них обоих виде искусства, чтобы уравновесить шансы на выигрыш. Поэтому
можно особенно не расстраиваться, а сосредоточиться на мысли о победе. Все
же опыт участия в разных Турнирах должен сказать свое слово.
Им достался ТАНЕЦ. Прекрасно. Он танцевать умеет, а она? Сможет ли
она победить его, например, в классическом менуэте? Или лучше дать волю
воображению у втянуть ее в импровизацию? Балет в чистом виде и ему сейчас
не по силам, раненое бедро все еще напоминает о себе. Но поглядим.
В конце концов все свелось к свободному танцу, но, как ни
парадоксально это звучит, с обязательными элементами, сильно смахивающими
на классические.
Как и положено рабам на Протоне, Стайл и Красная были без одежды, но
в танце разрешалось пользоваться различными ее атрибутами для достижения
сценического эффекта. Костюм не подразумевался под термином ИНСТРУМЕНТЫ.
Их состязание было ГОЛЫМ ИСКУССТВОМ.
Термин "голый" не означал отсутствие одеяния, поскольку так ходили
все рабы, просто подразумевалось, что то или иное состязание обойдется без
вспомогательного реквизита типа компьютера или рычащей собаки. И на этот
раз, хоть решетка и высветила слово "голый", танцовщики будут в костюмах,
к удовольствию публики. Стайл, привыкший к условностям на Фазе, в одежде
чувствовал себя более или менее сносно. Красная тоже, разумеется, не
испытывала в этом смысле затруднений.
Как бы то ни было, Стайл приготовился победить.
Компьютер высветил перечень обязательных элементов танца. Его
электронный мозг придумал достаточно вариантов, чтобы не повторялись уже
использованные в предыдущих Турнирах.
Их танец был основан на сказке из "Тысячи и одной ночи". Граждане на
Протоне увлекались арабскими мотивами, которые ассоциировались с
утонченностью арабской культуры прошлых веков.
Стайлу досталась роль принца Камара-аль-Замана, а Красной предстояло
станцевать роль луноликой царевны Будур - Прекраснейшей из Лун. Стайл
весьма поверхностно был знаком с этой душещипательной любовной историей из
арабской классики и предчувствовал к тому же дурное: изображать любовь к
своему заклятому врагу, которого он должен уничтожить, меньше всего
хотелось. Но другого выхода, похоже, не было.
Компьютер взял на себя роль автора либретто и постановщика. В жюри
вошли театральные критики. Они, конечно, будут принимать во внимание
реакцию публики, но не очень-то. Общеизвестно, что невежественный зритель
обладает чудовищным вкусом. Стайла устраивало, что его танец будут
оценивать по законам истинного искусства, а не основываясь на его
невыигрышно-маленьком росте и эффектной внешности Красной.
Но, может быть, он проявляет неоправданный оптимизм, ободренный
победой над Клефом, когда жюри, состоявшее из профессионалов, присудило
ему выигрыш? Удача редко повторяется, и все же...
Они встали на свои места в полной темноте. Зажегся свет, и правая
сторона сцены, где стоял Стайл, осветилась. Декорации, к удивлению Стайла,
не были пышными и вычурными - в арабском стиле, а представляли собой
двухъярусный альков из псевдокамня.
- Камар-аль-Заман, - раздался размеренный, бесстрастный голос
Компьютера, - принц, заключен отцом-королем в башню, потому что
отказывается жениться. Ему не нравится ни одна из лучших девушек
королевства, ни одна из красавиц соседних государств. Король мечтает о
продолжении рода и, лишив принца свободы, надеется так покорить
разборчивого сына. Принц Камар-аль-Заман подчиняется этому унижению с
изяществом и тонкой, благородной грацией. Он исполняет танец,
символизирующий решимость самому распоряжаться своей судьбой,
пренебрежение королевской волей.
