предоставите разбираться во всем этом нам. Бросьте вы, Сергей, зти
дилетантские забавы.
- Я хотел... У ребят был свой гонор - чем, мол, мы хуже
розыскников?.. И хотели перейти в розыск - причем прямо с готовым делом.
Подробностей я не знаю, так, какие-то обрывки разговоров.
- Конкретнее! - щадить самолюбие Кольцова Строкач не собирался.
- Эти двое суток, как ребята пропали, я и сам не спал - мотался,
думал разобраться. Если бы я знал подробно, что там у них! Семь месяцев
назад в районе начались кражи с охраняемых объектов, наглые, в открытую,
будто ворам плевать на сигнализацию... Наши просто не успевали. Приедут, а
уже все чисто. Ну, взяло за живое - противно же, будто издеваются, гады.
Попробовали сами поискать в свободное время, втянулись...
Строкач помнил это дело, хотя и не имел к нему отношения. Как и все в
райотделе да и едва ли не во всем городе, он знал, что последовавшие за
короткое время пять дерзких краж так и остались нераскрытыми. Спутать
почерк воров было невозможно: они возродили традиции давно, как считалось,
вымерших "зонтов" - проникали через крышу, просверлив узкое отверстие,
вставляли в него обычный зонт и расширяли дыру. Куски штукатурки без шума
падали в зонт. Сторожа коммерческих магазинов, - там, где они были, - даже
не просыпались. Вернее, просыпались тогда, когда на них смотрел ствол
пистолета. О героизме и речи быть не могло - тряпка с хлороформом
останавливала всяческие поползновения. Тот же вариант был проигран и с
двумя одинокими, но до ограбления состоятельными гражданками, проживавшими
в разных концах района. Сигнализация во всех случаях никому не помогла.
Пострадавшие успели запомнить лишь высокий рост и чулок на физиономии
грабителя. Затем кражи переместились в соседний Ленинский район - там их
произошло три. И вновь - два магазина и одна квартира. Зато три месяца
назад они прекратились вовсе. Между первой и последней, как
свидетельствовала милицейская статистика, прошло сто одиннадцать дней.
И Кольцов продолжил:
- Вы думаете, я мог спать спокойно, когда все эти эпизоды повисли? У
меня ведь друг в Ленинском райотделе - Артур Городецкий. Мы с ним шесть
лет бок о бок отзвонили... И, главное, - полное бессилие. За всю весну два
раза на дачу выбрался...
- Что, садоводство одолело? - ухмыльнулся Строкач. - Давно
увлекаетесь? Говорят, земля, как наркотик, засасывает.
Строкач и сам любил все это - запахи взрыхленной земли, лиственной
прели, но был убежден, что главным и единственным делом офицера милиции
должна оставаться работа.
- Какое там давно. В прошлом году дачку купили, жена настояла. Я ведь
молодожен, - капитан улыбнулся, провел рукой по волосам. - Вынужден
подчиняться. Ну, вот. И все-таки, не верил я, что у ребят что-то выйдет, а
получилось что какие-то следы воров они обнаружили. Но какие - этого я не
знаю.
- Воров? - переспросил Строкач, наслышанный, что во всех эпизодах
дела постоянно фигурировал только один человек, и хотя версия о
существовании шайки разрабатывалась, но постепенно как-то отошла на второй
план. Любопытно, что за эту же версию, оказывается, держались дилетанты
Агеев и Демин.
- Я не знаю точно. Они в последнее время не очень-то со мной
делились. Но вроде, действительно, там целая банда: один грабит, остальные
прикрывают и переправляют краденое. Причем все они не то нищие, не то
какие-то еще оборванцы, которые обитают где-то в подвалах...
Облаву провели четко, в соответствии с планом. Задержанных всякого
рода полууголовных попрошаек и прочих бомжей нахватали две машины. Среди
них попадались и настоящие уголовники. Трое до сих пор находились в
розыске, был один беглый алиментщик и парочка натуральных психов. Но это
все было не то, мелюзга. Большинство задержанных из кожи вон лезли, чтобы
доказать лояльность властям. За информацию о приятелях покупалась
собственная свобода, конечно, если сам не слишком нашкодил.
