Райковой? Игорь сунул голову в комнату.
- Порядок! Детективное агентство "Ниро". Сеня сморщился.
- Так, зачем пришел?
- Что с Мариной?
Пару секунд Сеня смотрел мне в лицо, потом с тяжелым вздохом ответил:
- Ладно, все равно ведь узнаешь. Она покончила с собой.
Я вскочил и опрокинул стул.
- Как? Когда? Где?
- Сядь, - велел Сеня, - чего прыгаешь, как мартышка. Обычное дело,
влезла в ванну, лезвием вскрыла вены на руках и ногах. Дверь в квартиру
запирать не стала, ее сквозняком открыло нараспашку. Вот соседка и
полюбопытствовала, решила сначала, что Райкова опять на работу усвистала, а
про замок забыла, случалось с ней такое. Вошла и увидела в ванной тело.
Где-то около двух дело было. Записка на столе лежала.
- И что в ней? - тихо спросил я. Семен пошуршал листками.
- А ничего особенного. "Простите, если сможете, совесть замучила, не
виновата я, случайно убила Алену". И подпись.
- "Не виноватая я, он сам пришел", - засмеялся вошедший в комнату
Игорь.
Меня неприятно покоробила его усмешка, но, с другой стороны, наверное,
это была защитная реакция организма. Когда каждый день видишь трупы,
следует хоть как-то абстрагироваться от трагичности происходящего.
- Кто эта Алена, не в курсе? - спросил Семен.
Я кивнул:
- Шергина.
- Давай телефон.
- Она умерла. Семен положил ручку.
- Так... Интересненько. Ну-ка выкладывай! Я вздохнул и рассказал все.
К концу повествования Семен совсем помрачнел и сказал:
- Лады, двигай к хозяйке. Коли понадобишься, позвоним.
- А вы мне свой телефон не оставите?
- Зачем?
- Ну, мало ли, все-таки коллеги...
- Коллега, блин, - покачал головой Семен и, порывшись в кармане,
вытащил прямоугольник белой бумаги, слишком тонкой для визитки, на которой
было напечатано: "Телятевский Семен Михайлович, телефон..."
- Какая у вас фамилия...
- Уж не хуже, чем твоя, - рявкнул Сеня.
- Нет, конечно, ваша княжеская. Семен рассмеялся:
- Это вряд ли, все мои родичи из деревни, я один в городе осел. Небось
телят растили, отсюда Телятевские и пошли.
- Насколько я помню, был такой Телятевский Андрей Андреевич, князь,
боярин и воевода. Летом тысяча шестьсот шестого года он примкнул к
восстанию Ивана Болотникова, потому что был обижен на царя. И в тысяча
шестьсот седьмом году наголо разгромил войска самодержца под Веневом,
Калугой и Тулой. Но потом ему не повезло, и, когда восставшие сдали Тулу,
Телятевский попал в плен. Дальнейшая его судьба покрыта мраком. Но, думаю,
жизнь Андрея Андреевича закончилась либо в остроге, либо на плахе. По Тем
временам ослушникам без долгих церемоний рубили головы. Телятевский -
редкая фамилия. Скорей всего, вы его потомок.
Сеня вытаращил глаза:
- Первый раз про такого слышу! Ты откуда знаешь-то? Я улыбнулся:
- Хотел писать книгу, даже название придумал - "Энциклопедия русских
фамилий", собрал много материалов по архивам, у меня дома полно интересных
бумаг, но потом жизнь заставила другим заниматься.
- Ловко, - покачал головой Сеня, - зря ты в детективы полез, похоже,
не твое это занятие. Я опять улыбнулся:
- У меня в вашей конторе лучший друг работает, майор Воронов Максим
Иванович, не встречались, случайно? Он в отпуске сейчас, вот в такое
неудобное время дали. Скоро приедет.
- А нам всегда погулять выпадает тогда, когда никому другому не надо,
- протянул Семен, - в каком отделении твой Воронов?
- Вроде на Петровке.
- Ясненько, - крякнул Семен, - нет, не виделись, я в районе пашу, так
сказать, простая ломовая лошадь.
