шероховатости, все было легко, гладко и приятно. Ночь проходила легко,
когда они почувствовали, что устали от вина, молитв и сна. Люди в голубых
мантиях повели их по длинным коридорам в сам храм. Они вошли туда из
подземелья. Впечатление было такое, будто они вошли в трюм громадного
корабля, разбившегося о риф так, что корма задралась кверху, куда не
достигал свет факелов и свечей. Подняв глаза Старк увидел громадный рубец
неба через разорванную кровлю.
Небо показывало скорую зарю.
Люди в голубом довели их до места, где расходились каменные плиты
пола. Одна часть была ровной, а другая приподнятой. Через трещину было
перекинуто что-то вроде мостика. Они вошли в переднюю часть храма. Там они
увидели великое множество свечей, освещавших нижнюю часть стен с фресками,
потрескавшимися и в пятнах сырости. Пол был в плачевном состоянии - все
плиты были на разном уровне, все опускались к фасаду, стена которого
обрушилась и пропустила море. Тихо плескалась вода, освещенная свечами.
Сбоку была воздвигнута платформа, плиты ее разошлись и наклонились к морю.
В середине этого полузатопленного зала стояла Мать Моря, странно
наклонившись на своем массивном постаменте. Статуя была из чистейшего
белого мрамора, шести метров высотой. От мраморных волн, откуда поднимался
ее бюст, до вершины, увенчанной короной головы. У нее было два лица: лицо
великодушной матери, дающей жизнь и богатство, и лицо
богини-разрушительницы, все разоряющей и убивающей. В ее правой руке были
рыбы, гирлянды и крошечный кораблик. В левой - раскрытые раковины,
водоросли и тела утонувших людей.
Других украшений на ней не было. На запястьях, на шее и на груди
зияли дыры. Глаза, в которых раньше сияли драгоценные камни, теперь были
слепыми.
Старка и Эштона поставили перед ней. Шелковые мантии с них сняли.
Монахи несли гирлянды, сплетенные из морских цветов, ракушек и водорослей,
и надели их им на шею. Гирлянды были влажные и холодные, и они сильно
пахли.
Впервые в спокойствие Старка ворвалось слабое волнение.
Глубокий звук огромного барабана трижды прозвучал в храме. Зазвонили
железные цимбалы. Монахи протяжно запели, раскатистые басы колотились о
свод, как будто крупная собака лаяла в подземелье, выражая свою ярость и
скорбь.
Старк поднял глаза к лицу поруганной богини, которая наклонилась над
ним. Ему стало страшно, но он так и не сообразил, что его испугало. Монахи
окружили их и повели к воде. Старк увидел на платформе, выдававшейся в
море, монаха. Он держал рог, много превосходящий его вышиной. Нижний изгиб
рога лежал на земле.
Барабан и цимбалы отбивали ритм в яростном вдохновении, и все голоса
тянули длинную скрипучую ноту, будто терли камень о камень.
Пение закончилось. Зазвучал рог, бросая в море дикий, хриплый и
жалобный крик. Эштон и Старк медленно шли вперед. Эштон шел неопределенно
улыбаясь, и в его глазах не было абсолютно никакого беспокойства.
Они вступили на затопленный пол. Вода поднялась к их лодыжкам. Они
шли к тому месту, где стоял монах и дул в рог. Они шли в такт пению под
ритм барабана и цимбал, к ступеням, заваленным водорослями и раковинами.
Небо сияло.
Рог хрипло рычал, и блестящая под светом зари поверхность моря
пенилась от движения многочисленных пловцов.
Старк понял, чего он испугался.
Котел с расплавленной медью показался на востоке. Жгучий свет
пробежал по воде и зацепил парус судна, тяжело идущего под парусами, хотя
море вокруг было ровное и абсолютно спокойное. Луч солнца позолотил этот
парус и отразился в красных глазах огромной белой Собаки, стоявшей на носу
судна.
И эти глаза внезапно вспыхнули.
- И Хан! - закричал Джерд, - И Хан! Там! Опасность! Много враждебных
существ!
- Ты можешь их убить? - спросил Тачвар.
Наклонившиеся витки храма сверкали вдали. Звук рога слабо бежал по
волнам.
