их глазах станешь еще большим предателем. Я тебе уже говорил: в какой-то
момент я почувствовал: все, конец, больше я ничего не способен сделать.
Бить плетью торговцев мне больше не хочется.
- Я буду бить их после тебя.
- Ради меня ты готов на многое, я знаю. Но ради денег и власти -
никогда.
Иуда остановился, повернулся лицом к Иисусу.
- А что мне делать с деньгами?
- Придумаешь что-нибудь. Ты должен исчезнуть, чтобы исчезли они. Но
самое трудное, что тебе предстоит сделать, - это добиться, чтобы все
осознали мое отсутствие. Тогда все, может быть, получится.
- А твоя мать?
- Не беспокойся о ней, она будет счастлива умереть следом за мной. Ее
смерть будет первой счастливой смертью; звучит нелепо, но это так. - Иисус
встал, вдохнул густой аромат масличных деревьев. - Темнеет... Надо идти. -
И медленно, словно через силу, двинулся к городу.
- Твое решение окончательно?
Иисус отвернулся.
- Это не я решил: так вышло. Бесповоротно. Когда что-то кончается, это
значит, его больше нет. И потому больше нет, что место занято чем-то иным.
Так забвение приходит на смену памяти. Ибо мы всегда вспоминаем то, что
было, а забвение означает, что не было. Ты обратишь меня в память, я тебя
- в забвение. Пойми: моя вера исчерпана, ибо я отдал все. В тебе же она
осталась, и тебе предстоит нести ее дальше.
Склонив голову, Иуда двинулся следом за Иисусом. Тот подождал его;
плечом к плечу они шли в густеющей темноте по тропинке Гефсиманского сада.
- О чем ты молчишь? - нарушил молчание Иуда.
- О том, сумеешь ли ты хранить тайну. Тебе будет труднее.
- Знаю. Память - всегда тяжелее, черная она или светлая, чем забвение.
Забвение - мой удел, ибо кто же захочет помнить предательство? А я
никому не смогу объяснить, что предательства не было. Я тоже хотел одолеть
невозможное. Сейчас я рад был бы поменяться с тобой.
- Если бы ты мог со мной поменяться, тебе от этого было бы мало радости.
Поверь мне.
Они молчали, глядя на тропу, уходящую из-под ног в темноту. Дорога
показалась им долгой - и очень короткой. Они приблизились к дому; Иуда
схватил Иисуса за локоть.
- Правда же, это не беда, что я тоже тебя никогда не забуду?
- Я прошу тебя об одном: сделай так, чтобы обо мне вспоминали с
печалью. Как договорились. Я тебя не забуду.
И, сплетя пальцы на затылке Иуды, притянул к себе его голову и
поцеловал.
- Вот, я попрощался с тобой. Скоро ты так же простишься со мной в саду.
Как условились. Да будет мир с вами.
Остальные ждали их с нетерпением. Когда Иисус и Иуда вошли, раздались
радостные восклицания. На столе был приготовлен агнец.
"Теперь сказываю вам, прежде нежели то сбылось, дабы, когда сбудется,
вы поверили, что это Я. Истинно, истинно говорю вам: принимающий того,
кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего
Меня. Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал:
истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики
озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один из учеников
Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал
знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди
Иисуса, сказал Ему:
Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба,
подам.
И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска
вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но
никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был
ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: "купи, что нам нужно к
празднику", или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас
вышел; а была ночь".
Евангелие от Иоанна, 13, 19 - 30.
