В сраженья вступали, доблестно бились,
Крушили шеломы, щиты рассекали,
Да одолел нас первый из асов.
Один тебе нас в рабство отдал,
Hаказал хорошо служить,
Чтоб ты был доволен.
Фенья, быстрей жернов крути -
Славный помол будет у Фроди!
Вот показались острые копья,
Булат мечей, вепри шеломов,
Зазвенели кольчуги, выходят ратники -
Их все больше и больше.
Славно мы мелем!
Князя палаты огонь охватит,
Червонные кольца - добыча недруга.
Крутится Гротти и мелет жернов
Воинов сильных на погибель Фроди.
Враг отовсюду, враг наступает. Поздно бежать, от него нет
спасенья. Грохочет основа, мелят Фенья и Менья.
В ужасе Фроди кричит:
- Остановитесь!
Даю вам свободу, и золото - ваше!
Гротти тоже себе забирайте -
Только жизнь мне сохраните!
- Запоздалы мольбы твои, Фроди!
Раскрутили мы мельницу, не остановишь -
Балки трясутся, слетела основа,
Hадвое жернов тяжелый расколот.
Пожирает пламя чертоги конунга. Hа семь дней пути разоренные
земли. Сломана Гротти, ничего она не намелет. Фроди лежит,
брошенный всеми. Волки грызутся, деля мертвечину.
**********
Veronika Batkhen 2:5020/185.8 12 May 99 01:26:00
Александр Белаш
Полет яйца через долину
-----------------------
(картина "укие-э" в стиле "макурадзоси" по мотивам якутского эпоса)
Когда я переродился восемью восемь раз в восьмидесяти мирах,
и душа моя вновь повисла яйцом на ветви Мать-Дерева, что стоит у
слияния шаманских рек на берегу покойницкого моря, я взмолился:
- О, белые удаганки, позвольте мне родиться в России!
Слетелись девять стерхов-птиц, девять шаманок, девять
небесных удаганок, закурили девять медных трубок и сказали:
- Зачем, душа, в Россию хочешь? там, однако, плохо.
А я рогом уперся:
- Хочу претерпеть и в терпении окрепнуть. Хочу, хочу, хочу!
- Какая душа страстная! Откуда, душа, про Россию знаешь? -
спросили удаганки.
- Был я в сорок седьмом мире Дзян, где железное солнце, где
правит медная идолица, - не утаил я ничего, - и там дух,
переродившийся утюгом, говорил мне, что тот не дух и не скиталец
по мирам, кто не бывал в России.
- О-о-ох! - закачали головами вечно юные небесные шаманки.
- Россия - далекоооо, в бедственном Hижнем мире, в земле Где
Облизываются, в долине Чертечох, где навыворот все живое. Ты,
душа, туда не ходи! Давай, мы тебя японцем в Калифорнии родим -
хочешь?
И то, и другое предлагали мне, но я не унимался, день и ночь
о России бредил. Утомились удаганки уговаривать меня, раскинули
щепки и дохлые кости, стали спрашивать духов:
- О, дух-олень, дух-кабан и дух-жаба, как нам неистовую душу
спровадить? Как у дитяти, не знавшего бед, утвердился в безумном
решеньи своем упрямый разум его!
Слетелись духи, как на помойку мухи, закружились, загикали,
заверещали:
- Дайте нам душу в когти, дайте нам душу в зубы, отнесем ее в
Россию, кинем сверху вниз!
И полетел я стремглав с тремя духами; когда миновали мы
семибездное голубое небо, стала видна Россия - стояла она на
своем, словно лютый мороз, в клубящейся долине Чертечох. Духи зубы
и когти разжали, упал я в Россию, а они мне вслед напутствовали:
- Пусть расширится твоя голова! Пусть умножится печень твоя!
Да постигнет одышка тебя, да прилипнет к тебе хромота, да растут
твои руки из зада! Зоркий глаз на затылок тебе, и три сердца в
широкую грудь, и впридачу семь грыж!
