польского восстания еще не были окончательно освобождены, а находились еще
на положении временно-обязанных. Б, Б.). Должно иметь в полной готовности
запас смут и излить его на пожар, зажженный уже во внутренности Москвы. Вся
агитация малороссианизма пусть перенесется за Днепр; там обширное
пугачевское поле нашей запоздавшей числом хмельничевщины. Вот в чем состоит
вся наша панславистическая и коммунистическая школа. Вот весь польский
герценизм. Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая
современные внутренности царизма. Пусть себе заменяют вдоль и поперек
анархией русский царизм".
23 ноября 1862 года было заключено соглашение "Земли и Воли" с
Падлевским, что пропагандисты последней усилят пропаганду среди
расквартированных в Польше войск, будут агитировать за соединение русских
войск с частями повстанцев. Пропаганда эта имела значительный успех.
Руководителю комитета русских офицеров А. А. Потебне удалось вовлечь в
члены "Земля и Воля" около 200 офицеров. Разговоры о том, что польские
патриоты будут бороться не только за свободу Польши, но и за свободу
русских были рассчитаны только на легковерных русских идеалистов,
взвинченных масонской демагогией Герцена и польских эмиссаров. "Пусть
обольщают себя девизом, - цинично пишет в плане восстания Мерославский, что
этот радикализм послужит "для вашей и нашей свободы (слова из статьи
Герцена). Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне
и будет наказываться смертью, как государственная измена".
Когда правительство разгромило и "польский" и "русский" герценизм, в
основе которого было одно и тоже масонское начало, то масон Наполеон III и
британский премьер-министр Биконсфильд (урожденный еврей Дизраэли)
потребовали созыва европейской конференции для обсуждения польского
вопроса. Но Александр II приказал министру иностранных дел сообщить Англии
и Франции, что они не имеют права вмешиваться во внутренние дела России.
XVIII
Если когда-то все пути вели в Рим, то в XIX столетии все пути ведут
в Лондон - тогдашний центр мирового масонства. Сбежавший в 1861 году из
Сибири в Америку Бакунин при первой возможности переезжает в Лондон.
Бакунин вступает в организованный К. Марксом Интернационал. В прокламации
"Начало революции", Бакунин пишет: "Не признавая другой какой-либо
деятельности, кроме дела истребления, мы соглашаемся, что формы, в которых
должна проявляться эта деятельность могут быть чрезвычайно разнообразны.
Яд, кинжал и т.п. Революция все равно освящает в этой борьбе". Масонский
дух бакунинских деклараций ясно виден в каждой фразе.
9 сентября 1867 года в Женеве состоялся Конгресс "Лиги мира и
свободы". Это было время, когда прогрессивные недоросли всего мира
возлагали преувеличенные надежды на Первый Интернационал. На Конгрессе
"Лиги мира и свободы" присутствовали две революционные знаменитости:
Гарибальди и Бакунин, объявившие войну всему буржуазному миру. Посетил
заседания Конгресса и бывший в то время в Женеве Достоевский.
Ф. М. Достоевский написал о полученных на Конгрессе впечатлениях два
письма: одно Майкову, а другое Ивановой. Майкову Ф. Достоевский писал:
"Писал ли я Вам о здешнем мирном конгрессе? Я в жизнь мою не видывал и не
слыхивал подобной бестолковщины, но я не предполагал, чтоб люди были
способны на такие глупости. Все было глупо - и то, как собрались, и то, как
дело повели и то, как разрешили. Начали с предложения вотировать, что не
нужно больших монархий и все поделать маленькие, потом, что не нужно веры.
Это было четыре дня крику и ругательств. Подлинно мы у себя, читая и слушая
рассказы, видим все превратно. Нет, посмотрели бы своими глазами, послушали
бы своими ушами".
