знать, что там было у тебя с Геноброй. И не смей даже заикаться о ней при
мне. Но прошу тебя, еще раз вспомни все, что ты говорил и делал при ней.
Не допустил ли ты какой-нибудь оплошности? Генобра умеет превращать мужчин
в малодушных животных. Тут ей нет равных, как ив искусстве составлять яды.
И всякий раз она делает это с каким-то дальним прицелом. Боюсь, как бы
твоя минутная слабость или чрезмерная откровенность не помогли ей навлечь
на нас беду. Тогда уж тебе не будет прощения.
Больше она на эту тему не сказала ни слова. Какая-то тень словно
пролегла между ними - если и не тень лжи, то тень недоговоренности. Артем
и сам не мог понять причину, не позволявшую ему рассказать всю правду,
пусть не об острых шпорах и соблазнительных бедрах Генобры, то хотя бы о
загадочном флаконе, отягощавшем сейчас его пояс.
Они шли и шли, не ощущая усталости, и синее небо горело над ними, как
опрокинутый бокал жженки. Скоро владения Генобры остались позади - об этом
свидетельствовали наваленная при дороге куча изрубленных рогатых жаб, да
несколько чудовищ необычного вида и с незнакомыми гербами на шлемах, все
еще тыкавших в эту шевелящуюся кучу трезубцами-алебардами. Столь
живописную группу нашим путникам пришлось обойти далеко стороной.
Теперь можно было уже и напиться, но из предосторожности они миновали
еще три или четыре ручья. Дождавшись, когда Надежда и Артем утолят,
наконец, жажду, Калека залез в воду и долго бултыхался в ней, смывая с
себя остатки яда и дорожную пыль.
Одна за другой, почти без перерыва миновали две короткие ночи - одна
светлая, вторая чуть потемнее, с туманом и росой. Вокруг до самого
горизонта расстилалась голая пустошь, и даже с вершин самых высоких холмов
нельзя было рассмотреть что-нибудь примечательное в переплетении
пересохших оврагов и заболоченных стариц. Тропы и всякие признаки жилья
исчезли. Возможно, сверхзорким глазам Надежды открывались какие-то другие
дали, но для Артема окружающий пейзаж утратил всякий интерес. Он уже начал
подозревать, что они сбились с дороги, но стеснялся заявить об этом.
Питались все трое мелкой костлявой рыбой, которую Калека научился очень
ловко вылавливать из ручьев и речек, изредка попадавшихся на их пути.
Неизвестно, посещало ли за это время Надежду ее знаменитое чувство
опасности, но однажды, когда маленький отряд пересекал иссеченную
трещинами глинистую низину, бывшую когда-то дном озера, она знаком
приказала всем прилечь.
- Впереди на вершине холма стоят двое воинов. И в той стороне тоже. -
Она ладонью указала направление.
Сказано это было только для Артема, потому что с Калекой Надежда уже
давно общалась без помощи слов. Вот и сейчас, выполняя ее беззвучный
приказ, он, превратившись в подобие змеи, быстро уполз куда-то. Надежда
затихла, лежа на животе и уткнув лицо в скрещенные руки. Долгое молчание
начало тяготить Артема, и он спросил:
- Кто они? Не слуги ли Стардаха?
Однако ответа не последовало - то ли Надежда задремала, то ли
задумалась о чем-то своем, то ли продолжала демонстративно игнорировать
Артема.
Калека появился не скоро. Быстро двигаться ему мешало бездыханное
человеческое тело, волочившееся за ним на буксире двух щупалец. Это
действительно был человек, только немного переделанный: его очень крупные
и, несомненно, зоркие глаза располагались на подвижных стебельках, в
случае нужды способных втягиваться глубоко в глазницы, а шею и грудь
прикрывала толстая, складчатая кожа, неуязвимая для ножа. Впрочем, сейчас
все это имело довольно жалкий вид. На оружии мертвеца и на его грубой
грязной одежде отсутствовали какие-либо эмблемы или отличительные знаки, а
на теле не имелось клейма, обязательного для слуг максаров. Артем видел,
что Надежда находится в затруднительном положении, и решил помочь ей.
