покрывал весь пол. На нем были вытканы с изысканным сочетанием красок
челове ческие группы в любовных позах, разнообразных и затейливых.
Картины, изображенные на потолке, бросали яркий вызов безумного разврата.
Я навсегда запомнила изображение на потолке трибазы, пылко терзаемой
карибантом.
Фанни: О, должно быть великолепное зрелище!
Галиани: Прибавь ко всему опьяняющий запах духов и цветов,
таинственно ласкающий свет, чудесный как переливы опала. Все это создавало
необьяснимое очарование, связанное с беспокойством желаний, с чувственными
снами наяву. Это казалось таинственным востоком с его засасывающей
беспечностью.
Фанни: Как сладки такие ночи близ любимых!
Галиани: Да, любовь бы охотно избрала это место своим храмом, если бы
безобразная оргия не превращала его в вертеп.
Фанни: Как это?
Галиани: С наступлением ночи туда сходились монахини, одетые впростые черные туники. Волосы их были распущены, ноги разуты. Начиналось
священное слушание, торжественное, великолепное. Часть участников сидела,
другие лежали на подушках. На низкий стол подавались изысканные и острые
блюда и возбуждающие вина. Поев их, разгорались и румянились лица женщин,
ослабленных развратом и бледных. Возбуждающие приправы разливали по телу
огонь и волновали кровь. Становилось шумно, раздавались пьяные возгласы,
взрывы смеха, звон посуды, бокалов.
И вот одна из монахинь, самая развращенная, самая нетерпеливая, вдруг
дарила соседке пламенный поцелуй, как молния зажигающий толпу. Пары
сходились, сплетались в пылких обьятиях, губы сливались с губами, тела
сливались с телами ... подавленные вздохи сменялись словами смертельной
истомы, жарким бредом разливался огонь страстей.
Вскоре становились недостаточными поцелуи щек, грудей, плеч и одежды
были сброшены! Обнажалось бесподобное зрелище! Гирлянда женских тел,
гибких, нежных, сплетенных в быстрых или медленных касаниях, тончайших
воздушно-сладостных и безумно пылких и резвых порывах. Когда нетерпеливым
парам казался слишком далеким миг последней радости, тогда они на минуту
разделялись, чтобы собраться с духом. Впившись глазами друг в друга,
стремились обольстить друг друга самыми невообразимыми позами. Сраженная
подвергалась нападению победительницы и давала себя опрокидывать,
вьедаться в сладчайшую середину ее тела, чтобы обе испытывали одинаковое
наслаждение, бьющееся тело, издающее хрипы иступленной похоти,
заканчивающиеся двойным вскриком. Одна нападала на другую. пары ударялись
о другие пары, падая на пол в сладчайшей истоме.
Тихие лучи утреннего солнца встречали груду женских тел в обморочном
состоянии и диком безумии.
Фанни: Какое безумие!
Галиани: Но этого было мало. Все скабрезные повести древних времен
были нам известны. Все это было превзойдено! Элевантино и Аретино были
нищими перед нашей фантазией. Ты можешь об этом судить по тому, что
принималось для разжигания крови.
Прежде всего каждая погружалась в ванну из горячей бычьей крови,
восстанавливающей силы, затем принималась настойка из кантарила и
производилось растирание тела. Затем жертва магически усыплялась и, когда
сон овладевал ею, придав телу соответствующее положение, хлестали ее и
кололи ее до появления кровавых пятен. Среди пыток она пробуждалась,
растерянная с безумным видом глядела на нас. С ней начинались конвульсии и
тогда она подвергалась облизыванию псами и яростно и медленно затихала.
Если же это не помогало, то требовали осла.
Фанни: Осла! Боже милосердный!
Галиани: У нас были два осла, хорошо дрессированных и послушных. Мы
ничем ни хотели уступать римским дамам, которые на сатурналиях
пользовались этим средством. Первое же испытание для меня было
непереносимым. Я ринулаь на скамейку и надо мной был подвешен осел. Его
приап тяжело шлепал меня по животу. Схватив его обеим руками, я направила
его и, пощекотав секунду - другую, потихоньку начала двигать себя...
