"Сия продажа, - писал он, - есть благодеяние правительства для
богатых, не должна ли возродить сия мера большое уныние для бедных, когда
они из оного ясно увидят, что и само правительство печется ныне
неуравнительно о всех сословиях, а открывает свои благодеяния за деньги, не
заботясь о том, что состояние бедного перед богатым уже есть и без оного
тягостное".
В 1813 году казенным крестьянам Смоленской губернии, разоренным во
время нашествия Наполеона, правительство выдало хлеб, а через три года
потребовало, чтобы они заплатили деньгами, в то время, как цены на зерно
значительно возросли. Аракчеев решительно возражает против этого:
"Прилично ли правительству, - писал Аракчеев Александру I, - брать
с подданных своих низшего класса, именно с крестьян, столь неблаговидный и
закону христианскому противный прибыток".
Осенью 1818 года "лишенный чувств" Аракчеев старается облегчить
положение крестьян, участвовавших в каких-то непорядках. Он обращает
внимание Императора, что Сенат не предоставил решение суда на его
утверждение: "Считаю за нужное, - пишет Аракчеев, - ныне же довести до
сведения Вашего Величества о касающемся происшедшего ослушания крестьян в
войске Донском, за которое наказано большое число людей, хотя и по суду, но
и без Высочайшего утверждения, чрез ошибку Сената, что изволите увидеть в
приложенной записке".
Весной 1821 года Аракчеев обращает внимание Императора на
неправильное мнение Черниговского губернатора, "которое, кажется, во время
голода может сделать упущения и от оного будет более вреда бедному народу".
В письме от 20 апреля, касаясь снова вопроса о снабжении
продовольствием крестьян Черниговской губернии, Аракчеев сообщает
Александру: "Закупкой хлеба жители довольно обеспечены и оное не должно Вас
беспокоить; письмо графа Разумовского единственно доказывает его алчность в
доходах, ибо с его состоянием и не только бы прокормлял своих крестьян, но
и всех прочих нуждающихся в оной губернии".
Только эти письма доказывают, что Аракчееву, прославленному
"извергом", "зверем из зверей" были близки бедствия простого люда и что он
не раз защищал их интересы. Только благодаря этим письмам было облегчено
положение тысяч людей. А сколько таких ходатайств возбудил он за всю свою
долгую службу. Кто как не Аракчеев советовал Александру I выкупить всех
крепостных в казну с наделом в две десятины? А люди не "лишенные чести"
всячески тормозили осуществление этого гуманного проекта.
Александр I так же, как и его отец, ценил не только преданность, но
и отсутствие у Аракчеева честолюбия и корыстолюбия, чем страдало
большинство высокопоставленных лиц. Летом 1814 года, желая отблагодарить
Аракчеева за его выдающиеся успехи в организации русской армии, он захотел
наградить его званием фельдмаршала. Но Аракчеев отказался принять звание
фельдмаршала. Тогда Александр наградил его своим портретом, усыпанным
бриллиантами. Аракчеев снял бриллианты и отослал их в Императорский
кабинет. Александр, многократно предлагал Аракчееву вознаградить его, как
других выдающихся деятелей Отечественной войны, деньгами. Но Аракчеев
всегда отказывался.
Но когда осенью 1824 года многие жители Петербурга пострадали от
необычайно сильного наводнения, Аракчеев написал Александру I следующее
письмо:
"Вашим, батюшка, благоразумным распоряжением с моими малыми трудами
составлен довольно знатный капитал военного поселения, я, по званию своему,
не требовал из оного даже столовых к себе денег. Ныне испрашиваю в награду
себе отделить из оного один миллион на пособие беднейшим людям...
...Учредите, батюшка, комитет из сострадательных людей, дабы они
немедленно занялись помощью беднейшим людям. Они будут прославлять Ваше
имя, а я, слыша оное, буду иметь лучшее на свете утешение".