Он еще раз тщательно осмотрел лезвие и рукоять короткого, легкого
меча, вывернул наизнанку походную сумку, в которой не было ничего, кроме
краюхи черствого хлеба и горсти сушеных ягод, прощупал все складки одежды,
снял с широкого пояса полупустую флягу, кривой нож и небольшой медный
гонг. Кого-то этот воин смутно напоминал Артему. Но все говорило за то,
что он не имеет никакого отношения к челяди Стардаха. Тогда кого же он
выслеживал в этой пустыне?
Легкая амуниция и особым образом устроенные глаза выдавали в нем
дозорного, причем дозорного опытного, о чем свидетельствовали
многочисленные шрамы на теле. Как же тогда Калека умудрился незамеченным
подобраться к нему? Тем более, что воин был не один... Нападение должно
было произойти мгновенно, иначе бы неминуемо поднялся шум. Не зря же
дозорные имеют при себе сигнальные гонги... Конечно, Калека шустрая
бестия, но не до такой же степени, чтобы ясным днем, на открытой всем
взорам вершине холма задушить сразу двоих поднаторевших в своем деле
воинов. Тут нужно быть невидимкой. А может, они спали? Но нет, Надежда
сказала вполне определенно - стоят.
- Спроси Калеку, в какую сторону глядел этот воин... Ну, перед тем,
как умереть, - попросил он Надежду.
- К нам он стоял спиной, - чуть помедлив ответила она. - Спрашивай
сам. Калека тебя прекрасно понимает. Я буду только отвечать за него.
- Он все время так стоял?
- Да.
- А второй?
- Тоже.
- Тогда все ясно, - Артем осторожно коснулся гонга. - Эти воины
караулили какую-то опасность, которая может прийти только с одной стороны.
Противоположной той, откуда пришли мы. За свой тыл они не опасаются. О нас
им, скорее всего, ничего не известно.
- Значит, мы достигли края Страны Максаров, - сказала Надежда. - Эти
воины охраняют границу. Прошло немало времени с тех пор, как жестянщики
были укрощены в последний раз. Но их смирение - одна видимость. Новая
война может начаться в любой момент.
- И ты не боишься войти в их страну безоружной?
- Чтобы максар боялся чумазых жестянщиков? - Надежда фыркнула. - Да
они меня даже пальцем не посмеют тронуть. Вперед!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Воспользовавшись окном, образовавшимся в цепи дозорных, путники
беспрепятственно добрались до линии границы, обозначенной уже знакомыми им
каменными истуканами. Пустое пространство, ограниченное ногами-арками
ближайшего из них, никак не прореагировало на брошенный сквозь него
камень. Тем не менее чувства, которые испытывал Артем, вступая под низкие,
грубо отесанные своды, нельзя было назвать особенно приятными. Однако
ничего примечательного не случилось. Границы Страны Максаров действовали
по принципу обратного клапана, пропуская всех странствующих и
путешествующих только в одном направлении: отсюда - туда.
Слыша за спиной запоздалый перезвон гонгов, они, не таясь больше,
двинулись через равнину, которую, похоже, сначала долго молотили
гигантскими цепями, а затем поливали горячей смолой или чем-то в том же
роде. От каймы леса-сторожа, составлявшего передовой рубеж обороны Страны
Максаров, не осталось ничего, кроме голых, аккуратно заточенных к вершине
кольев. Не вызывало сомнения, что в не очень отдаленном прошлом на каждый
такой кол было нанизано довольно кошмарное украшение, под воздействием
непогоды, стервятников и естественных процессов разложения успевшее
утратить свой первоначальный весьма поучительный вид. Лишь кое-где на
засохших древесных стволах еще висели черепа, тазовые кости и полукружья
ребер.
- Калека помнит эту битву, - как бы нехотя сказала Надежда. - В тот
раз его народ выступил против максаров в союзе с жестянщиками. Огромную
армию прикрывали железные машины, способные метать огонь и гремучие смеси.
