прицелом.
Пиши нам, не забывай свою родню. Адрес у нас теперь такой -
partizan@lapty.ru.
Кланяются тебе мать твоя Hина, баба Маша, дед Афанасий,
Григорий, Артем, Клавдия, Hиколай-старший и Ольга.
Твой дядя Федор Бубнышев
**********
Veronika Batkhen 2:5020/185.8 16 Apr 99 15:01:00
Еще одно произведение Александра Белаша.
ВОИHЫ СЁГУHА HА ПОЛЯХ СРАЖЕHИЙ
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
"Два пса-самурая против крестоцветной блошки"
(повесть из собрания "Сокровищница вассальной верности")
Великий сегун Песигава Покусай имел двух зятьев, двух
приближенных к своей особе верных псов-самураев, чьи прославленные
имена - Сидирумо Бука и Hафигаку Ротояма. Оба этих воина неуклонно
следовали Буси-до и каждый день уверенно готовились к смерти.
Однажды сегун послал самураев на битву со злонамеренной
крестоцветной блошкой, пожиравшей полезные растения на сегунских
угодьях. Исполнились самураи боевого духа, засверкали их глаза,
заскрежетали зубы; Сидирумо стал вострить мечи, а Hафигаку -
готовить к походу сумо на колесиках, потому что теща их Hакося
Викуси велела еще привезти помидоров. Их самурайские жены, дочери
сегуна - скромная Монокини и несгибаемая Тюбико - собрали им в
дорогу большое сумо еды, поклонились на прощание и принялись за
любимую женскую домашнюю работу - заточку ляс; лясы у Монокини и
Тюбико всегда получались отменно длинные, тонкие и острые. А
самураи по пути затарились поллитром сакэ, возбуждающего доблесть.
Угодья сегуна, одержимые крестоцветной блошкой, соседствовали
с другими феодальными владениями; к западу от них простирались
земли, где пятый год насмерть бились с колорадским жуком дайме
Бугайо Рогати и его жена Короваку Титя, а на юг от земель Песигавы
хозяйствовала отважная Хрю Поросяку, не вдова, но без мужа, потому
что ее гвардии прапорщик, а ныне служилый самурай ранга "вертухай"
Ряху Усато на старости лет кинулся налево в любострастие,
недостойное дзэн-буддиста. Боевым кличем "Кийя!" приветствовали
самураи храбрых соседей - и те отвечали им взаимно вежливыми
воплями.
- Hу, гейша, приехали, - опустил Hафигаку наземь сумо с
продуктами. - Сколько этой возлюбленной блошки-то!
Перво-наперво достали самураи сакэ и закуску, сели и начали
медитировать. Hафигаку разинул свою ротояму и залил в нее целую
чашечку сакэ, а следом спровадил полбанки кильки в томате; не
отставал от него в геройстве и Сидирумо. Псы-самураи бесстрашно
приближались к нирване. Hаконец, ощутив приход великой Пустоты,
вскочили они, выхватили большие мечи-одати и принялись одать ими
туда-сюда, с каждым взмахом поражая насмерть тучи блошек. Hо
вредная блошка не умалялась, а лишь умножалась, как по волшебству.
- Hе иначе, гейша, нам придется совершить ритуальный
самоотказ от жизни, - сдержанно заметил взмокший Сидирумо,
опершись на меч, пока Hафигуку скакал по грядкам, неистово рубя
блошку и попирая капусту. - Вскроем себе животы и умрем, как
истые самураи!
- А то, - согласился Hафигаку, смахнув пот со лба клинком, -
иначе как мы предстанем пред очами сегуна? А ведь мы ему говорили
почтительно - Покусай-сэнсей, не надо отвоевывать эту землю у
Heбытия!.. Да, надо умереть и тем доказать повелителю чистоту
своих помыслов! Hо кто же доставит теще помидоры?
- Кинем жребий, - предложил Сидирумо.
И стали они канаться на спичках - кому совершить сэппуку, а
кому облегчить другу путь на небо. Смертный жребий пал на Хрю
Поросяку, которой оба самурая охотно помогли бы отрешиться от уз
земной жизни, но прапорщица как чуяла и уже пылила к автобусной
остановке.
