Так или иначе, они погибли... Стойте!
Пальцы Тревельяна заплясали по пульту управления. "Джинджи" дернулся,
подался назад, замер.
Наличие атмосферы затрудняло визуальные наблюдения, но лазеры, радары
и компьютерная обработка информации позволяли получить полную картину.
Город находился на острове, посреди широкой реки, и, связанный с материком
лишь несколькими мостами, не утонул в океане растительности. Те же деревья
и кустарники, что успели-таки вырасти на улицах, были в основном срублены,
и срублены недавно. Работы выполняли машины, две из которых раскорячились
на центральной площади. По внешнему виду Тревельян безошибочно определил,
что их изготовили на Земле. С десяток готовых рухнуть зданий взорвали,
обломки сгребли в большие кучи. Сильный электрический фон указывал на то,
что в городе монтировали мощную энергетическую установку.
- Мердок! - словно ругательство, выкрикнул Тревельян.
- Вы можете определить местонахождение его корабля? - спросил
ридонит.
- Нет. Заметив наше приближение, он, должно быть, как следует
замаскировал его. Возможно, Мердок надеется, что мы не обнаружим следов
его деятельности, или еще раз решил посмеяться над нами. Как я погляжу,
после приземления он не терял даром ни минуты. А место для посадки он
нашел, когда прилетал сюда в первый раз.
"Джинджи" вновь поплыл над планетой. Ридонит молчал. Облака, моря,
закаты, рассветы занимали половину обзорного экрана, на другой сияли
звезды.
- Жителей не осталось, - промолвил наконец Дымокур. - Реликты их
цивилизации имеют ограниченный научный интерес. Достаточно ли у нас
оснований срочно направить сюда вооруженный звездолет, которого наверняка
с нетерпением ждут где-то еще, с тем чтобы остановить Мердока?
- Допустим, достаточно... я так же, как и вы, еще не уверен в этом,
но, допустим, достаточно... Смогут ли они остановить его? - Тревельян
склонился над пультом управления. Загудели двигатели. - Приготовьтесь к
посадке, - предупредил он.
Тревельян выбрал город, где только занималась заря, чтобы максимально
использовать световой день. От набережной в изумрудно-бирюзовую бухту
выдавалась длинная дамба, построенная, судя по показаниям сонара, из
напряженного бетона, такая же прочная, как и четыреста лет назад. Он
приземлился на дамбе и, выйдя из корабля, направился к берегу.
Гравитележка доставила бы его гораздо быстрее, но ему хотелось вжиться в
роль тех, кто ходил здесь до него. "Джинджи", готовый к немедленному
взлету, остался позади, возвышаясь, словно медный обелиск.
Безопасность окружающей среды не волновала его. Мердок наверняка
провел все анализы. Оставалось лишь уточнить некоторые детали. К примеру,
какие из привезенных злаков будут расти здесь лучше всего.
"Наверно, любые", - решил Тревельян. Планета щедра и плодородна. Без
сомнения, до катастрофы она была еще прекраснее, но и теперь радовала
глаз. А природа быстро залечивала нанесенные ей раны.
Бухта блестела и плескалась меж золотисто-зеленых холмов.
За бухтой открывался океан. Спускаясь вниз, Тревельян заметил
обширные мелководья, густо заселенные растениями и морской живностью. Но
воздух не рассекали крылья птиц. Большинство, если не все, позвоночные
животные погибли. Зато низшие формы пережили катастрофу. Насекомые или им
подобные парили на тончайших радужных мембранах. Серебристые рыбы
выпрыгивали из воды. Ветер нес запах соли, йода, жизни.
Над головой проплывали редкие облака, голубоватые в пронзительной
синеве неба. Где-то далеко, невидимая днем, находилась сверхновая.
"Роковая звезда", - подумал Тревельян содрогнувшись. Как мало знали
астрономы древности о бедах, которые несет названное ими явление!