Стайлу понравилась легенда. Он сможет станцевать тему опального
принца. Он поверил в свободу личности и инициативы после того, как пожил
на Фазе. Там даже тогда, когда непререкаемый Оракул выносит приговор,
человек может по-своему истолковать его, выбрать лучший из
вариантов-судеб. Выражаясь языком Фазы, Стайл был принцем на ней и рабом
на Протоне. А он хотел быть принцем везде!
Стайл начал свою партию первым. Его костюм соответствовал
изображаемой эпохе, возможно, даже больше, чем то требовалось. Белое трико
до колен и голубая накидка, которая развевалась, когда он кружился. В душе
он смеялся; от него ждут нечто привычное, а он демонстрирует свое
неприятие любой системы, демонстрирует волю к победе. Это был Стайл с Фазы
против Стайла с Протона, против догм. Он кружился, подпрыгивал, воздевал
перед собой руки в универсальном жесте пренебрежения, но все же пришел к
медленному, спокойному танцу - в конце концов он ведь опальный принц,
заключенный в башню непокорный раб, осмелившийся выбирать образ жизни. Но
никто не мог оценить его протеста в темнице, и это лишило его сил.
Как отреагировало жюри на его танец, пока было неясно, но зрительный
зал взорвался аплодисментами. Возможно, это было просто данью танцору,
понравившемуся публике, но все же Стайл надеялся, что через танец ему
удалось выразить свою главную мысль: раб против Гражданина...
Члены жюри сделали пометки: и тематически, и технически танец
исполнен великолепно. Неплохое начало; как-то будет дальше?
Правая половина сцены, где только что танцевал Стайл, потемнела. Лучи
света упали на половину Красной. Ее декорации были чисто женскими:
драпировки, кружева, плюшевые покрывала на чуть приподнятом для обозрения
ложе. Костюм танцовщицы соответствовал стилю декораций.
Раздался механический голос Компьютера:
- А тем временем луноликая царевна Будур, Прекраснейшая из Лун,
названная так в своем царстве за красоту и благородство, тоже страдала,
томясь в изоляции. Она отказала всем, кто просил ее руки, ибо желала выйти
замуж по любви, а не из-за престижа или богатства, но никто из женихов ей
не нравился. Разгневанный отец-царь вышел из себя и запер непокорную дочь
в четырех стенах, пообещав, что не выпустит, пока она не одумается. Сейчас
царевна исполнит танец, символизирующий ее тоску по настоящей идеальной
любви.
Красная начала танцевать. На ней была ажурная алая накидка и широкая
юбка из кисеи. Стайл увидел перед собой красивую, с хорошей фигурой и
отменным здоровьем женщину. Даже ее громадный рост как-то не бросался в
глаза. Вероятно, и Стайл со сцены не казался таким маленьким. Зло,
которому Красная посвятила жизнь, не стерло ее женское очарование.
Она была опытной танцовщицей, ее жесты были изысканны и утонченны.
Когда она кружилась, подол юбки приподнимался и открывал стройные сильные
ноги. Все ее жесты выражали тоску по любви, и по-иному их нельзя было
истолковать. Лицо светилось надеждой, которая сменялась то сожалением и
разочарованием, то отчаянием.
Была ли она непревзойденной актрисой или на самом деле страсть томила
ее! Стайл почувствовал душевный дискомфорт: лелеять свою ненависть перед
лицом незащищенным и одухотворенным было немыслимо.
Балерина замерла в позе отчаяния и тоски.
Публика и на этот раз ответила громом аплодисментов. Стайл с
неприятным чувством осознал, что Красная перетанцевала его. Она направила
в зал больше эмоций и в манере более эффектной, чем он.
Да, ему придется попотеть в этом раунде. Ощущение дискомфорта
усилилось, когда он представил, как Красная, получив Гражданство, не
захочет более оставаться в позиции обороняющегося и перейдет в
наступление. Она сможет, вероятно, нанять специальную команду
исполнителей, которая доставит Стайла в полное ее распоряжение. Ей
необязательно убивать его прямо здесь, на сцене, вполне достаточно просто
победить его. Да... ситуация явно осложнялась.