Человеческих отбросов было более чем достаточно в районе, включающем
в себя базар, вокзал и ряд прочих специфических "точек". Конечно,
обитатели самого глубокого дна не боялись ни Бога, ни черта, ни даже
участкового. Что может сделать самая высокая власть, что она может отнять
у тех, у кого уже сама жизнь отняла все?
Участковый, капитан Дзюба, подопечных своих знал как облупленных.
Мощный, с лицом, пышущим свекольным румянцем, и крупным животом необычной,
почти прямоугольной формы, Сидор Артемович, проходя по привокзальной
площади, невольно обращал на себя внимание даже и тогда, когда рядом
шумела и жестикулировала кучка таксистов. Таксистов бомжи избегали -
хорошего от них ждать не приходится, кроме того, они "принципиально" не
подавали.
Завидев величественную фигуру Сидора Артемовича, несколько водителей
неожиданно милостиво согласились отвезти пассажиров. Это были водители, не
имеющие патента на извоз. Впрочем, пугались участкового только новички.
Постоянная публика знала, что на мелкие нарушения Дзюба внимания не
обращает.
Сведения участковому таксисты, как и прочие приблатненные, сообщали
посмеиваясь и пошучивая, как будто вовсе и не донося. Делали они это
охотно, ибо их единственной целью было спокойно работать и зашибать свое.
Строкач понуро стоял в очереди, которая превратилась ныне в чистую
формальность, поскольку бал правили "извозчики". Он, видимо, не слишком
походил на щедрого клиента, и водители - известные физиономисты - не
обращали на него внимания. Поэтому, находясь ровно в двух метрах от центра
круга, где беседовал с таксистами монументальный Дзюба, он мог слышать
все, что тому сообщали. Настроение шоферов и общую обстановку на вокзале
угадать было нетрудно: голоса звучали вперебивку, со злостью и
недоумением.
- Ну куда это годится, Сидор Артемович? Швали на вокзале развелось не
продохнуть. Не так воры, тут просто - рот не разевай, но вся эта погань -
нищие, попрошайки, алики, бомжи, будто со всей страны сползлись. И
попробуй тронь! Ихний Обрубок вокруг себя таких хлопчиков сбил - оторви да
выбрось.
Это Строкач знал. Многие жители Октябрьского района были в курсе, кто
такой Обрубок и почему с ним лучше не связываться. И что за парни с
квадратными мордами охраняют Обрубка, а с недавних пор и катают его то в
фордовском микроавтобусе, то в инвалидной коляске. Не хуже них знала это и
железнодорожная милиция, и прокуратура.
А водители не умолкали, радуясь случаю по душам поговорить с Дзюбой:
- И то сказать, Сидор Артемович, полно тут подозрительных типов, и
деньги у них не по одежке. Сами в лохмотьях, а жрут коньяк в кафе. Точно -
воруют. А потом по туалетам валяются, хоть они и платными стали. Там же и
шапки снимают у тех, кто в кабинках - стенки-то низкие. За пару пузырей
кто не купит! Но нас пока что не трогают, разве что так, исподтишка. А
бабы? Это же маразм... Но мы их не касаемся... Да что вы, Сидор Артемович,
какие устои! Заразы страшно.
Оставаться дальше в роли пассивного слушателя Строкач не мог. Шагнул
к оживленно беседующему кружку, кивнул Дзюбе, широко улыбнулся таксистам,
смотревшим на незнакомца вопросительно, но без всякого замешательства. На
вокзальной площади водилы чувствовали себя основательнее, чем в
собственном жилье. Заметив, что участковый более чем приветлив с
незнакомцем, сообразили, к какому ведомству тот относится. А Строкач
буквально сиял:
- Да, ребята, проблема общая, вместе и будем ее решать. Так что
чуть-чуть поможете.
Никто не возразил, и это вызвало одобрительный кивок участкового.
Извоз - не только умение крутить баранку, но и шевелить извилинами.