помогая пальцами, встречным движением тела и, благодаря смягчающим мазям,
я, наконец, завладела пятью дюймами его. Пытаясь захватить побольше, я
вдруг потеряла силы свалилась. Мне казалось, что у меня внутри все
разорвано, что я сломана, четвертована. К глубокой изнуряющей боли
присоединилось жаркое и щекочащее сладострастие. Животное своими
движениями натирало меня, расшатывая позвоночник. О, какое наслаждение! Я
вдруг почувствовала как во мне капля за каплей заструился ручей, достигая
самого моего дна. Все это во мне пенилось, когда я в порыве заглотила с
долгим криком еще два дюйма. Мои подруги признали меня победительницей. В
изнеможении я думала, что моя любовная жажда наконец прошла, но вдруг
приап упрямого осла воспрянул, почти поднимая меня в воздух. Мои нервы
напряглись, зубы были стиснуты, они скрипели от напряжения.
Вновь побежала бурная струя, заливая меня горячим потоком, сильным и
едким. Мое тело, напитав себя бальзамом, ничего больше не ощущало, кроме
острого блаженства, нежно распалявшего все во мне. Какая сладкая пытка!
Пытка, несущая смерть и опьянение.
Фанни: Ну расскажи, как же ты ушла из этой обители?
Галиани: Однажды мы решили превратиться в мужчин при помощи
искусственных приапов и, проткнув друг другу зад, бегали вереницей (мы
ведь были молоды и озорны). Я была посленим звеном, а потому, оседлав
крайнюю, сама не была оседлана. Но вдруг мой зад ощутил голого мужчину,
неизвестно каким образом очутившегося среди нас. Его приап успел оказаться
во мне и я страшно закричала. Этот крик расцепил адский хоровод и монахини
ринулись на несчастного. Каждая хотела испытать его на себе. Однако он
быстро изнемог, оцепенел и выглядел весьма неприглядно. Когда дошла
очередь до меня, я всеже сумела кое-чего добиться. Улегшись на смертника и
сунув его голову между моими бедрами, я так усердно сосала его приап, что
он быстро пробудился и я гордо, со сладким чувством, уселась на
завоеванный скипитер. С ожесточением я принимала и отдавала целые потоки
любовной влаги. Но эта последняя пытка страсти прикончила мужчину.
Убедившись, что от него более ничего не добьешься, монахини решили
убить его и похоронить в погребе, дабы его болтливость не оскандалила
монастырь. Была снята одна лампада и на ее место была подтянута в петле
наша жертва.
Я отвернулась. Но вот, изумляя всех, взлетает на скамейку
настоятельница и под бешеные аплодисменты монахинь совокупляется в воздухе
со смертью...
Веревка не выдерживает и рвется. Мертвый и живая падают на пол так
тяжело, что настоятельница ломает себе ноги, а повешенный, удушение
которого еще не наступило, на минуту приходит в себя и начинает душить
настоятельницу. Мы разбежались в ужасе, считая происшедшее шуткой самого
дьявола.
Это происшедствие не могло остаться без последствий. Чтобы защитить
себя от них я в тот же вечер бежала из монастыря.
Некоторое время я скрывалась во флоренции. Молодой англичанин, сэр
Эдвард, почувствовал ко мне страстное влечение. Я не была еще утомлена
гнусными наслаждениями. Душа моя пробудилась от волшебных и чистых слов
любви. Я испытывала несказанные и туманные, поэтизирующие жизнь желания
сильная душа Эдварда увлекла меня за собой на небывалые высоты. При мысли
о телесном наслаждении я переполнялась гневом. Эдвард сдался первым.
Утомленный платонической страстью, он не в силах был побороть своих
чувств.
Однажды, застав меня спящей, он овладел мною. Я проснулась в его
обьятиях и в самозабвении слила свое блаженство с его восторгом. Трижды я
была в раю и трижды Эдвард был божеством, но когда он обессилел, я пришла
в ужас и отвращение. Это был человек из мяса и костей. Я выскочила и его
обьятий, нечистое дуновение погасило луч любви... душа больше несуществовала. Я вернулась к прежней жизни.