Устав, словно борзая, носившаяся весь день за зайцами, я приехал
домой, рассказал Элеоноре о всех произошедших за день событиях и рухнул на
диван. Филимон устроился на моих ногах. В квартире установилась тишина,
было еще не поздно, часы показывали только десять, но сон подкрался и
закрыл веки. Вообще говоря, следовало встать, раздеться, принять душ, но
сил не было. Я начал потихоньку убывать в страну Морфея.
Внезапно до слуха донеслось тихое всхлипывание, потом оно стало громче
и таким отчаянным, что я вынырнул из сладкого болота дремоты. Филимон,
очевидно, тоже обратил внимание на звуки, потому что сел и замолотил лапами
в воздухе.
- Не нервничай, - велел я, вышел в коридор и постучался в соседнюю
дверь.
- Нельзя! - крикнула Миранда.
Но я уже толкнул створку. Девочка стояла сгорбившись у окна, на голове
у нее был тюрбан из полотенца.
- Что случилось, милая? Ты плачешь?
- Ни фига подобного, - шмыгнула носом девочка.
- Но я слышал!
- Это по телику передавали!
- В этой комнате нет телевизора.
- Значит, по радио, - нашлась Миранда. Я подошел ближе, увидел
совершенно красные глаза, серьгу, торчащую из распухшего носа, и решил
успокоить ребенка:
- Скучаешь о маме? Успокойся, дорогая, она скоро вернется.
- На фига мне Настька сдалась, - окрысилась Миранда, - с чего о ней
плакать? Да ее никогда нет!
- Тогда скажи, что случилось, знаешь, если поделиться с другим своим
горем, станет легче. Миранда прищурилась:
- Смеяться не станешь?
- Нет, конечно, - успокоил я ее и сел в кресло, приготовившись
услышать рассказ о первой несчастной любви.
- Тогда смотри, - хмуро сказала Миранда и сдернула полотенце.
Я обомлел. Коротенькие волосы девочки были ядовито-зеленого цвета,
столь пронзительного, что у меня защипало в глазах. Подобного цвета в
природе не существует. Ни молодая листва, ни лягушка, ни хвоя ели... Нечто
кислотное, отвратительное, вульгарное...
- Ну и как? - осведомилась Миранда.
- Немного смело, - ответил я, - весьма необычный тон.
- Думаешь, я такая дура, что собралась ходить как взбесившаяся жаба? -
надулась Миранда.
Человеку, который проколол ноздри и засунул туда "гвоздик", в голову
могут прийти всякие мысли, и потом, кожа жабы ничто по сравнению с
"пейзажем" на голове Миранды.
- Хотела стать блондинкой, - горестно пояснила глупышка.
Я протянул руку к яркой коробочке, лежащей на столе.
- Ты это средство употребляла? Можно посмотреть?
- Смотри, - разрешила Миранда. Я прочитал инструкцию.
- Раньше когда-нибудь пользовалась краской?
- Да с семи лет! - воскликнула модница. - Все время! Уже была рыжей,
брюнеткой, русой...
- В этом твоя основная ошибка!
- Ой, только не заводись, - отмахнулась безобразница, - не надо читать
мне лекции...
- Я и не собирался. Просто смотри, вот тут маленькими буковками
написано: "Ни в коем случае не употреблять на окрашенные прежде волосы".
- Дай, - выхватила коробочку Миранда. - Ну, блин! Еще мельче написать
не могли. Идиоты! Делать-то что? Меня завтра в школе со свету сживут!
- Хочешь, поеду с тобой и поговорю с классной руководительницей,
попрошу не ругать и не ставить двойку по поведению.
Секунду девочка смотрела на меня широко распахнутыми глазами, потом
звонко рассмеялась:
- Ваня! Ты когда в школу ходил?
- Давно, - дипломатично ответил я.
- Так вот, сейчас учителям совершенно насрать, хоть голая в школу
заявись с татуировкой на носу. Наша классная даже не вздрогнет. Меня
одноклассники оборжут. Их-то не заткнешь!
Ее личико стало совершенно несчастным.
- Ладно, - решительно сказал я, - укладывайся, уже поздно. Завтра в
школу не пойдешь, поедешь со мной в парикмахерскую, к мастеру, который
причесывает Николетту, он постоянно твердит, что способен сделать с
волосами все, вот пусть и покажет свое умение.
- Николетта твоя любовница? - заинтересовалась девочка.
- Нет, мама.
- Я тоже Настьку только по имени зову, - протянула она.