Александр I в тот же день ответил Аракчееву:
"Мы совершенно сошлись мыслями, любезный Алексей Андреевич! А твое
письмо несказанно меня утешило, ибо нельзя мне не сокрушаться о вчерашнем
несчастья, особливо же о погибших и оплакивающих их родных. Завтра побывай
у меня, дабы все устроить. На век искренне тебя любящий Александр".
И это не единственный случай редкого бескорыстия Аракчеева.
28 января 1812 года Аракчеев, например, писал Императору: "Я опять
прибегаю к Вам с просьбами: адъютант мой Названов вышел в отставку и нечем
доехать домой, даже здесь заплатить; он беден, но очень хороший был слуга;
другой, Перрен, женится. Пожалуйте им обоим по тысяче рублей, оно будет
служить вознаграждением мне".
А в 1804 году, писал из Брянска о прапорщике Путвинском,
пострадавшем во время несчастного случая: "Молодой жалкой человек начал
ныне выздоравливать, но в кавалерии служить уже не способен, то и просит о
переводе в пехотный полк, не имея чем содержаться, я осмелился из
находящихся у меня Ваших дорожных денег оставить ему именем Вашего
Величества..."
Граф Аракчеев пожертвовал 300.000 рубли на воспитание в Новгородском
корпусе детей бедных дворян Новгородской и Тверской губерний. В завещании
Аракчеева было написано, что "ежели бы дни его прекратились прежде избрания
им достойного наследника, то сие избрание предоставляет он Государю
Императору". Исполняя волю Аракчеева и желая подчеркнуть всегдашнее его
стремление к пользе отечества, Император Николай I отдал все имущество
покойного Новгородскому кадетскому корпусу, который стал называться
Аракчеевским. Не много людей среди Александровской эпохи было таких русских
патриотов, каким был железный граф Аракчеев, непримиримый враг русских
масонов и якобинцев.
Все люди не без греха, может быть кое в чем из числа приписываемого
ему Аракчеев и виноват, но большинство приписываемых ему поступков являются
грубой клеветой со стороны масонов и якобинствующих дворян Александровской
эпохи.
Полковник Богданович сделал благородное дело, написав книгу об
Аракчееве. После падения большевизма несомненно будут изданы и другие
книги, разоблачающие масонские вымыслы об Аракчееве.
II
После смерти Митрополита Михаила в 1821 году, Петербургским
Митрополитом был назначен митрополит московский Серафим, известный строго
православным направлением, хотя также в юности был воспитанником созданного
масонами "Дружеского ученого общества". С этого момента начинается борьба
против князя Голицына и "Библейского общества". Энергичным и бесстрашным
помощником Митрополита Серафима в этой борьбе оказался Архимандрит Фотий
Спасский. Митрополита Серафима и Архимандрита Фотия энергично поддержал
граф Аракчеев.
Поэтому естественно, что Архимандрита Фотия, осмелившегося выступить
против масонов, "Библейского общества", против князя Голицына, против всех,
кто хотел окончательно и навсегда подорвать силы православия, постигла
судьба всех членов "русской партии", старавшихся объяснить Императору
Александру I какой вред приносит национальным интересам России занятая им
позиция по отношению к религии.
Архимандрит Фотий был оклеветан русскими историками и духовным
потомком русского масонства - русской интеллигенцией, точно также, как и
другие выдающиеся русские патриоты Александровской эпохи. Архимандрита
Фотия постарались изобразить как невежественного православного
фанатика-монаха, "безжалостного ханжу", продувного лицемера, слепого орудия
другого "жестокого изверга и ханжи" графа Аракчеева. Нет той грязной
инсинуации, которая не приводилась против него во всех сочинениях,
посвященных эпохе Александра I. По его адресу нагорожены целые пирамиды
гнусной беззастенчивой клеветы.
Ярким примером этой гнусной клеветы на Фотия является образ Фотия в
мнимых исторических романах Мережковского "Александр I и декабристы" и "14
декабря 1826 года".