Письмо Ивановой еще более яркое: "Я сюда попал прямо на конгресс
мира, на который приезжал Гарибальди, - пишет Достоевский 29 сентября 1867
года. - Гарибальди скоро уехал, но что эти господа, которых я в первый раз
видел не в книгах, а на яву, социалисты и революционеры, врали с трибуны,
перед 5.000 слушателей, то невыразимо. Никакое описание не передаст этого.
Комичность, слабость, бестолковщина, несогласие, противоречие себе - это
вообразить нельзя. И эта-то дрянь волнует несчастный люд работников. Это
грустно. Начали с того, что для достижения мира на земле нужно истребить
христианскую веру, большие государства уничтожить и поделать маленькие, все
капиталы прочь, чтобы все было по приказу и т.д. Все это без малейшего
доказательства, все это заучено еще двадцать лет тому назад наизусть, да
так и осталось. И главное - огонь и меч и после того как все истребится,
тогда, по их мнению, и будет мир".
Конгресс "Лиги мира и свободы" был смотром европейского
революционного подполья перед подготовленным масонством разрушением
монархии во Франции.
Выслушав произнесенную на конгрессе Бакуниным речь, Достоевский
написал свою знаменитую характеристику "великого анархиста": "Бакунин
старый, гнилой мешок бредней, ему легко детей хоть в нужник нести".
Бакунин звал молодежь проповедовать разрушение существующего
политического" и социального строя. Анархическое учение Бакунина еще более
заостряет Нечаев, открыто провозгласивший, что во имя всесокрушающей
революции - "Все позволено". Нечаев основал тайное общество "Народная
расправа" и призывал убивать всех, кто в той или иной форме поддерживает
существующий строй. Императору Александру Второму Нечаев обещал в своих
прокламациях "казнь мучительную, торжественную, перед лицом всего
освобожденного люда, на развалинах государства".
В "Катехизисе революционера" (составленном, по мнению одних
исследователей, Бакуниным для Нечаева, а, по мнению других, - самим
Нечаевым) даются следующие советы:
"Необходимо, чтобы он (кандидат в революционеры. - Б. Б.) был
атеистом... и был бы... врагом принципа всякой власти и чтобы он ненавидел
все ее применения и последствия как в области интеллектуальной и моральной,
так и в политической, экономической и социальной... Он должен,
следовательно, ждать уничтожения церкви, постоянных армий, нейтрализованной
власти, бюрократии, правительств, парламентов, университетов и
государственных банков... Необходимо уничтожить, так называемый, принцип
национальности, принцип двусмысленный, полный лицемерия... необходимо
ненавидеть идеи величия и славы нации, годных лишь для монархии и
олигархии, а в наше время и для крупной буржуазии, потому что эти идеи
применяются ими для обманывания народов и для натравливания их один на
другой для наилучшего их порабощения. Патриотизм должен отойти на задний
план, ибо необходимо, чтобы революционеру были ближе к сердцу
справедливость и свобода и, в случае, если его собственное отечество будет
иметь несчастие от них отойти, он должен без колебаний выступить против
него... Надо, чтобы он был социалистом и во всем следовал нашему катехизису
революционера...
Согласно параграфу 3-му революционер "...презирает общественное
мнение, он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях
общественную нравственность; нравственно для него все то, что способствует
торжеству революции; безнравственно и преступно все, что мешает ей".
"...товарищество, - читаем мы в "Катехизисе", - всеми силами и средствами
будет способствовать развитию тех бед и зол, которые должны вывести,
наконец, народ из терпения и понудить его к поголовному восстанию".
Таковы "моральные" и тактические приемы, рекомендуемые русским
карбонариям. Таковых же аморальных приемов придерживались и интеллигенты,
работающие в области теории революции, и легального расшатывания русской
монархии, при помощи критики русской действительности, при каждом удобном
случае (в каждой статье, каждой книге, каждой рецензии на книгу
национального содержания, на каждом уроке в школе, на каждой лекции в
университете, в каждом разговоре).