Рекомендация "следователь прокуратуры майор Строкач" немедленно возымела
свое действие. Разговор стал куда более определенным...
Картина вырисовывалась унылая. Беседа с начальником уголовного
розыска Октябрьского района только добавила туману. Встретились в его
небольшом, донельзя запущенном кабинете. Узнав, что интересует Строкача,
он весь напрягся, словно ожидая удара или внезапного подвоха.
- Да, Павел Михайлович, есть такое дело. Считай, под всем городом
катакомбы. Во всяком случае, Октябрьский район весь изрешечен, как сыр. И
все загадочно, и все - слухи. Фактов нет. Кто сунется в катакомбы, какой
ОМОН? Ни карты, ни сколько-нибудь достоверной информации. В туннелях -
завалы и ловушки готовые. Те, кто там, будут стрелять и резать до
последнего человека. В катакомбах такое паскудство творится, которое и
жизнью не назовешь. А вот оружие у них есть, это я достоверно знаю.
Строкач прикинул. Волна ограблений, затопившая город, подхватила
немало всякого огнестрельного. Правда, в заявлениях потерпевших речь шла
обычно только о зарегистрированном оружии - охотничьем. Но окольным путем
выяснилось, что у того или иного состоятельного предпринимателя кроме
видеотехники и драгоценностей воры прихватили и спрятанный в тайнике для
самообороны нарезной "ствол". Недавнее ограбление спортшколы принесло
преступникам семнадцать "стволов" пневматического оружия... И словно в
насмешку, грабители оставляли своим жертвам какой-либо презент, так
сказать, на память о внезапном посещении. То мог быть кассетник из
взломанной квартиры или с хитрецой поглядывающий на разорение и разгром
плюшевый мишка. Особо часто с этой целью использовались телефонные
аппараты хороших марок - "Сони", "Панасоник" и другие.
- Эта мразь выдает себя за сектантов, толстовцев, что ли, или еще
кого-то, - продолжал начальник угро. - Законы у них жуткие. Чуть что не по
ним - своим же глотки рвут. Ты не думай, эта канитель тянется уже лет
десять. И все молчат, никому не надо. Бабы там у них рожают каждые девять
месяцев, так что и приплод есть. Вот тебе и все, что я знаю. Раньше, чем
они там друг друга перегрызут, сколько крови людям попортят...
- Так ведь - уже.
- Ай, это цветочки, - начальник безнадежно махнул рукой. - То ли еще
будет! И что с ними делать - не травить же?
- Ну, люди все-таки, - неуверенно протянул Строкач.
- Какие люди? Кроме своих, они никого за людей не считают. Не знаю,
как там всякие альтруисты, а я бы их, как сорняк, выполол - и с концами.
Кому они нужны? Конечно, ОМОН мог бы и справиться, если с техникой -
огнеметы там или что... Но ведь без жертв не обойдется. А коммуникации?
Всех ведь все равно не перебить, а кто останется, устроят такое, что без
воды и света месяцами город будет сидеть. А то и похуже. И еще представь -
пусть с нашей стороны все пройдет без потерь. Но ведь за каждую их душонку
год по судам таскаться да бумажки сочинять.
- Значит, никакого выхода? - кротко спросил Строкач. - Так все и
останется?..
- Выход есть. Только выходить некому, или, точнее, входить. Этот
гадюшник изнутри рвать надо. Других средств нет.
Новости появились к вечеру. Когда жена Кольцова окончательно
убедилась, что муж домой ночевать не придет.
Уже ранним утром Строкач был у Кольцовых.
- Коля, поиграй с Оленькой в детской, - Анна Григорьевна торопливо
выпроводила детей из комнаты. - Мы поговорим с дядей, и папа скоро
вернется.
Она старалась держать себя в руках, но было видно, что все ее надежды
связаны с той силой, которую воплощал сейчас этот невысокий крепкий
сероглазый мужчина. Жена капитана сидела в кресле напряженно, словно
приговоренный на электрическом стуле перед казнью, ожидая последних
секунд. Выговорила с трудом, запинаясь:
- Но неужели, товарищ майор, нет никакой надежды?
