Наши требования прежние: все дети, учительница и шофер должны быть осво-
бождены.
Якшиянц: Да, конечно. Теперь об экипаже самолета. Пусть они выйдут в
рубашках, чтобы было видно: никакого сверхсекретного оружия при них нет.
Зайцев: Еще один вопрос. Надо сообщить ваши данные. Вы же летите за
границу. Фамилии, имя, отчество, год рождения, место жительства.
Якшиянц: На это я ребят уговорить не могу. У некоторых родители ниче-
го не знают. И они не хотят, чтоб знали.
Зайцев: Скажи хотя бы точное количество людей, чтобы сообщить, сколь-
ко человек летит.
Якшиянц: Герман говорить не хочет, Ахат, Гриша - тоже. Они скажут в
самолете.
Зайцев: Я понял тебя. Сейчас готовим бронежилеты, оружие. Убедительно
прошу: не нервничайте, если что - связь со мной.
Якшиянц: Приносить оружие частями. Передавать в окошко.
Зайцев: Экипаж и специалисты, которые будут готовить машину к вылету,
пошли к самолету.
Ну вот и наступил их час. Заместитель начальника шереметьевской эс-
кадрильи Вячеслав Балашов оглядел экипаж.
Командир Александр Божков. Летчик, что надо, и в личном деле запись
"первый класс", и в работе - первоклассный пилот. Работал в ледовой раз-
ведке, в широковысотных арктических экспедициях, летал в Афганистан.
Второй пилот - Александр Гончаров. Сибиряк, красноярец. Молчун, слова
не вытянешь, надежен в полете и на земле. Пилотировал "Аннушку", Як-40,
Ил-86.
Штурман Сергей Грибалев. Работал штурманом вертолетного отряда в Тю-
менской области. Летал на "точки" - к нефтяникам, геологам, охотникам.
Позже облетел всю Европу, Юго-Восточную Азию.
Старший бортинженер авиаотряда Юрий Ермилов. Опытен. Знавал еще
Ту-114. Попадал в переделки - садился со сломанным шасси, однажды закли-
нило тягу руля, а за спиной двести пассажиров. Но нашел выход из крити-
ческой ситуации.
Радист Александр Горлов. Прошел три антарктических экспедиции. Самая
сложная - на корабле "Сомов". За тот героический рейс получил орден.
Бортоператор-инструктор Борис Ходусов и его молодой коллега Виктор
Алпатов. Борис начинал еще бортпроводником, потом участвовал в первом
полете Ил-76 в Антарктиду. Виктор - самый молодой в экипаже. Окончил
авиационно-техническое училище, работал в конструкторском бюро. И вот
потянуло в небо.
"Что ж, ребята как на подбор", - подумал Балашов и кивнул экипажу:
вперед, пилоты! Отступать некуда. Перед выходом на летное поле задержал-
ся:
- Только вот что, мужики, разное увидим. Но с бандитами ни-ни, пре-
дельная вежливость. От нашей выдержки зависит жизнь детей.
Они шагнули за порог. Поле аэродрома лизал колючий зимний ветер, низ-
кие облака, казалось, зависли над самыми самолетами. Автобус стоял нев-
далеке. Тихий, мрачный, с зашторенными окнами. Главарь банды вновь вышел
на связь со штабом.
Якшиянц: Тамара не думает лететь?
Зайцев: Тамары здесь нет. Она ушла.
Якшиянц: Не хочет?
Зайцев: Павел, сейчас товарищи по одному, какусловились, будут подно-
сить бронежилеты.
Якшиянц: А оружие?
Зайцев: Потом принесут оружие.
Якшиянц: Ждем и наблюдаем.
К первой встрече с бандитами были готовы начальник отдела Ставрополь-
ского УКГБ Евгений Шереметьев и сотрудник "Альфы" Валерий Бочков.
Бандиты вновь на связи.
Муравлев: Нам вроде сказали, что кто-то будет идти. Но никого не вид-
но.
Зайцев: Пошел товарищ.
Муравлев: С какой стороны?
Зайцев: Идет к автобусу.
Первым понес бронежилеты Шереметьев. Ни одна шторка не шевельнулась
на окнах. Словно вымер автобус. Приоткрылась дверь. В темноте салона ни-
кого не было видно. Шереметьев приподнял руки: "Вот, мол, принес".
На пороге появился неболшой мужчина - скуластое, заросшее черной ще-
тиной лицо, впалые, с хищным наркотическим блеском глаза.
- Я принес бронежилеты, Павел, освобождай, как обещал, детей. Ядови-
тая усмешка скривила лицо бандита:
- Я не Павел, я Геннадий.
