света
шагнул широкоплечий человек. Его седая грива была собрана на затылке, как
конский хвост. Морщинистое лицо выражало смирение.
По хватке Маклина Гордон понял, насколько тот доволен.
- Ну-ну... Судя по приметам, передо мной не кто иной, как владыка
Сахарной Головы, наконец-то спустившийся со своей горы! Я благодарен
судьбе куда больше, чем вы можете вообразить, сэр! Добро пожаловать!
- Паухатан! - скрипнул зубами Гордон. Он терялся в догадках, каким
образом и зачем здесь появился этот человек. - Убирайся к черту, болван! У
тебя нет ни малейшего шанса! Это же "приращенный"!
Фил Бокуто был одним из лучших бойцов, каких только доводилось
встречать Гордону. Если и он, устроив засаду на одного из этих дьяволов,
причем еще не самого страшного, не выжил, то разве сможет выпутаться из
такой передряги этот старик?
Услышав предупреждение Гордона, Паухатан нахмурился.
- Вот как? Результат экспериментов, проводившихся в начале
девяностых? Я-то думал, их снова привели в нормальное состояние или
поубивали ко времени начала славяно-турецкой войны. Любопытно! Тогда
многое из того, что произошло за последние двадцать лет, находит
объяснение.
- Значит, ты слышал о нас, - осклабился Маклин.
Паухатан понуро кивнул.
- Слышал, еще до войны. Но я знаю, почему эксперимент с вами был
прерван: объектами его стали самые негодные люди.
- Так утверждали слабаки, - согласился Маклин. - Они совершили
ошибку, навербовав добровольцев из силачей.
Паухатан покачал головой. Можно было подумать, что он увлечен
вежливым спором, в котором лишь старается уточнить значение некоторых
слов. Только тяжелое дыхание выдавало его волнение.
- Они набрали воинов. - Паухатан интонацией выделил последнее слово.
- Безумцев, весьма полезных, когда в них возникает необходимость, и
превращающихся в головную боль, когда необходим масть отпадает. Тогда, в
девяностых, урок был усвоен. Слишком много бед оказалось с "приращенными",
вернувшимися домой, но не разлюбившими войну.
- Беда - вот верное слово, - захохотал Маклин. - Позволь познакомить
тебя с Бедой, Паухатан.
Он отшвырнул от себя Гордона и, прежде чем шагнуть навстречу давнему
недругу, убрал нож в ножны.
Вторично ухнув в грязь, Гордон мог только беспомощно стонать. Весь
его левый бок горел от боли, словно его бросили на раскаленные угли. Он
находился в полубессознательном состоянии и не отключался только благодаря
титаническому усилию воли. Когда он в конце концов обрел зрение, то
увидел, как соперники кружат по маленькому залитому светом оазису.
Он не сомневался, что Маклин затеял жестокую игру. Паухатан выглядел
весьма внушительно, особенно учитывая его немолодой возраст, но по
сравнению со страшными буграми, вздувающимися на плечах, руках и ногах
Маклина, мускулатура любого силача казалась бы жалкой. Гордон помнил, что
стало с чугунной кочергой в этих ручищах.
Джордж Паухатан прерывисто дышал, лицо его побагровело. Даже учитывая
всю безнадежность ситуации, Гордон был неприятно поражен выражением
откровенного страха на его лице.
"Все легенды опираются на вымысел, - мелькнуло у него в голове. - Мы
склонны преувеличивать и со временем начинаем верить в собственные
выдумки".
Голос Паухатана еще звучал относительно спокойно, более того,
расслабленно.
- Есть некоторое обстоятельство, которое вам следовало бы учесть,
генерал, - молвил он, справившись с учащенным дыханием.
- Это позже, - прорычал генерал. - Позже обсудим, как откармливать
бычков и варить пиво. Сейчас я собираюсь преподать тебе урок поконкретнее.
Маклин прыгнул, стремительный, как дикий кот, но Паухатан вовремя
отскочил. Гордон вздрогнул: Паухатан занес кулак и чуть не нанес
сокрушительный удар; Маклин уклонился лишь в последнее мгновение.
У Гордона возродилась надежда. Возможно, Паухатан - самородок, чья
скорость, несмотря на возраст, не уступает скорости Маклина? Тогда он,
благодаря своей длиннорукости, сможет держать на расстоянии противника с
его железной хваткой...
"Приращенный" возобновил натиск. Он вцепился Паухатану в рубаху, но
тот вывернулся, оставив в руках генерала лохмотья, и тут же обрушил на
него град ударов, каждый из которых мог бы уложить на месте годовалого
бычка. Он уже нацелился Маклину в почку, но холмист вовремя перехватил его
запястье. Паухатан поступил рискованно: он пошел на Маклина грудью.
Маклин словно ожидал этого маневра. Он проскочил мимо Паухатана и,
когда тот устремился за ним следом, сгреб его за другую руку. На сей раз
Паухатану не удалось вырваться. Маклин угрожающе скалился.
Пришелец из долины Камас задыхался. Под холодным дождем ему было
жарко.
"Вот оно!" - в отчаянии подумал Гордон. Несмотря на его размолвку с
Паухатаном, сейчас он лихорадочно размышлял, чем бы ему помочь. Он
огляделся, надеясь метнуть чем-нибудь в "приращенное" чудовище и тем самым
отвлечь его, дав Паухатану время спастись.