И вся эта армада погибла, не пройдя и десяти тысяч шагов. Машины принялись
уничтожать друг друга, а затем и тех, кого должны были защищать. Стена
огня стояла до самого неба. Горели даже камни. А немногие уцелевшие воины
готовили для себя острые колья и сами садились на них. Невредимые помогали
раненым, сыновья уступали место отцам, а вождей пропускали без всякой
очереди. Двое или трое максаров, устроивших всю эту бойню, стояли на
ближайших холмах и покатывались со смеху.
Артем так и не понял, чего в словах Надежды было больше, сочувствия к
несчастной судьбе жестянщиков или гордости за максаров.
Пройдя мертвый лес, они вновь углубились в запутанный, ветвящийся
лабиринт лощин и балок. До того, как сделать очередной привал, путники
отмахали немалое расстояние, но окружающий ландшафт ничуть не изменился,
разве что кое-где появились редкие кустики жесткой травы. Не верилось
даже, что это уже совсем другая страна.
По поведению Надежды было ясно, что все опасности остались позади, и
поэтому Артем был слегка ошарашен, когда вокруг них внезапно сомкнулось
кольцо вооруженных людей, чей суровый вид не предвещал ничего хорошего.
Без всякого сомнения, это были жестянщики - такие же приземистые,
большеголовые и коротконогие, как и расставленные вдоль границы изваяния.
(Но, естественно, в уменьшенном масштабе). На них была одежда из добротной
ткани, обувь на деревянной подошве и металлические шлемы. В руках воинов
сверкали не мечи и алебарды, а устрашающего вида сложные устройства.
Круглые желтые глаза горели нескрываемой ненавистью.
- Стой, проклятая ведьма! - крикнул один из воинов. - Ни шагу дальше!
Мы не враждуем сейчас с максарами, но они также должны уважать наши законы
и не переступать без особой надобности границу.
- Ты смеешь приказывать мне? - Надежда величавым жестом запахнула
свой пропыленный плащ. - Запомни, жалкий червяк, для максаров не
существует границ.
Жестянщик направил свое оружие прямо под ноги Надежды. Бесшумно
полыхнувшая вспышка была так нестерпимо ярка, что Артем не только ослеп,
но и впал в состояние близкое к ступору. Когда же к нему снова вернулась
способность ощущать и мыслить, обстановка вокруг резко переменилась. На
прежнем месте осталась стоять только Надежда, возле сапог которой еще
продолжало малиново светиться пятно раскаленного камня, а все жестянщики
сбились в кучу вокруг смельчака, поднявшего оружие на максара.
- Это мое последнее предупреждение! - Воин хотел сказать еще что-то,
но сразу несколько ладоней зажали ему рот.
- Мое тоже. - Надежда повелительным взором обвела толпу, и жестянщики
рьяно накинулись на своего товарища. Похоже, они совсем не соображали, что
делают. - Отберите у него оружие, а потом забейте камнями. Подобные
Наглецы не заслуживают другой смерти.
- Прости его, несравненная! - вперед выступил жестянщик, отличающийся
от всех остальных покроем одежды и куда более почтенным возрастом. Кряхтя,
он опустился на колени, а затем лег на землю лицом вниз, крестом раскинув
руки.
- А тебя, как видно, научили правилам благопристойного поведения, -
усмехнулась Надежда. - Но где же ты был раньше, когда это грубое мужичье
оскорбляло меня?
- Максары не раз преподавали мне уроки благопристойного поведения, -
голос старика звучал сдавленно и глухо, ему все время приходилось
отплевываться от пыли. - Я начал осваивать эту науку еще в детстве, когда
они убили моих родителей и всех братьев. Да и у твоего отца Стардаха я
перенял немало хороших манер. Особенно после того, как он велел оскопить
меня за недостаточную почтительность. А в то время, когда это мужичье
оскорбляло тебя, я отошел в сторонку. Ведь гнев максара неминуемо должен
был обратить их всех в крошево. Вот я и хотел избежать общей участи.
Почему ты не покарала этот сброд своим смертоносным клинком, Ирдана?
- Если тебе известно мое имя, значит, известно и многое другое.