- Слишком далеко, - ответил Джерд, - слишком далеко.
14
Старк прошел половину лестницы. Голубые мантии шли за ним, перед ним
и с каждой стороны. Монахи были погружены в свое пение. Обычно жертвы шли
к своей смерти с улыбкой. Жертву бросали в море, и Дети начинали ее
делить. Среди крови и плавающих гирлянд раздавалось рычание. А рычание и
кровь нравились Матери. Монахи пели своими гудящими голосами и не
замечали, что Старк перестал улыбаться.
Он еще не был способен рационально мыслить, он только знал, что под
шелковистой водой его ждет смерть. И жизнь просыпалась в нем. Простая
примитивная сила восстала для смертного боя.
Направо от него был Эштон. Налево - монах.
Старк дико взмахнул рукой. Удар пришелся в горло ближайшему монаху и
отбросил его на тех, кто шел позади. Падая, он вцепился во второго монаха,
и тот потерял равновесие. Старк прыгнул на освободившееся место и стал
расширять его, скидывая в воду других. Руки хватали его, срывали гирлянды,
но соскальзывали с его намазанного маслом тела. Кровь его текла, но монахи
не могли его остановить. Он добежал до платформы, как разъяренный бык,
ударяя направо и налево.
Ошеломленный монах с рогом повернулся.
Старк отобрал у него рог, ударил этим рогом монаха в лицо, и тот
свалился в воду, с другой стороны платформы. Размахивая трехметровым рогом
Старк очистил верхние ступени и закричал:
- Саймон!
Затем он услышал далекий голос, звавший его:
- И Хан!
Он не мог понять, кто на этой проклятой планете, обреченной на
смерть, знает его имя, но потом сообразил, что голос звучал у него в
мозгу. Все стало ясно.
- Джерд! - закричал он громко. Саймон Эштон поднял на него глаза.
Пустые глаза. Эштон улыбался.
- Джерд, надо убить!
- Слишком далеко, И Хан. Сражайся.
Старк размахивал металлическим чеканным рогом и громко звал Эштона,
чтобы тот бежал к нему.
Пение стало прерывистым. Монахи, стоявшие более далеко, продолжали
петь в ритме, но монахи из первых рядов были в полной растерянности.
Многие еще не поняли, что случилось. Громадный рог сметал их, как бич
Бога. Эштон, улыбаясь и не понимая, пробирался к Старку между лежащими
телами.
Последние ряды монахов перестали петь. Крича от страха и унижения,
они скакали по ступеням, топча своих собратьев. Старк схватил Эштона за
руку и втащил на платформу.
- Джерд, убить!
- Слишком далеко, И Хан.
И Старк сражался, размахивая своим рогом, как бичом, пока рог не
сломался. Тогда Старк схватил Эштона и бросился вместе с ним в воду, туда,
где собрались Дети, чтобы разделить с Богиней праздник жертвоприношения.
Место оказалось очень глубоким. Первый монах, который был туда
сброшен, утонул. Теперь, когда рог замолчал, Дети, видимо, ждали, что за
этим последует. Старк видел их темные головы, вынырнувшие в метрах
пятнадцати. Они жалобно завывали, будто удивляясь, почему прервали ритуал.
Их было очень много, но Старк не стал их пересчитывать, а поторопился
обогнуть разрушенную стену и поплыл к берегу, таща за собой Эштона.
Монахи, срывая с себя мантии, поплыли в погоню.
Как только храм остался позади, Старк увидел корабль. Он летел к ним
навстречу параллельно берегу, толкаемый таким водоворотом, что казалось,
он вот-вот опрокинется.
Монахи плавали почти так же хорошо, как и их собратья полной мутации.
Дети окликали их своими нечеловеческими голосами, и монахи отвечали им.
Дети ринулись к сбежавшей жертве.
Эштон был раздражен, как человек, которого грубо разбудили от
приятного сна.
Он сильно замедлял ход Старка. Когда они добрались до илистого
берега, монахи были настолько близко, что один из них схватил когтями ногу
Эштона и потянул назад.