- Все, хватит сырость разводить, ложись, спи спокойно, завтра исправим
положение. Ну, давай иди, почисти зубы.
- Так рано я не ложусь.
- Уже полдвенадцатого!
- Ну и что?
- Когда же ты укладываешься?
- В три.
- Почему? - удивился я, вот уж не предполагал, что дети могут страдать
бессонницей.
- В сайте сижу.
- Где?
- В компе.
- Извини, не понял.
- О боже! - закатила глаза девочка. - Компьютер включаю, а здесь его
нет! Мне ни за что не заснуть!
- Книжку почитай.
- Фу! Терпеть их не могу.
Мне стало грустно. В детстве я был тихим, малообщительным ребенком и
очень хорошо помню, как погружался в мир вымышленных историй, сколько
восторга и радости испытал, "глотая" Дюма, Вальтера Скотта, Герберта
Уэллса...
Быстрым шагом я вышел в коридор, порылся на полках, вытащил голубой
томик и принес его Миранде.
- Вот, посмотри.
- Януш Корчак, - пробормотала Миранда, - "Король Матиуш Первый". Ну и
муть!
- Картинки посмотри.
- Ладно, - сдалась Миранда, - давай, все равно делать нечего.
Я ушел к себе и мигом заснул.
- Ваня! - раздался над моим ухом резкий голос.
Я машинально сел, глаза раскрылись. В лучах серого, зимнего рассвета
стояла Миранда, по-прежнему одетая в джинсы.
- Ты почему не спишь? - испугался я, нашаривая часы. - Бог мой,
полпятого.
Миранда разревелась. Я выскочил из-под одеяла.
- Что произошло? Все из-за прически переживаешь!
- Они убили его! - в полном отчаянии воскликнула девочка и, упав на
мою кровать, заплакала еще горше.
- Кто кого? - не понял я.
В голове мигом калейдоскопом понеслись картинки. Алена и Илья, Варя,
Марина Райкова... Из них в живых оставалась только Варя. Но откуда Миранда
знает про события последних дней?
- Короля Матиуша! Сволочи! Этот Янек! Как он мог лучшего друга! -
рыдала Миранда. Я сел на постели и обнял девочку.
- Это всего лишь книга, жизнь намного страшней.
- Спасибо, утешил, - толкнула меня локтем Миранда, - а этот Корчак,
часом, продолжение не написал? Знаешь, как бывает, сначала убьют героя, а
потом, в следующей серии, он оживает. Ну, вроде Горца!
Секунду я колебался. Может, не стоит сообщать девочке правду? Сам
плакал когда-то над судьбой несчастного короля-ребенка и очень переживал,
когда отец рассказал мне о Корчаке, но, с другой стороны, она же не
маленькая.
- Януш Корчак, поляк по происхождению, был учитель. Он обладал явным
литературным даром и, может быть, думал написать продолжение своей великой
книги. Но случилось так, что фашисты оккупировали Польшу и Корчака, вместе
с его учениками, кажется, их было человек двести, заключили в лагерь смерти
Треблинка. Ты слышала когда-нибудь о концлагерях?
Миранда кивнула:
- Кино смотрела, называется "Побег из ада".
- Фашисты отправили детей в газовую камеру. Но Корчак был слишком
известной личностью, и гитлеровцы испугались, что его смерть может вызвать
бурю эмоций во всем мире; в тот год они еще боялись общественного мнения. И
предложили Янушу, оставив учеников, идти в барак, нацисты решили подарить
Корчаку жизнь. Угадай, как он поступил?
- Побежал со всех ног, - хмуро сказала Миранда, - любой бы так сделал.
Я погладил ее по зеленым волосам.
- Нет, дружочек. Януш отказался бросить детей, он пошел вместе с ними
на смерть и, как мог, пытался ободрить несчастных, уверял, что с ними
ничего плохого не случится, пока он здесь. Лгал, чтобы дети не испытали
ужаса, видя приближающуюся смерть.
Миранда села.
- Ты хочешь сказать, что он добровольно погиб из-за чужих детей?
- Корчак считал их своими.
- Учитель?
- Да.
- Теперь таких учителей нет, - протянула девочка, - наши бы мигом всех
побросали и унеслись вон. Вчера математичка вошла в класс и говорит: "У нас