Но Тревельян опустился на планету в солнечный, мирный, прохладный
день. Вздохнув, он двинулся к берегу, оглядываясь по сторонам. Суда
затонули или уплыли, сорвавшись с прогнивших канатов. Сквозь прозрачную
воду виднелись те, что лежали на небольшой глубине. Благородные обводы
парусников не удивляли его, обитатели планеты не могли сделать их иными.
Носовую часть кораблей украшали бронзовые фигуры, в позеленевших
изъеденных коррозией остатках которых угадывались цветы, крылья, языки
пламени, свободные и парящие формы. Большое судно выкинуло на берег. У
него был железный корпус и, судя по трубе, паровой двигатель. Но строители
позаботились о том, чтобы на волнах оно напоминало танцовщицу.
Тревельян приблизился к пристани. Деревянные складские помещения
разрушились, кое-где заросли лианами. Но он мог себе представить, как
некогда вздымались к небу их куполообразные крыши. Стрелу проржавевшего
механизма, по всей видимости - подъемного крана, украшала голова смешного
зверька.
Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и
легкость форм - вот что вызывало учащенное биение сердца. Никогда раньше
не видел Тревельян ничего подобного. И двуногие обитатели планеты с
тонкими изящными шестипалыми руками, длинными шеями и большеклювыми
головами казались ему живыми. Он чуть ли не слышал, как шуршат на ветру их
каменные плащи.
По пути в город он находил их кости.
Пожиратели падали почти не потревожили тел. Пыль, принесенная ветром,
осела на мостовой, стала почвой. В нее упали семена, выбросили хрупкие
корни, в конце концов сокрушившие бетон и кирпич. Кусты и лианы устлали
мостовую и полезли вверх по стенам. Но растительность наступала медленно.
Спешить ей было некуда. Она заняла прибрежные кварталы города и
продвигалась дальше, выбросив вперед, как с грустной улыбкой подумал
Тревельян, своих разведчиков и саперов.
Вдоль улиц выстроились гранитные, мраморные и каменные здания,
исхлестанные дождями, выжженные солнцем, иссеченные ветром. Лишь редкие
побеги затеняли их силуэты. Как и горельеф на стенах, здания взмывали
ввысь, буквально рвались к небесам. Украшенные колоннами, балюстрадами,
широкими окнами, некоторые из них еще сохранили окраску, смягчавшую
строгость линий.
Тревельяна озадачило отсутствие парков и садов. Судя по всему,
обитатели планеты любили и берегли природу. В отделке зданий преобладал
растительный орнамент. Но в то же время обитатели этих жилищ не были
людьми, и требовалось немало времени, чтобы постичь их психологию.
Возможно, они наслаждались контрастом произведений искусства и открытых
пространств. В таком городе жизнь была в радость. Даже в ущерб экономике
местные жители стремились уберечь воздух и воду от шума, грязи, ядовитых
выбросов. Им, конечно, повезло, что дома не требовали обогрева. Насколько
уяснил Тревельян, заводы располагались вне городских пределов, соединенные
железными дорогами. Достигнутый уровень техники позволял строить
автомобили, но их не было. Зато Тревельян обнаружил кости крупных
четвероногих животных, использовавшихся в качестве гужевой силы, и остовы
транспортных средств с примитивными электрическими двигателями. Хотя
четыреста прошедших лет не позволяли судить однозначно, создавалось
впечатление, что, несмотря на бурное развитие техники, обитателям планеты
удавалось свести к минимуму загрязнение окружающей среды. Они будто
предвидели экологические проблемы и заранее предпринимали необходимые
меры. Тревельяну очень хотелось бы знать, соответствовали ли
действительности его представления.
Но жители планеты не были святыми. Ему встречались статуи и
потускневшие фрески, запечатлевшие сражение. Дважды над подписями, которые
он не мог прочитать, Тревельян видел статую существа в лохмотьях,
срывающего с себя цепи. Это означало, что кто-то заковал его в них. Но
чаще он проходил мимо изображений, которые можно было истолковать как
любовь, нежность, работу, учение, радость открытия, наслаждение жизнью.