Эштон окончательно пришел в себя, закричал, повернулся и стал
лягаться. Старк положил обе руки под толстую челюсть монаха и резко дернул
ее кверху. Раздался сухой треск. Монах выпустил Эштона и пополз на
четвереньках, обливаясь кровью. Затем он поднялся и побежал.
Старк хотел проследовать его примеру, но его окружили звериные тела.
Их руки хватали его за лодыжки. Он наклонился, чтобы откинуть их, но его
схватили другие руки, и тела навалились на него. Он упал и покатился в
теплую неглубокую воду под грузом навалившихся на него, пахнущих рыбой,
тел.
Эштон подобрал камень и стал колотить им по черепам противника.
Старку удалось встать, но все равно его и Эштона задавили бы
численностью. Из горла Старка вырвался звериный рев. Только один раз. А
затем он продолжал сражаться молча. Перепончатая лапа собиралась вцепиться
когтями в его лицо, но он прокусил ее до кости. Его рот наполнился кровью
странного вкуса. Монах с воплем вырвал руку. И вдруг заорали все монахи.
Они больше не сражались, их количество быстро уменьшалось. Те, что
остались, лежали неподвижно.
Старк отодвинул их и пополз на четвереньках.
Мертвые монахи лежали в грязи, их лица были искажены ужасом.
Корабль был почти у берега. Море было совершенно спокойным. Старк
увидел белые головы Собак вдоль Борта.
- Мы убиваем их, И Хан.
Дети Моря больше не приближались. Некоторые плавали мертвыми на
поверхности воды. Те, кто еще мог удрать, плыли с неимоверной скоростью.
Старк встал и поднял Эштона, показывая ему на корабль. Ни тот, ни
другой не знали, каким образом корабль оказался тут, но они не стали
задавать вопросов, а вошли в море и поплыли. Им бросили веревки, и сильные
руки подняли их на борт.
Старк осознавал, что вокруг него находится много людей, но видел
только лицо Геррит. Она подошла к нему, и Старк обнял ее. С него стекала
вода и кровь, но это их не тревожило.
- Ты жив, - прошептала она. - Теперь путь открыт.
Старк чувствовал на ее губах соль, более горькую, чем вся соль
океана.
Фалларины уселись на мостике. Оперение у них было в беспорядке,
угрюмые глаза были полубезумными от истощения.
Если опять надо будет торопиться, - сказал Элдерик, - садитесь на
весла. Мы слишком устали, - он улыбнулся Старку, показывая белые зубы. -
Теперь мы ждем от тебя чудес, Темный Человек. Мы это заслужили.
- Не понял, - сказал Старк.
Геррит отошла от него.
- Скоро ты все узнаешь. Каковы твои дальнейшие планы?
Старк одной рукой обнял шею Джерда, другой - Геррит, и его мысли
передались Собакам. Он улыбнулся Тачвару, Себеку и его людям, которые
сняли плащи, но оставили на лицах вуали. Он не знал ирнанцев, но улыбнулся
и им, даже Халку.
- Мы идем на юг в Эндапил. Употребим все силы, чтобы достичь
Эндапила. Элдерик, дай нам своих тарфов. Они будут грести в два раза лучше
нас.
Он отошел от Собак и сел за весла.
Он не чувствовал усталости, а его раны, хотя и многочисленные, были
легкими. Он, смеясь, взглянул на Халка.
- Ты же не будешь сидеть, когда Темный Человек гребет? Давай, друг,
греби за Ирнан.
Он опустил тяжелое весло в воду, чувствуя сопротивление.
- Ярод! - крикнул он. - Ярод!
Ирнанцы положили оружие и опустились на скамьи, повторяя свой старый
военный клич.
- Ярод! Ярод!
Халк положил шпагу и сел рядом со Старком за то же самое весло.
- Ярод!
Люди пустыни, гордые всадники, опустили ноги в воду трюма и взялись
за весла рядом с тарфами. Гребли они не ровно, не было привычки. Но
постепенно ритм стал более правильным, а военный клич перешел в песню.
Судно двинулось вперед, море было спокойным, кроме устья реки.
В воде не было заметно никакого движения. Храм Матери Моря устало
наклонился к воде. При свете Старого Солнца его витки выглядели очень