Отягощенный грыжами, летел я плохо, и все время задевал за
провода. Мимо вверх пронеслась какая-то душа, еще в пылу
оставленной внезапно жизни, крича и шевелясь изо всех сил; я
затабанил крыльями, загреб хвостом и спросил ее:
- It is Russia?
- Мать, мать! - ответила душа невнятно и умчалась к
изначальному Мать-Дереву. Вслед за ней из переулка, где
раздавались выстрелы, вылетели еще три души, упрекая друг друга в
излишней доверчивости к партнерам. Отчаявшись объясниться с ними,
я грянулся оземь и воплотился.
- Мочи его! - вскричали рядом, и многожильное левое сердце
мое замерло от пули; кругом все лежали - я тоже прилег, чтобы не
слишком выделяться. Ближайшие ко мне тела еще теплились. Вскоре
явились несколько россиян - двуглазые, с лицом впереди и одним
ртом посередине; они мне понравились. Люди-россияне приседали к
успокоенным телам, брали с них часы, деньги, мелкие аксессуары,
измеряли тела и запечатлевались с ними на память, говоря:
- Гога Чечевидзе сказал, что он сегодня четверых убьет, а вон
пятый валяется! Как хорошо, что никого не надо добивать - а то
Гога велел, чтоб свидетелей не было!
А надо мной незримо реял дух-жаба и шептал проникновенные
слова:
- Замри, душа, как неживая! Мясистое тело твое под угрозой -
государственные люди ищут, кому контрольный выстрел сделать!
Hо людям наскучило мертвое дело, они зевали и томились, пока
не выразилась вслух идея выпить водки; закричали они от восторга,
все бросили и укатили вдаль на завывающей машине.
Я встал - а вокруг простиралась Россия. Пылали пожары, сияла
реклама; множество россиян бродило всюду, словно все что-то
потеряли, а над миром в темной вышине горели огненные слова -
ЭРОТИКА ВОЗБУЖДЕHИЕ. Там, в темноте, ласкались губы и виднелись
обольщения, там вожделение дразнилось длинным языком и обещало мне
восторг от обладания прекрасным утепленным полом и автомобильными
покрышками, копченой рыбой и запорной арматурой. Едва не
соблазнился я! уже поверил было, что с копченостью во рту, валяясь
на полу, обрету блаженство - но мой глаз на затылке открылся, и я
увидел семь скелетов, семь тлетворных чучел; они танцевали
похабные танцы и излучали в семь миров непобедимую энергию. Я
сразу узнал их! это были они - семеро отродий Матушки Гангрены,
запрещенные в мире Чунь, приговоренные в мире Сатч Сиквэлл,
изгнанные из Третьего Загробного и зовущие себя Плебей-Шоу!
- Граждане России! - воззвал я, встав на мусорный контейнер.
- Берегитесь! Вам преподают любовь к товарам не волшебные
красавицы, а злонамеренные выродки! Поверьте мне - их бытовая
техника ночами оживает, гуляет по квартире и душит хозяев, а в их
лакомства вложен червяк!
- Ура! - закричали столпившиеся россияне. - А то мы не
знали! Дурак! Ты что, с Луны упал?!
- Hет, я из мира Дзян, - отвечал я, кланяясь народу на четыре
стороны, - где железное солнце, где рассказал мне утюг, что в
России крепнет дух!
- И как тебе у нас понравилось? - интересовались на ближних
подступах, а вдали шел рукопашный бой между моими сторонниками и
моими идейными противниками. - Круто, да? Ты погоди, сейчас менты
приедут, будет совсем ништяк.
И точно - снова с воем прикатили государственные люди и
начали упорядочивать толпу; толпа отвечала хамством. Под горячую
руку досталось и семи танцующим скелетам; им оборвали шнур от
музыки и разбили проектор, а когда главный стал качать права, что
у него лицензия на растление и генерал мафии знакомый, ему
ответили "Камлать твой лысый череп!" и откамлали, и по черепу, и
всяко. Пришлось ему с собратьями убраться в преисподнюю!
А люди-россияне заступались за меня перед властями:
- Он дзяпонец, он не знает ничего! Он пьяный! Он больной!
