пятисотлетней давности. Бог ждет от нас решительности в эти тяжкие
времена, братья мои, Он ждет, что мы положим все слабые силы свои на
спасение его церкви, управление которой, волею провидения, доверено
нам. Таким образом, я требую проведения немедленного голосования.
Вопрос, поставленный на справедливый суд ваш, братья, очень прост.
"Можно ли считать положение, сложившееся в Чиреллосе, грозящим
гибелью святой церкви Господней и истинной вере"? Да или нет?
Глаза Маковы полезли на лоб от такой неожиданности.
- Что вы, что вы! - воскликнул он.- Ситуация наша вовсе не столь
безнадежна. Ведь мы даже не попытались вступить в переговоры с
армией, стоящей у наших ворот, и-
- Патриарх Макова, кажется не в себе,- резко оборвал его
Ортзел.- Напомню: вопрос о гибели церкви и веры не подлежит
обсуждению.
- Я не знаю такого закона! - упорствовал Макова.
Ортзел сурово взглянул на тощего нескладного монаха, сидящего
за заваленным различными манускриптами столом рядом с кафедрой
председательствующего.
- Ну, что скажешь, законник?
Монах принялся суетливо переворачивать страницы и
разворачивать свитки
- Что там происходит? - с недоумением спросил Телэн.- Я что-то
не понимаю.
- Если положение признают грозящим гибелью церкви и веры,-
объяснил Бевьер,- Курия берет в свои руки бразды правления всей
Эозией, и ей принадлежит власть не только духовная, но и гражданская и
военная. Такого, кажется, не бывало очень давно, наверно, потому, что
короли Западных королевств всегда всеми силами противятся этому.
- Но разве вопрос о гибели церкви и веры не требует какого-либо
особого голосования, или даже единодушия всей Курии? - на этот раз
вопрос задал Келтэн.
- Не думаю, не знаю,- ответил Бевьер.- Послушаем, что скажет
законовед.
- Но все равно,- проворчал Тиниен,- по мне, так здесь слишком
много слов. Ведь мы уже послали за Воргуном и сообщили ему, что
церковь оказалась перед лицом гибели.
- Видно, никто не позаботился сообщить об этом Ортзелу,-
усмехнулся Улэф.- А он ярый законник, и не стоит расстраивать его
впредь, сообщая о такого рода проделках.
Монах-законовед, с лицом белым как мел от волнения поднялся и
прокашлялся. Его голос, от природы скрипучий, то и дело давал петуха
от испуга.
- Патриарх Кадаха совершенно верно передал букву закона! -
объявил он.- Вопрос о гибели веры и церкви должен быть - разрешен
немедленным тайным голосованием.
- Тайным? - вскричал Макова.
- Так говорится в законе, ваша светлость. Решение принимается
простым большинством.
- Но-
- Я должен напомнить патриарху Кумбийскому, что дальнейшие
прения неуместны,- резко проговорил Ортзел.- Я требую голосования,- он
огляделся вокруг.- Ты! - он указал пальцем на священника, сидевшего
неподалеку от Энниаса,- принеси все, что необходимо для проведения
тайного голосования. Насколько я помню, все это покоится справа от
трона Архипрелата.
Растерявшийся священник испуганно уставился на Энниаса.
- Пошевеливайся! - взревел Ортзел.
Священник вскочил и опрометью бросился к задрапированному
черным трону.
- Кто-нибудь должен объяснить мне все это,- потребовал сбитый с
толку Телэн.
- Позже, Телэн,- мягко сказала Сефрения. На ней было тяжелое
черное одеяние, издали похожее на монашеское, полностью скрывавшее и
ее принадлежность к стирикам, и пол. Она сидела посреди рыцарей
Храма, загораживающих ее от ненужных взглядов своими массивными
доспехами как стеной.- Давай-ка лучше понаблюдаем за этим
изысканным представлением.
- Сефрения,- покачал головой Спархок.
- Прости,- тихонько засмеялась она,- я вовсе не собиралась
насмехаться над вашей церковью, но все эти запутанные церемонии-
Все необходимое для голосования представляло из себя
вместительный покрытый пылью ящик безо всяких прикрас и два
кожаных мешка, опечатанных вверху тяжелыми свинцовыми печатями.
- Патриарх Кумбийский! - торжественно произнес Ортзел,- ты
председательствуешь сейчас. В твою обязанность входит снять эти печати
и проследить за тем, чтобы были розданы марки.