Нечаев был одним из главных виновников студенческих волнений в
Петербурге в 1869 году. Когда один из членов созданного Нечаевым кружка
заговорщиков стал возражать против практикуемых Нечаевым аморальных методов
работы, то Нечаев, желая связать всех заговорщиков "кровью", настоял на его
убийстве. Процесс нечаевцев послужил темой для "Бесов" Достоевского.
О том, что волнения студенческой молодежи и усиление роста
революционного движения в 60-70-х годах имеют в основе своей не русское
происхождение, ясно понимал Достоевский, писавший в письме к обратившимся к
нему за разъяснением московским студентам, что русская молодежь "теперь
несомненно попала в руки какой-то совершенно внешней политической
руководящей партии, которой до молодежи уж ровно никакого нет дела и
которая употребляет ее как материал и Панургово стадо, для своих внешних и
особенных целей".
XIX
"Не будем делать никаких иллюзий, - говорил Наполеон III, сначала
возведенный братьями-масонами в императоры Франции, а по миновании
надобности низложенный ими, - мир управляется тайными обществами".
"Государственные мужи нашего времени, - сказал премьер-министр королевы
Виктории лорд Биконсфильд (Дизраэли) 20 сентября 1876 г., - имеют дело не
только с правителями, императорами, королями и министрами, но также и с
тайными обществами: с этим элементом приходится считаться. Эти общества
могут свести на нет всякое политическое соглашение. У них везде есть
агенты, беззастенчивые подстрекатели убийств; там, где нужно, всегда могут
они устроить кровавую баню".
Парижская коммуна - дело рук масонов и связанных с ними
революционных организаций. "Но нигде, - пишет Фара в своем исследовании
"Масонство и его деятельность",- оно не выступает так ярко в своей обычной
антихристианской и революционной работе, как во время Парижской Коммуны
1871 года. Я не буду останавливаться на работе масонства по подготовке
свержения Второй Империи, на его первенствующей роли во Франко-Прусской
войне, на деятельности маршала Базена, этой игрушки в руках Великого
Востока, на неудачных маршах Мак-Магона, в коих такую значительную роль
сыграл племянник бывшего гроссмейстера ордена лейтенант-полковника Маньян,
и укажу лишь на открытые выступления масонства после крушения Второй
Империи и провозглашения коммуны". "Ни один государственный строй никогда
не был таким таинственным, как Третья республика, - пишет Жак Бидеген, одно
время бывший секретарем ордена Великий Восток Франции. - Учреждения,
служащие ей фасадом, суть лишь лживые декорации, за которыми происходят
вещи, неизвестные толпе" (J. Bidegam. Une conspiration sous la III
Republique 87; La Lutte Airtimasonmque, p. 66.). В 1872 году в одном салоне
в Стокгольме зашла однажды речь о причинах поражения французов. "Я не хотел
первый подымать этого щекотливого вопроса, - сказал присутствовавший здесь
русский посланник Николай Карлович Гире, - но раз об этом заговорили, то я
не могу не отметить ту роль, которую играло в этой войне масонство". "Я в
то время был посланником в Берне (в Швейцарии); в этом городе находилось
превосходно организованное агентство, собиравшее все сведения относительно
французских войск, их расположения, передвижений, боевых запасов, провианта
и проч. Эти сведения исходили из французских масонских лож, которые в свою
очередь получали их от французских офицеров-масонов и передавались с
необычайной быстротою шифрованными депешами прусско-масонскому агентству в
Берне. Я тогда основательно изучил эту колоссальную организацию и
представил подробный отчет о ней своему правительству..." "Как оказывается,
Франция была заранее осуждена верховным международным масонством, и никакая
военная организация, никакая стратегия, никакая храбрость ее войска не
могла спасти ее от поражения. Это была война слепых против зрячих..." Вот
что сорок лет назад говорил русский дипломат и о чем предупреждал он свое
правительство. (А. Селянинов. Тайная сила масонства, 257).
В первой же прокламации Коммуны говорится: "Мы атеисты потому, что