- Геннадий так Геннадий. Восемь комплектов будут, а пока два. За один
раз не утащить.
Муравлев, стоявший сзади Якшиянца, передал тому обрез, спустился с
подножки, стал слева, вплотную к Шереметьеву. Подстраховал главаря.
- Пропусти в автобус, - попросил сотрудник КГБ, - надо на детей гля-
нуть.
Важно было и другое: до сих пор неизвестно, сколько бандитов? Про-
сил-то восемь бронежилетов.
Оказывается, темнил. Четверо их всего было. Заглянул Шереметьев в са-
лон, и сердце сжалось от боли: в духоте, в грязи, среди банок с горючим,
изнуренные, уставшие, с потухшим взглядом сидели детишки. Но, слава Бо-
гу, все живы. Молоденькая учительница полными слез глазами глядела на
Шереметьева. Подмигнул ей ободряюще: держись, Наташа.
Потом начался торг. За бронежилет - ребенка.
Следующим пришел Бочков. Бандиты глянули на него, угрюмо кивнули:
"Сложи у колес". Чем-то не понравился им Валерий. Комплекцией, что ли.
Очень уж могучий мужик.
Снова у автобуса Шереметьев: в одной руке автомат, в другой снаряжен-
ный патронами магазин.
Опять очередь Бочкова. Передал Якшиянцу пистолет, тот повертел его,
вставил магазин. Вернул Валерию: пробуй. Тот передернул затвор, нажал на
спусковой крючок. Выстрела нет. Бандит насторожился: никак подвох? Но
Бочков уже понял в чем дело. "Что ж ты магазин толком не дослал?" Прог-
ремел выстрел.
Потом следователь долго будет пытать Валерия: зачем, мол, стрелял?
Затем и стрелял, что нельзя было не стрелять.
Протянул пистолет, заглянул в автобус:
- Слушай, Павел, я свое слово сдержал, оружие принес. Отдай мне дев-
чонок.
Понимал: девочкам труднее, да их всегда и больше в классе. Значит,
больше удастся освободить.
- У меня самого в доме две девочки. Не мучай их. Девочки стояли на
площадке у дверей. Муравлев прикрывался ими, когда Бочков внизу с Якши-
янцем вел переговоры. Не получив ответа, сотрудник группы "А" стал не
спеша снимать с площадки детей - одну, другую. Заглянул в салон: есть
еще девочки?
Взял четверых, а когда отошли от автобуса на несколько шагов, еще две
выпрыгнули. Всего шестеро. Обнял за плечи, повел, а сам шепчет: "Что бы
ни случилось, не бойтесь и не бегите. Только не бегите." Вдруг за спиной
выстрел. Валерий крепче прижал к себе девочек, скомандовал: "Не бежать!"
Хотя у самого внутри все похолодело.
Оказывается, бандиты проверяли автомат, выстрелили вверх, в люк авто-
буса.
Каждая ходка Бочкова и Шереметьева - вызволенные дети. Двое, четверо,
шестеро... всего десять человек. Заложниками оставались одиннадцать
мальчишек вместе с учительницей Натальей Ефимовой.
Долго обсуждалась процедура пересадки из автобуса в самолет. Наконец,
казалось бы, решение принято...
Зайцев: Павел, я хотел бы уточнить некоторые вопросы. Мы с тобой оп-
ределились, что дети идут до самолета, становятся в две линейки у трапа
и вы в это время поднимаетесь на борт. Так?
Якшиянц: Знаете, что я вам скажу. В дальнейшем вы представьте все это
нам делать. Так будет спокойнее. Потому что можно придумать и другие
хитрости.
Зайцев: Павел, мы же с тобой договорились основательно. Все, что вы
просили, мы сделали, требования выполнили. Ты согласен со мной?
Якшиянц: Я согласен с тем решением, которое я принял.
Зайцев: Павел, мы с тобой так не договаривались.
Якшиянц: Мы договаривались, что дети останутся здесь.
Зайцев: Правильно, будут стоять у входного люка в две шеренги. Так
или нет?
Якшиянц: Был такой момент. Но ситуация изменилась...
Зайцев: Павел, давай, раз уж определились, будем держать слово.
Якшиянц: Почему не даете с женой попрощаться по рации?
Зайцев: Ее нет, она уехала домой, к ребенку.
Якшиянц: Понятно...
Зайцев: Павел, как мы все-таки определимся с детьми? Давай оставим
вариант, который обговорили?
Якшиянц: Вы считаете, он самый безопасный?