Мережковский любовно извлек все клеветнические измышления масонов и
атеистов Александровской поры по адресу Фотия и из них сплел свой
"художественный образ" архимандрита Фотия. Когда прочтешь, что писал
Мережковский по адресу Фотия, Александра I и Николая I, всех членов
Императорской фамилии, то проникаешься глубоким отвращением к омерзительной
душонке этого искателя "истинного христианства". Мережковский является
духовным потомком тех, кто цинично клеветал на архимандрита Фотия при
жизни.
Беспристрастное исследование действий архимандрита Фотия создает
перед нами совсем иной образ, чем тот, который рисует нам в своих
"исторических" романах Мережковский. Познакомившись с Фотием, князь А. И.
Голицын в письме к княгине Орловой называет Фотия "человеком необычайным",
но когда попытка Голицына приручить Фотия не удалась, он "изменяет" о нем
свое мнение.
Архимандрит Фотий - честный православный монах, понимавший гибельные
последствия работы масонов, "Библейского общества", всевозможных тайных
обществ и плодившихся новых религиозных сект.
Какие признаки религиозного ханжества и лицемерия можно найти в
следующих сказанных архимандритом Фотием Александру I словах:
"Враги церкви святой и царства весьма усиливаются, зловерие,
соблазны явно и с дерзостью себя открывают, хотят сотворить тайные злые
общества, вред велик святой церкви и царству, но они не успеют, бояться их
нечего, надобно дерзость врагов тайных и явных внутри самой столицы в
успехах немедленно остановить".
Разве эта характеристика религиозного и политического положения в
Империи не была трезвой и точной характеристикой создавшегося в это время
положения? Александр I понял это, еще несколько раз призывал Фотия для
бесед.
Архимандрит Фотий всячески старался заставить князя Голицына,
бывшего министром духовных дел, отказаться от его губительной политики по
отношению к православию.
23 апреля 1824 года, за год до восстания декабристов, он говорил,
например, Голицыну:
"Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои в течении твоего
министерства изданы против церкви, власти царской и всякой святыни, в коих
ясно возвещается революция, или доложи ты помазаннику Божию". Во время
следующей встречи с кн. Голицыным, на просьбу Голицына благословить его,
Фотий ответил:
"В книге "Таинство Креста" под надзором твоим, напечатано:
духовенство есть зверь, т.е. Антихристов помощник, а, я, Фотий, из числа
духовенства, иерей Божий, то благословлять тебя не хочу, да и тебе не нужно
то".
"Неужели за сие одно?"
"И за покровительство сект, лжепророков, и за участие в возмущении
против церкви с Госпером",
Спрашивается, кто ведет себя более принципиально и последовательно,
кн. Голицын или Фотий? И в чем тут можно усмотреть лицемерие со стороны
Фотия?
В отправленном Императору Александру I письме архимандрит Фотий
предупреждает его о готовящейся революции:
"В наше время о многих книгах сказуется и многими обществами и
частными людьми возвещается о какой-то новой религии, якобы
предустановленной до последних времен. Сия новая религия, проповедуемая в
разных видах, то под видом нового света (нового стола), то нового учения,
то пришествия Христа в Духе, то соединения церквей (намек на идею
Александра I о желательности соединения церквей и сект), то под видом
какого-то обновления и якобы Христова тысячелетнего царствования, то под
видом так называемой новой истины, есть отступление от веры Божией,
Апостольской, отеческой, вера в грядущего Антихриста, двигающая революцией,
жаждущая кровопролития, исполненная духа сатанина. Ложные пророки ее и
апостолы Юнг-Штиллинг, Эккартсгаузен, Тион, Бем, Лабзин, Фесслер,
методисты, иригутеры".
Послание Фотий заканчивает призывом к Александру встать на защиту
православия и действовать так, чтобы рассеялись "враги Бога отцов наших и
да исчезнут со всеми ложными учениями от лица земли нашея".
III
Вечером 17 апреля 1824 года Александр I долго беседовал с
митрополитом Серафимом. Через три дня, по совету митрополита Серафима
Александр встретился с архимандритом Фотием в присутствии митрополита