Во дворах он видел высохшие бассейны и фонтаны, в некоторых домах
были лифты. Тревельян отметил, что в цилиндрические шахты с широкими
спиральными лестницами легко впишутся гравитационные подъемники. Внутри
зданий фрески почти не изменились, и от яркости красок у него даже
полегчало на душе. Тем не менее, не будучи суеверным, он постучал, прежде
чем открыть первую дверь.
Двери сдвигались или складывались, не было ни замков, ни защелок.
Жилища опустели четыреста лет назад. Ткани сгнили, металл проржавел,
штукатурка осыпалась, на всем лежал толстый, многосантиметровый слой пыли.
Но люди могли бы воспользоваться здешней мебелью, так как физически почти
не отличались от жителей планеты. Стоило почистить и подремонтировать
дома, подвести воду, принести, если надо, керосиновую лампу и походный
примус - владельцы квартир, похоже, не готовили пищу дома, - обтянуть
кресла, диваны, кровати, положить ковры на искусно выложенные мозаичные
полы - и вопрос с жильем был бы решен. А затем смонтированные
энергетические установки позволили бы превратить планету в истинный рай.
Но первым делом, несомненно, пришлось бы избавиться от этих картин,
газет, загадочных инструментов, уставленных книгами полок. Такое соседство
навевало бы слишком грустные мысли.
Обходя квартиру за квартирой, Тревельян изредка натыкался на скелет.
Или эти индивидуумы умерли мгновенно, как увиденные им на улице, или
хотели уединиться в свой последний час. Один из них лежал на кушетке с
книгой. В двух квартирах Тревельян нашел маленькие скелеты, прикрытые
большим. Понимала ли мать, что смерть идет с неба? Да, она видела ее в
вышине, неистовую в раскаленной белизне. Вероятно, она знала, что смерть
грозит отовсюду, но ею руководил инстинкт Ниобы.
Когда Тревельян обнаружил склеп, он понял, что еще не раз увидит ту
же картину. Ему стало ясно, как ушли из жизни местные жители. Самые слабые
умерли сразу, у остальных началась лучевая болезнь. У людей она вызывала
тошноту, рвоту, выпадение волос, внутренние кровоизлияния, слабость,
лихорадку и беспамятство. Без сомнения, те же симптомы проявлялись и у
обитателей планеты.
Снаружи виднелись остатки наскоро сложенных угольных печей. Их трубы
подавали окись азота в герметично закрытое помещение. Кости и ржавое
оружие, лежащие рядом, говорили о том, что кочегары выполнили свой долг и
покончили с собой. Дверь была деревянной, и Тревельяну удалось вышибить
ее. За ней громоздились скелеты взрослых и детей, игрушки, чаши, знамена,
музыкальные инструменты. "Не знаю, что они делали на этом празднике, -
думал Тревельян, - но если бы нам, людям, хватило мужества, мы бы сказали
детям, что в этом году карнавал начался раньше".
Он вышел на яркий солнечный свет. Мимо пролетела бабочка, прекраснее
тех, что порхали на Земле.
"Бог дал и бог взял, - вспомнилось Тревельяну изречение из древней
книги. - Я не стану благословлять имя божье. Но я запомню. О да, я
запомню".
Он не успел дойти до центра города, как послышался все нарастающий
рев. Подняв голову, Тревельян увидел над крышами сверкающую громадину
"Кампесино", планирующего над городом. Пролетев между ним и солнцем,
звездолет на мгновение прикрыл Тревельяна своей тенью.
Он укрылся в подъезде. Рука упала на рукоять бластера. Мрачно
улыбаясь, Тревельян включил миниатюрный радиопередатчик, лежавший в
нагрудном кармане.
- Эй, корди! - раздался голос Мердока. - Отвечайте!
"Джинджи" не откликнулся. Содрогая воздух, "Кампесино" завис на
гравитационных двигателях над поверхностью планеты.
- Эй, вы! - ревел Мердок. - Мы засекли ваши тахионы на полпути. Мы