Зайцев: Но мы же договорились, что будем поступать таким образом. Де-
ти выстроятся у самолета, вы пройдете, а дети уйдут к нам.
Якшиянц: Так и будет. Только часть детей останется в автобусе.
Зайцев: Повтори, я тебя не понял.
Якшиянц: Часть детей останется в автобусе.
Бандит обманул. За одиннадцать часов переговоров он не раз клялся в
честности, вспоминал Родину, честь, жену, дочь, но обманул нагло и ко-
варно. Вместе с экипажем заложниками вновь оставались дети.
Террористы проводили детей в самолет, прикрываясь ими на случай напа-
дения. В самолет заходили так: сначала летчик, потом ребенок, а уж за
ним бандит. Не забыли Шереметьева.
Последним поднялся на борт Муравлев. Произвел салют из обреза в воз-
дух и дико захохотал от радости.
Бандит Герман Вишняков, по-хозяйски оглядев самолет, сказал, что зна-
ком с машиной, в прошлом служил в десанте, прыгал с парашютом.
Еще один, не говоря ни слова, прошел в хвост самолета и занял там бо-
евую позицию.
И тут новое требование Якшиянца: Шереметьев должен остаться в самоле-
те заложником вместо детей.
Зачем это сделали бандиты, остается только гадать, ведь в заложниках
у них недостатка не было. Может, ждали, что сорвется офицер КГБ. За вре-
мя их общения Якшиянц без конца тыкал Шереметьеву в грудь оружием, гру-
бил, дерзил. Но Евгений Григорьевич молча делал свое дело, старался ка-
заться спокойным, сдержанным, невозмутимым. И на сей раз он только до
боли сжал зубы, сказал, мол, сходит в штаб, доложит, и назад с ответом.
Ухмыльнулся бандит:
- Утебя что, шеф, жены нет, детей, родителей? А может, утебя две жиз-
ни?
В штабе, услышав об этом, дали прямой провод на Москву, на комитет.
Оттуда передали: в данном случае приказать не могут. Что ж, пришлось ид-
ти без приказа. Понимал, иначе бандиты не отпустят детей.
Когда поднимался на борт, у входа стоял вооруженный Муравлев. Не обо-
рачиваясь, быстро зашептал:
- Как отец, а? Как? Что еще говорит?
- Одумайся, пока не поздно. Не позорь фамилии.
- Поздно. Передайте, пусть простит, если сможет. Шереметьев прошел в
салон, кивнул Якшиянцу на детей, которые, словно стайка испуганных во-
робьев, жались к учительнице.
- Финтишь, Паша. Обещал же пацанов на земле оставить. Отпусти!..
- Ты Тамару приведи, тогда отпущу. Без нее взлета не будет, и дети
тут останутся.
Что ответить бандиту? Даже если бы и можно было высказать все в лицо,
где же найти такие слова? Как определить глубину человеческого падения?
Да и человек ли перед ним? По виду вроде смахивает: голова, ноги, руки,
а по нутру - зверь, монстр, исчадие ада.
Но кто бы он ни был - надо идти уговаривать Тамару Фотаки, жену Якши-
янца. Вновь Тамару просили Пономарев, Зайцев, Шереметьев. Не соглаша-
лась, отказывалась. "Я не хочу к нему возвращаться. Ненавижу! " Больше
часа прошло с тех пор, как покинул борт Евгений Григорьевич. И вот, на-
конец, жена Якшиянца возвращается с ним в самолет. Павел отводит ее в
конец салона, что-то возбужденно говорит, объясняет. Тамара тоже не мол-
чит, просит отпустить детей.
- Черт с тобой! - орет бандит и подбегает к Шереметьеву: - Молись,
твоя взяла. Выгружай детей.
Наташа с Тамарой начинают спускать на землю вконец измученных ребяти-
шек. Внизу их принимает Бочков, другие сотрудники группы. Подходить че-
кистам к трапу опасно, поэтому они стояли с другой стороны самолета, так
и считали спускающихся детишек. Один, два... пять... одиннадцать. Пос-
ледней сошла учительница.
Наступило временное облегчение. За много часов тяжелейшей психологи-
ческой дуэли - первая победа. Все дети живы, вырваны из рук мясника. На
борту в качестве заложников остались экипаж и Женя Шереметьев. Но они -
взрослые, закаленные люди, бывавшие не раз в переделках, они выдюжат.
Теперь с бандитами говорить попроще.
"Альфа" была готова к штурму. Группа захвата, засевшая в пожарном де-
по, находилась там почти сутки. Ребята были в любую минуту готовы по-
жертвовать собой, чтобы уничтожить бандитов, освободить заложников. Од-