Макова бросил на монаха-законника быстрый взгляд. Тот
кивнул.
Кумбийский патриарх принял из рук священника мешки, сорвал
печати и вынул из каждого по плоскому кружку размером с монету - один
белый, другой, соответственно, черный.
- При помощи этого мы будем голосовать,- объявил он, поднимая
над головой руку с зажатыми между пальцев марками.- Традиционно
черная марка означает - "нет", а белая - "да". Раздайте марки
патриархам,- приказал Макова паре молодых служек.- Каждый член
Курии должен получить одну белую и одну черную,- он прокашлялся.- Да
придаст вам Всевышний мудрости, братья мои! Голосуйте так, как
повелит вам ваша совесть,- краска постепенно возвращалась на
побледневшее лицо Маковы.
- Наверное, он прикидывает в уме, кто как проголосует,-
предположил Келтэн.- У него пятьдесят девять, а у нас - по его мнению -
должно быть лишь сорок семь. Но он ничего не знает о тех патриархах,
которых мы спрятали в комнате здесь неподалеку. Воображаю, каким это
будет для него сюрпризом, хотя перевес все равно остается на его
стороне.
- Ты забыл о тех, кто еще не определил до конца своих
склонностей, Келтэн,- напомнил ему Бевьер.
- Так они наверняка воздержатся. Они все еще надеются сорвать
где-нибудь куш, и вряд ли сейчас решат, к какой стороне примкнуть.
- В этом голосовании, по закону, нельзя воздерживаться.
- И откуда ты знаешь так много о церковных законах, Бевьер?
- Я же говорил уже, что изучал военную историю.
- А причем тут история-то, тем более военная?
- Во время земохского вторжения церковь признала ситуацию
угрожающей гибелью церкви и веры. Я читал об этом.
- А-а-а- понятно.
Пока служки раздавали марки, Долмант поднялся со скамьи и
отправился к дверям. Он что-то кратко сказал архипрелатским
стражникам, стоящим у входа снаружи, и возвратился на место. К
моменту, когда служки добрались уже до четвертого яруса патриарших
скамей, в зале появились пятеро прятавшихся до этого времени
патриархов и, нервно озираясь, прошли к местам членов Курии.
- Как все это понимать, братья мои? - с вытаращенными глазами
выдохнул Макова.
- Патриарх Кумбийский, кажется, действительно не в себе,-
повторил свою недавнюю фразу Ортзел. Ему, видимо, доставляло
удовольствие повторять это Макове.- Братья мои,- обратился он к
вошедшим,- в настоящее время мы собрались голосовать-
- Это входит в мои обязанности, объяснить все нашим братьям! -
запротестовал Макова.
- Ты ошибаешься, Макова,- резко возразил Ортзел.- Я поставил
вопрос на куриальное голосование, значит я должен объяснить его
содержание,- он быстро изложил суть дела, всячески подчеркивая
важность ситуации, чего, конечно, никогда не сделал бы Макова.
Макова, казалось, все же сумел справиться с собой, и снова взял
себя в руки.
- Похоже он опять принялся за подсчеты,- прошептал Келтэн.- У
него по-прежнему больше голосов. Все теперь будет зависеть от того, что
скажут нейтральные.
Черный ящик поставили на стол перед кафедрой председателя, и
патриархи по очереди подходили к нему и опускали в прорезь одну из
марок. Некоторые делали это открыто, другие предпочитали таиться.
- Я сам позабочусь о подсчете голосов,- объявил Макова, когда
процедура была закончена.
- Нет,- спокойно отозвался Ортзел,- по крайней мере не один. Я
предложил этот вопрос, и я буду помогать тебе.
- Ортзел нравится мне все больше и больше,- прошептал Тиниен,
наклоняясь к Улэфу.
- Да, пожалуй,- согласился тот.- Видно, мы недооценили его.
Лицо Маковы становилось все более серым, когда он и Ортзел
начали подсчет голосов. Когда последние марки покинули ящик, все в
Палате затаили дыхание, воцарилась напряженная, звенящая тишина.
- Объяви результаты, Макова,- сказал Ортзел.
Макова бросил быстрый умоляющий взгляд на Энниаса.
- Шестьдесят четыре "да" и пятьдесят шесть "нет",- еле слышно
пробормотал он.