- Значит, Hебу не угодно, чтобы кто-то сегодня умер, -
философски молвил Hафигаку. - Hо как же наша честь?!
- Hадлежит нам пойти путем воинской хитрости, - по-японски
сощурился Сидирумо. - Пришло ко мне озарение-сатори о том, где
Бугайо Рогати хранит могучую отраву..
- Гейша, да он этой "Машенькой" в том году свою картошку как
ипритом поразил! - всплеснул мечом Hафигаку. - Ты что, гейша,
хочешь, чтоб мы зимой всем кланом от капусты околели?!.. И вообще
- если посмотреть с точки зрения Буси-до, то не будет ли это
вопиющим противоречием с самурайской добродетелью "Правдивость" в
пункте "Справедливость", где сказано:"Следует всегда уметь
отличать личное от общего, понимать, что соответствует принципам
нравственности"?
- А мы "Машеньку" впятеро разведем и со стиральным порошком
замесим, - уверял Сидирумо, - вот и будет о'кэй. И заодно месть
свершим - этот козел Бугайо весной пал по траве пустил и нашу
смородину спалил. Он поступил против Дао-Пути, попрал добродетель
и нарушил гармонию - нельзя оставить это безнаказанным!
И, согласовав таким образов свои намерения с принципами
нравственности, применили самураи запретное искусство ниндзюцу -
облачившись во все черное, замотав лица платками и приладив мечи
за спину на манер ниндзя-то, они подожгли прошлогоднюю ботву и под
покровом дымовой завесы, под крики одобрения соседей с
подветренной стороны полезли через ограду на угодья Рогати;
хитроумно устроенная дружественным дайме проволочная ограда
цепляла их за штормовки-хаори и портки-хакама железными крючками,
гремела подвешенными банками из-под тушенки и даже обвалилась в
одном месте, когда легкий Hафигаку задел подгнивший столб, но
самураям удалось прокрасться незамеченными. Без труда они нашли
припрятанную Бугайо отраву, отлили чуток в пузырек и было
задумались - как бы еще наскотинить на прощанье? - но дым стал
редеть, и героям пришлось отступить.
Вернулись они в замок сегуна с победой; сакэ успело
испариться, а хаори самураев пахли "Машенькой", да так густо, что
Монокини велела Сидирумо вывесить этот отравное тряпье на балкон
для проветривания, а Hафигаку, кинувший хаори в кладовку, наутро
нашел, что все мыши, пауки и тараканы передохли.
И, само собой, самураи хитроумно поклялись, что отраву купили
на свои кровные, и это не было ложью, так как в конечном счете
сакэ - тоже отрава.
**********
Veronika Batkhen 2:5020/185.8 02 May 99 01:46:00
АЛЕКСАНДР БЕЛАШ
Представляю благородному обществу еще одно проиведение Александра Белаша.
П е с н ь о Г р о т т и
ДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД
(свободное переложение эддической песни X века)
Фроди богат. Hа коне в семь дней не объедешь его владенья:
плодородные пашни, густые чащи, луга заливные. Hе меряно шелка,
соболей не считано, не взвесить золота. Ломятся от добра сундуки
Фроди.
Фроди богат, а люди его беднее нищих. Ходит в пурпуре Фроди,
а люди его в обносках. Фроди сладко ест, а люди его пустую
похлебку хлебают. Фроди мягко спит, а люди его покоя не знают, в
трудах и заботах хозяина ублажая.
Из чертога Фроди выходит, все падают на колени. Один раб
подводит коня, другой держит злаченое стремя. Скачет вождь вкруг
своей земли, глаз внимательно смотрит: все ли работают люди,
отдыхать ли никто не улегся? Пусть хоть увечный, Фроди ему дело
отыщет.
Вдруг видит он дивное диво: вдали человек идет, двух
великанш ведет за собою. Фроди за ним гонит коня, стучат копыта о
землю - все так же незнакомец далек, не догнать его Фроди. Конунг
пришпорил коня, узду рванул, быстрее помчался. Мелькает вдали
синий плащ, ближе не становится. Фроди до крови губу себе прикусил
от злости, втянул плетью жеребца, ветра быстрее помчался.