Однако под рукой не оказалось ничего, кроме грязи и склизких пучков
травы. К тому же у Гордона не осталось ни капли сил, он не мог даже
отползти от места, где его швырнули в мокрое месиво. Ему ничего не
оставалось, кроме как лежать и ждать конца схватки, а потом и своей
очереди.
- Вот теперь, - обратился Маклин к обездвиженному сопернику, - говори
то, что хотел. Только постарайся меня развеселить. Если я улыбнусь, ты
останешься в живых.
Паухатан с искаженным от усилия лицом попробовал, насколько
несокрушима хватка Маклина. При этом его дыхание оставалось по-прежнему
глубоким, а выражение лица отрешенным, даже смиренным. Ответ его прозвучал
ритмично, как мелодекламация:
- Я не хотел этого. Я говорил им, что не могу... Я слишком стар,
везение мое осталось в прошлом... - Он глубоко вздохнул. - Я просил их: не
вынуждайте меня. А теперь все кончается здесь... - Серые глаза блеснули. -
Но это никогда не кончается. Конец несет только смерть.
"Сломался, - понял Гордон. - Готов". Ему не хотелось становиться
свидетелем унижения Паухатана. "А я еще подтолкнул Дэну на поиски этого
героя..."
- Нет, сэр, это меня как-то не забавляет, - холодно произнес Маклин.
- Не заставляйте меня скучать, если цените последние мгновения вашей
жизни.
Однако Паухатан словно унесся мыслями вдаль; он как будто думал о
чем-то другом, пытаясь сосредоточиться на каких-то воспоминаниях и
поддерживая беседу лишь из вежливости.
- Я всего лишь... подумал, что вам следует знать... положение
несколько изменилось... когда вы уже перестали участвовать в программе.
Маклин покачал головой, угрожающе сведя брови.
- О чем это ты, черт возьми?
Паухатан несколько раз моргнул. Маклин наслаждался, чувствуя, как
обреченного соперника колотит озноб.
- Я имею в виду... ну как они могли оставить такой многообещающий
проект, как "приращение", всего лишь потому, что первый блин вышел комом?
- Им было страшно продолжать. - Маклин хмыкнул. - Они испугались нас.
Веки Паухатана ходили вверх-вниз. Он по-прежнему делал один глубокий
вдох за другим.
Гордон не верил своим глазам. С Паухатаном определенно происходило
что-то странное. На его голых плечах и груди то и дело выступали капельки
пота, тут же смываемые дождем. Его мышцы трепетали, словно от судорог.
Гордон испугался, что он обессилеет, распластается в грязи прямо у
него на глазах. Голос Паухатана звучал как бы издалека, словно говоривший
был немного не в себе:
- ...новые импланты никогда не достигали таких размеров и такой
силы... Зато они сосредоточились на замещающей подготовке, восточных
искусствах, биоэнергетике...
Маклин закинул голову и захохотал:
- "Приращенные" неохиппи?! Вот это да, Паухатан! Что за чушь! Но зато
смешно!
Паухатан его не слушал. Он как будто все больше сосредотачивался на
чем-то понятном только ему, его губы шевелились, словно он проговаривал
нечто, издавна засевшее у него в памяти.
Гордон то и дело вытирал с лица дождевую влагу, чтобы получше
вглядеться в происходящее. По рукам и плечам Паухатана, а потом по шее и
по груди стали разбегаться какие-то бороздки. Дрожь его обрела
ритмичность, словно он вызывал ее преднамеренно.
- Процесс требует большого количества воздуха, - как ни в чем не
бывало объяснял Паухатан. По-прежнему глубоко дыша, он начал
распрямляться.
Теперь Маклину стало не до смеха. Он широко открыл глаза, не веря
представшей перед ним картине.
Паухатан продолжал говорить:
- Мы - пленники, заключенные в похожих клетках, хотя вы, сдается мне,
наслаждаетесь своей неволей. Мы похожи тем, что попали в ловушку гордыни
последних заносчивых предвоенных лет...
- Неужели и ты?..
- Оставьте, генерал! - Паухатан снисходительно улыбнулся недавнему
победителю. - Откуда столько удивления? Ведь не воображали же вы, что ваше
поколение - последнее?
Маклин, кажется, пришел к тому же заключению, что и Гордон: Джордж
Паухатан просто занимает его разговором, выигрывая время.
- Маклин! - крикнул Гордон. Но отвлечь внимание холниста ему не
удалось. Длинный нож, напоминающий формой мачете, блеснул в свете фонаря,
занесенный над попавшей в тиски правой рукой горца.
Паухатан, еще не до конца выпрямившись и не подготовившись к атаке,
все же каким-то чудом отреагировал на опасность: лезвие лишь слегка
оцарапало его, ибо он успел свободной рукой перехватить запястье Маклина.
Холнист взревел, и единоборство возобновилось. Более сильный,
обладающий более мощной мускулатурой генерал должен был вот-вот
располосовать Паухатану руку.
Неожиданное движение бедром - и горец упал вперед, отправив Маклина
через голову кувырком. Генерал пружинисто вскочил на ноги и снова бросился
в атаку. Теперь они перемещались все быстрее, крутились как спицы в