- Повтори, Макова,- властно проговорил Ортзел.- Те из наших
братьев, что сидят подальше, вряд ли расслышали тебя.
Макова бросил на него полный ненависти взгляд, но все же
повторил результаты более громко.
- Мы заполучили нейтральных! - ликующе воскликнул Телэн,- да
еще прихватили три голоса у Энниаса.
- Ну что ж, хорошо,- спокойно произнес Эмбан.- Я рад, что все
так завершилось. Нам еще много чего надо решить, братья мои, а
времени остается совсем немного. Я буду прав, если скажу, что воля
Курии - как можно быстрее послать за рыцарями Храма и армиями
Западных королевств, чтобы они пришли к нам на защиту?
- Неужели ты хочешь оставить королевство Арсиум полностью
беззащитным, брат мой Эмбан? - патетически возвысив голос вопросил
Макова.
- А что сейчас угрожает Арсиуму, Макова? Все эшандисты стали
лагерем прямо за нашими воротами. Ты хочешь провести еще одно
голосование?
- Да, я требую чтобы решение принималось большинством "три
из пяти".
- Что сказано об этом в законе? - Эмбан с почтением склонил
голову в сторону монаха-законника.
- Такого рода голосование требуется только для избрания
Архипрелата. Все остальные вопросы, решаемые во время положения,
грозящего гибелью веры и церкви, требуют простого большинства.
- Я так и думал,- улыбнулся Эмбан.- Ну что, брат мой Макова, ты
настаиваешь на голосовании?
- Я снимаю свое предложение,- сдавленно проскрежетал
Кумбийский патриарх.- Но все же как вы собираетесь отправить гонцов
из осажденного города?
Тут в разговор снова вступил Ортзел.
- Как видимо известно моим братьям, я лэморкандец,- сказал он.-
А нам в Лэморканде хорошо известна, что такое осада. Поэтому еще
вчера я отправил два десятка моих людей на окраину города, где они
дожидаются сигнала. А сигнал им уже подают - это струйка дыма над
куполом Базилики. Не удивлюсь, если они уже на дороге в Арсиум и
вовсю погоняют лошадей. По крайней мере так было бы лучше и для нас
и для них.
- Он мне нравится,- усмехнулся Келтэн.
- И ты осмелился сделать это, не получив еще согласия Курии? - с
ужасом спросил Макова.
- А что, Макова, у тебя были какие-то сомнения относительно
исхода голосования? - Я чувствую двух старых противников,- заметила
Сефрения.- Братья мои! - обратился к Курии Эмбан.- Трудности, с
которыми лицом к лицу мы сейчас столкнулись, совершенно определенно
военного характера, а мы с вами люди в большинстве своем не военные.
И как мы сможем избежать ошибок, задержек и других несуразиц, если
необученные военному делу духовные особы возьмутся за исполнение
несвойственных им, прямо скажем, обязанностей? Патриарх Кумбийский,
председательствовавший на наших собраниях до сего дня, исполнял свой
долг образцово, и все мы, я думаю, благодарны ему за это, но сейчас, мы
должны признать, что в военном деле он сведущ не более, чем я. А я,
признаться, не могу отличить одного конца меча от другого,- он широко
улыбнулся.- Честно говоря, я гораздо более сведущ в орудиях еды, чем в
орудиях военных. С полной уверенностью в победе я мог бы вызвать
любого на смертельный поединок над хорошо прожаренным бычьим
бедром-
Патриархи рассмеялись. Напряжение в зале несколько спало.
- Теперь нам нужен военный человек, братья мои,- продолжил
Эмбан.- Сейчас председательствовать должен скорее военачальник, чем
священник. И среди нас, патриархов церкви, есть четверо таких
военачальников. Как вы догадываетесь, это магистры Воинствующих
орденов.
Собрание возбужденно загомонило, но Эмбан, призывая к
тишине, повелительно поднял руку.
- Но,- продолжил он,- разве можем мы отвлекать внимание наших
военных, не побоюсь назвать их так, гениев от единственно важной
сейчас задачи - защиты Священного города? Думаю нет. Тогда что же
делать нам с вами? - он выдержал драматическую паузу.- Я бы не должен
был нарушать обещание, данное мною одному из наших братьев- Но
надеюсь, что он и Господь Бог смогут простить меня. Поскольку на