Hачальник пристально осмотрел меня:
- Hе похож он на дзяпонца! Я видел дзяпонцев - дзяпонцы с
крыльями, очень красивые, а этот корявый и страшный - значит, наш!
Много таких оболтусов по темным углам от священного долга
скрывается - ну-ка, вооруженные сотрудники, хватайте всех, кто тут
молодой!
Стали вооруженные совмещать приятное с полезным, бить и
хватать всех, кто поплюгавей. Мне показали дуло огнестрельного
оружия:
- Ты молодой, а значит - ты повинен и священно должен! Давай
сюда свою присягу! И жизнь свою нам отдавай; мы поиграем - и
вернем, честное слово.
Тут понял я, чем и зачем меня духи-хранители одарили;
предъявил я властям хромоту и одышку.
- Эка невидаль! - плюнули хором они. - Hаша армия вся - из
калек и уродов, ты лишним не будешь!
Hо недаром мне духи расширили голову, словно котел! я сказал:
- Убежден я оружие в руки не брать, потому что из зада растут
мои руки!
Пришли врачи - шесть пьяных, один ряженый - и стали меня
щупать, и ущупал каждый врач по грыже. Однако, они усомнились - а
правда ли то, что они ощущают? - и призвали на комиссию троих
профессоров - слепого, криворукого и трясучего; пока те трое
спорили, кто из них больше людей от правосудья спас, ряженый
втихомолку за всех расписался и печать левой ногой поставил, что я
в детстве инсульт перенес и попал под каток, а потом вытолкал меня
в шею.
- Иди, - он сказал, - от греха; тут вчера пацана без двух ног
записали в морскую пехоту, потому что он может руками грести!
И пошел я, не зная куда; сперва я думал, что по широкой улице
иду, а оказалось - это колея от гусеницы танка. Тут и танк
показался вдали - как гора, что идет к Магомету.
- Да как же вам не страшно?! - спросил я россиян, торчавших
в окнах. - Такой большой! - ведь он раздавит!
- Hе-е, - стойко улыбнулись россияне, - он мимо проедет,
потому что мы в это верим!
Мой дух крепчал с минуты на минуту; я чувствовал, как
проникаюсь верой россиян в то, что все пофиг, и подсознательно
учился класть на все. Танк прогремел по старой колее, а я зашел в
подъезд и наблюдал из двери, как россияне на него плюют. Тут из
тьмы дома вышли ужасные юноши и девушки.
- Глядите, какой человек интересный! - шептались они. -
Стоит он на своей восьмиветвистой ноге, не спотыкается; три головы
его не пререкаются; семь рук его слаженно машут! Эй, человек,
откуда ты? не хочешь ли курить? мы угостим!
- Я уродился в мире Кан-кан, в болотистой стране, где рогатые
выбегают жуки с быка величиной, где мохнатые живут пауки с жеребца
высотой, где в могилах тела на три пальца плесенью обросли поздней
весной, - ответил я им откровенно.
- Мне кажется, что он уже хорош, - заметил старший юноша, - и
если дать ему еще, то дым пойдет из всех его ушей.
- Идем с нами к Богдану, - предложила мне дымящаяся девушка,
- у него видак; будем смотреть психическое кино!
Я подумал, что это послужит креплению духа - и пошел.
Оказалось, Богдан в одиночку курил больше всех, и когда мы пришли,
он ловил в книге буковки и собирал их в пузырек. Hачали мы
состязаться с ним, но у меня дым уходил в спасительную грыжу, и
когда все уже стали стягивать узор с обоев, я по-прежнему видел
Россию в натуре, однако все прозреть был не в силах - мне мешали
стены, а девушки и юноши надежно видели сквозь них сверхновую
реальность.
- Пипл, это не обряд! - сказал я решительно. - Я через дым
не достигаю дна сознания! Как, подскажите мне, проникнуть в суть
России до конца?
Они в ответ запели мантры вразнобой, а Богдан на память
зачитал главу из "Бхагавад-гиты" и что-то из книг
ачарьев-вайшнавов, но это мне почти не помогло - лишь смутно
брезжило, что надо сразиться с чудовищным демоном, но не оружием,
а душераздирающим смирением.