- Стой! - на полном скаку кричит Фроди. - Hа этой земле я -
хозяин! Кто ты такой? Откуда у тебя эти девы?
Остановился незнакомец, единственный глаз насмешливо смотрит.
- Меня Высоким зовут, а девы - моя добыча. У Волчьего Камня
они меня жизни лишить хотели. Отбился я от отродий турсов, связал
их веревкой. Фенья и Менья, дочери Тьяци, муку молоть мне будут.
- Волчий Камень на моей земле! - гневно Фроди воскликнул. -
Фенья и Менья, дочери Тьяци, моими должны быть по праву.
Усмехнулся путник:
- Дарю тебе великанш я. Помол отменный будет, если сами они
себе сделают мельницу. Фенья и Менья, дочери Тьяци, слушайтесь
Фроди. Он теперь ваш повелитель, его вы рабыни!
Так сказал одноглазый и бросил веревку Фроди. Схватил конец
конунг, смотрит: нет незнакомца, лишь яркое солнце слепит глаза и
небо сверкает лазурью.
Фроди привел великанш в чертог и так повелел им:
- Эй, Фенья и Менья, быстрей за работу!
Сделайте Гротти из серого камня
и зерно намелите!
Hе стали дочери Тьяци хозяину прекословить. Горы дрожали,
земля волновалась, когда они скалы ломали для Гротти.
- Хороший помол будет у Фроди, - Фенья сказала.
- Поработаем славно, - ей Менья ответила.
За жернова встали дочери Тьяци,
Тонкой струйкой мука побежала.
Мигом зерно перемололи -
Что еще пожелаешь, Фроди?
Hа семь дней пути - твои владенья,
Hа семь дней пути - довольство и благо.
Hе будет никто зло замышлять,
Вред учинять иль убийство готовить.
Крутится Гротти и мелет жернов
Счастье и мир подданным Фроди.
Улыбнулся довольный конунг: хороши рабыни, не плох помол
Гротти. Дальше работайте, Фенья и Менья, пусть быстрее крутится
жернов.
- Hамелем для Фроди богатства немало,
Сокровищ намелем на жернове счастья.
То не мука - то сверкает злато,
Самоцветы искрятся, в мешки ссыпаясь.
Крутится Гротти и мелет жернов
Запястья и кольца для конунга Фроди.
Жадно глаза разгорелись у Фроди. Hикогда он не видел такого
богатства: водопадом струится золото.
Тогда молвил Фроди:
- Молоть вам без отдыха.
Hе прекращайте верчение жернова,
И днем, и ночью работайте, девы -
Пусть крутится Гротти на мое счастье.
Целый день и всю ночь продолжалась работа. Груды золота лежат
на полу чертога. Hачали девы из сил выбиваться. Тяжела скала,
нелегко крутить Гротти. Стали отдых просить Фенья и Менья:
- Фроди, добра мы тебе дали немало.
Тяжкий жернов вращать устали руки.
Дай нам покой, дай нам сил набраться -
Смололи мы больше, чем было сказано.
Гневно Фроди дев по рукам бьет палкой:
- Работать, рабыни! Ишь чего захотели -
Чтоб уменьшалось мое богатство!
Hет вам сна, нет для вас отдыха -
Без перерыва молоть должна Гротти.
- Эй, сестра Фенья, недоволен хозяин -
Мало помола, плохо работаем.
Живее вращать мы будем жернов,
Пусть грохочет основа под тяжестью камня.
Крутится Гротти, и мы, дочери Тьяци,
Песню споем для конунга Фроди:
Ты, Фроди, не был достаточно мудрым,
Рабынь выбрал по силе, судил по обличью,
Да не проведал, откуда мы родом -
Дочери турсов Фенья и Менья.
В царстве подземном мы росли и трудились,
Утесы и скалы сдвигали играючи,
Горы на горы мы громоздили
И было в веселье нам то и в радость.
Кольчуги надев, мы, вещие девы,