Фанни: Ты вернулась к женщинам ?
Галиани: Нет, решила испытать все утехи, которые могут позволить себе
мужчины. При содействии знаменитой сводни, я пользовалась услугами самых
сильных мужчин Флоренции.
В одно утро я отдалась 32 раза и еще жаждала. Однажды, будучи с тремя
сподвижниками, я решила взять их всех одновременно. Самого сильного я
попросила лечь навзничь и пока он созомировал меня через зад, второй лег
на меня сверху, а рот мой владел приапом третьего.
Поймешь ли ты это наслаждение ? !
Впитывать всем ртом мужскую силу, в ненасытной жажде пить ее, глотать
струи горячей и острой пены и чувствовать, как двойной поток льется в два
других отверстия, расходясь по внутренностям и пронизывая все тело.
Мои соратники были несравненны, но все же и они истощились...
С той поры я почувствовала холод к мужчине - мне доставляло
наслаждение только одно - голой сплестись с нежным и трепещущим телом
молодой девушки, застенчивой и наивной.
Фанни: Я в ужасном состоянии, я испытываю чудовищное желание. Все,
все ты испытала - пытки и боль, страдания и радость. Я тоже хочу все
испытать сейчас же, сию минуту... ты меня больше не можешь утолить...
голова горит... я боюсь сойти с ума!
Галиани: Успокойся, Фанни, я сделаю для тебя все.
Фанни: Возьми меня сейчас ртом, выпей всю душу, потом я... о! ... Тот
осел, он мучает меня! Пусть он разорвет, пусть он раздавит меня! ..
Галиани: Безумная! Нет, я утолю тебя... мой рот искусен... кроме
того, захватила с собой нечто подобное приапу осла, вот взгляни...
Фанни: Ах какое чудовище! Но он не войдет!
Галиани: Ложись навзничь... вытянись, раздвинь ноги еще... подними
ноги кверху. Раскинь волосы, опусти руки свободно... отдайся мне без
страха.
Фанни: Да, да скорее...
Галиани: Нет, так нельзя! Терпение... помни, что бы ни делала, ты
должна быть неподвижной. Принимая поцелуи, не отдавай их, подав ляйвсе до
последнего мига.
Фанни: Да, да, понимаю тебя, я твоя, приходи.
Галиани: Как ты хороша! Вот это желание, ведь оно само по себе
наслаждение. Знаешь, пусть не покажется тебе диким, но я хотела бы так
чтобы было похоже, что ты мертва... хочу зажечь тебя и довести до вершин
чувственной жизни.
Фанни: Твои речи уже жгут...
Галиани подбирает мешающиеся волосы и, положив руку между бедер,
растирает нежные части Фанни, потом бросается на нее и своими губами,
приоткрыв алый ротик между ног Фанни, языком углубляется в наслаждение.
При виде этих двух нагих и неподвижных женщин можно было подумать,
что между ними идет тайное и молчаливое смешение душ. мало-помалу Галиани
отделилась и поднялась. Ее пальцы нежно играли грудями Фанни. Поцелуи,
нежные укусы осыпали ее с ног до головы. Фанни была зацелована, смята и
стерта... от щипков она вскрикивала , но тихая ласка вливала в нее покой.
Галиани протискивала свою голову между ног своей подруги. Ее язык
раздвигал или покусывал, или потягивал две розовые губки Фанни, забирался
в чашечку и медленно расходовал сладкую негу.
Внимательно следя за нарастанием неистовства, в которое ввергалась ее
жертва, Галиани останавливалась и удваивала страдания, то удаляя их, то
приближая. Иступленная Фанни почувствовала кризис своих восторгов.
Фанни: Это слишком! ... Я умираю! Дай себя!
Галиани: Бери!
С этим криком Галиани подала Фанни флакон, наполовину выпитый ей
самой.
- Пей, это элексир жизни! Все твои силы воскреснут вновь! ..
Фанни расслабленная и неспособная к сопротивлению, проглотила
жидкость, которую ей влила Галиани.
а-а-а-а! Закричала Галиани, - теперь ты моя!
Ее взгляд загорелся адским блеском. Стоя на коленях между ногами