- Спустилась ночь. Принц Камар-аль-Заман и царевна Будур в слезах
заснули каждый в своем заточении, - продолжал повествовать Компьютер -
либреттист. По сцене поползло серое пятно, символизирующее ночь, и накрыло
обоих артистов. Стайл снял плащ, тщательно разгладил на нем каждую
складку, как сделал бы это узник, и растянулся на приподнятом
помосте-ложе, притворяясь спящим.
- А в закоулках башни, в которой был заключен принц, жила злая
африта, самка из племени сказочных джинов, - говорил Компьютер.
Стайл усмехнулся. Если бы только этот механический либреттист знал,
что здесь же, на этом месте, только за Занавесом, на альтернативном
варианте Протона, действительно живут такие джины. Эта сказочная история
вполне достоверна на Фазе. На месте, где сейчас сцена, вполне возможно,
сидят страшенные джины, ибо Фаза накладывается на Протон. Если бы он мог,
не переходя черту, увидеть, что там происходит, возможно, заметил бы и
африту...
- Африта днем занималась своим излюбленным делом - вредила людям и
приносила им зло, а по ночам возвращалась в башню. Она проходила сквозь
каменные стены, невидимая и нематериальная, каких бы размеров ни надумала
быть. И вот однажды, вернувшись в башню, она увидела спящего принца. Она
сражена красотой этого смертного создания. Африта восхищенно взирает на
него, некоторое время глубоко сожалея, что он человек, а не дух, а потом
улетает, чтобы рассказать о нем своему другу-африту.
Африт-самец, выслушав ее, говорит, что тоже знает смертную женщину,
которая превосходит по красоте ее принца. Оскорбленная африта предлагает
свести их и сравнить красоту.
Блики света заскользили по сцене. Стайл поднялся, пересек сцену и лег
рядом с Красной на ее пуховое ложе. Его дурное предчувствие усугубилось:
разве не опасно входить с ней в столь близкий контакт? Но он должен
следовать сюжету, малейшее отклонение от него будет стоить проигранных
очков, а большое - может и вовсе дисквалифицировать.
И он оставался лежать рядом с Красной, притворяясь спящим, в душе
страстно желая вышвырнуть ее ко всем чертям с Протона. Его затянувшаяся
было рана на бедре опять стала беспокоить. Или ему это только кажется?
- Африты, склонившись над смертными, рассматривают их, - продолжал
Компьютер. - Да, они очень красивы, и африты не могут отдать кому-либо из
них предпочтение. И тогда они решают: пусть смертные сами докажут, кто из
них красивее. Они разбудят мужчину и женщину по очереди и посмотрят
реакцию разбуженного. Тот, кто будет поражен больше, проиграл, ибо увидел
перед собой более совершенное создание, чем сам.
"Интересно, чем кончится эта глупая сказка?" - подумал раздраженно
Стайл.
Ярко вспыхнул свет. Зал увидел лежащих рядом, совсем обнаженных,
принца и царевну. Это не имело бы ровно никакого значения в обычной жизни
Протона, но после того, как актеров видели в одежде, намек на интимность
был чувствителен.
Сначала воцарилась удивленная тишина, потом кто-то хихикнул. Смех
быстро распространился по залу.
Стайл знал, что сейчас происходит, знал по горькому опыту.
Несоразмерность их габаритов рассмешила публику. Она стала очевидной,
когда актеры оказались рядом. Компьютер сначала не отреагировал на смех:
публика не была эстетически изощренной и в данном случае не имела
решающего голоса.
- Пигмей и амазонка! - выкрикнул кто-то, и зал снова дружно
расхохотался.
Внезапно резкий тонкий звук пронзил зал насквозь. Людей точно
парализовало. Ни на сцене, ни в зале не могли пошевелиться. Если бы звук
был чуть продолжительнее, возможно, стал бы причиной смерти многих, но
короткий, он был просто неприятным ощущением - всего лишь замедлилось
функционирование организма.
- Первое и единственное предупреждение, - объявил Компьютер
