быть вполне честным и правдивым перед самим собой. Бесполезно
вести аскетическую жизнь, если это вытекает из подобных же
побуждений, как и другие наслаждения. Человек может находить в
аскетизме такое же удовольствие, какое другой находит в вине.
Но пусть он не надеется, что этот аскетизм будет ему как-нибудь
полезен для достижения высшего познания. - Многие видят в своем
жизненном положении причину, мешающую им продвигаться вперед в
этом направлении. Они говорят: "В моих жизненных условиях я не
могу развиваться". В другом отношении для многих может
оказаться заманчивым изменить условия своей жизни, но в целях
оккультного обучения этого никому не нужно. Для этой цели
нужно, чтобы человек именно в том положении, в котором он
находится, делал все, что только возможно для своего телесного
и душевного здоровья. Всякий труд может быть полезным для
целого человечества; и гораздо больше величия для человеческой
души уяснить себе степень необходимости незначительной и, может
быть, даже неприглядной работы для этого целого, нежели думать:
"Эта работа для меня слишком ничтожна, я призван к другому". -
Особенно важно для оккультного ученика стремление к
совершенному духовному здоровью. Нездоровая душевная и
умственная жизнь во всяком случае удаляет его от путей к высшим
познаниям. Ясное, спокойное мышление, верное ощущение и
чувствование являются здесь главной основой. Больше всего
должен духовный ученик удаляться от склонности к фантазерству,
к возбужденности, нервности, экзальтации, фанатизму. Он должен
усвоить себе здоровый взгляд не все обстоятельства жизни;
должен уметь уверенно разбираться в жизни; должен спокойно
давать самим вещам говорить к себе и воздействовать на себя. Он
должен стараться везде, где нужно, отдавать должное жизни. Все
чрезмерное, одностороннее должно быть устранено из его суждений
и ощущений. Если бы это условие не было выполнено, духовный
ученик вместо высших миров вступил бы в мир собственной
фантазии, вместо истины для него получили бы значение его
излюбленные мнения. Для духовного ученика лучше быть "трезвым",
нежели экзальтированным и фантазером.
Второе условие - чувствовать членом всеобщей жизни. В
исполнении этого условия заключено многое. Но каждый может
исполнять его только по-своему. Если я - воспитатель и мой
ученик не отвечает моим желаниям, то я должен направить мое
чувство прежде всего не против него, а против самого себя. Я
должен почувствовать себя настолько единым с моим учеником,
чтобы спросить себя: "Не является ли недостаток в моем ученике
последствием моего собственного поступка". Чем направлять свое
чувство против него, я лучше подумаю, как мне поставить себя
так, чтобы в будущем ученик мог лучше отвечать моим
требованиям. Благодаря такому настроению постепенно изменяется
весь склад мышления человека. Это одинаково относится как к
самому малому, так и к самому великому. Исходя из этого
настроения я иначе смотрю, например, на преступника, чем
прежде. Я удерживаюсь от осуждения и говорю себе: "Я такой же
человек, как и он. Может быть, только воспитание, полученное
мною в силу внешних обстоятельств, предохранило меня от его
участи". Тогда я прийду, пожалуй, к мысли, что этот брат мой
был бы другим, если бы учителя отдали ему свой труд,
потраченный ими на меня. Я подумаю, что мне досталось нечто,
чего он был лишен. И тогда я буду уже не так далек и от
представления, что я только член всего человечества и вместе с
ним ответственен за все происходящее. Этим вовсе не сказано,
что подобная мысль должна немедленно перейти во внешние
агитационные поступки. Они должны тихо воспитываться в душе.
Тогда она совсем постепенно отразиться и во внешнем поведении
человека. Но в этих вещах каждый может начать преобразование,
конечно, с самого себя. Совершенно бесплодно предъявлять в духе
этих мыслей общие требования ко всему человечеству. Легко
составить себе суждение о том, какими люди должны быть; но
духовный ученик работает в глубине, а не на поверхности.
Поэтому было бы совсем неправильным приводить указанное здесь
требование оккультных учителей в связи с каким-либо внешним,
хотя бы, например, политическим требованием, с которым духовное
обучение не может иметь ничего общего. Политические агитаторы
обыкновенно "знают", чего нужно требовать от других людей, но о
требованиях к самим себе у них реже бывает речь.
С этим непосредственно связано третье условие, необходимое
для духовного ученичества. Ученик должен суметь пробиться к
убеждению, что его мысли и чувства имеют для мира такое же
значение, как и его действия. Нужно признать, что одинаково
губительно если я ненавижу моего ближнего или если я ударю его.
Тогда я прийду также к сознанию, что совершенствуя себя, я
совершаю нечто не только для себя, но и для мира. Из моих
чистых чувств и мыслей мир извлечет совершенно такую же пользу,
как и из моего доброго поведения. Пока я не могу поверить в это
мировое значение моей внутренней жизни, до тех пор я не гожусь
в духовные ученики. Я только тогда исполняюсь правильной веры в
значение моего внутреннего мира, моей души, когда работаю над
этим душевным совершенно так же, как если бы оно было по
крайней мере столь же действительным, как и все внешнее. Я
должен признать, что мое чувство имеет такое же действие, как и
дело моих рук.
Тем самым высказано уже собственно и четвертое условие;
условие того взгляда, что собственное существо человека
заключается не во внешнем, а во внутреннем. Кто смотрит на себя
только как на продукт внешнего мира, как на результат
физического мира, тот ничего не может достигнуть в деле
духовного обучения. Чувство, что ты - душевно-духовное
существо, составляет основу этого обучения. Кто достигнет этого
чувства, тот способен тогда различать между внутренними
обстоятельством и внешним успехом. Он узнает, что одно не может
измеряться другим. Духовный ученик должен найти истинную
середину между тем, что предписывают внешние условия и тем, что
он сам признает правильным для своего поведения. Он не должен
насильно навязывать своим окружающим ничего такого, для чего
они еще не могут иметь настоящего разумения; но он должен быть
совершенно свободным также и от наклонности делать только то,
что может встретить признание среди окружающих. Он должен
искать признания для своих истин единственно только в голосе
своей честно стремящейся к познанию души. Но у своего
окружающего он должен как можно больше учиться, чтобы
разобрать, что именно полезно и пригодно для этого окружающего.
Таким образом он разовьет в себе то, что в тайноведении
называют "духовными весами". На одной чашке весов лежит
"открытое" для нужд внешнего мира "сердце", а на другой -
"внутренняя твердость и непоколебимая выдержка".
Это указывает нам на пятое условие: постоянство в
преследовании однажды принятого решения. Ничто не может
заставить духовного ученика отказаться от принятого решения,
кроме разве только прозрения, что он впал в заблуждение. Всякое
решение есть сила и даже если эта сила и не приводит к
непосредственному результату там, куда она направлена, она
все-таки оказывает свое действие. Результат имеет решающее
значение там, где побуждающим к действию служит вожделение. Но
все действия, совершаемые их вожделения, не имеют никакой цены
для высшего мира. Здесь решает только любовь к данному
поступку. В этой любви должно изживаться все, что побуждает
духовного ученика к поступку. И тогда он не устанет все снова
переводить свое решение в действие, сколько бы раз его ни
постигала неудача. Так приходит он к тому, чтобы не дожидаться
внешнего результата своих действий, но довольствоваться самими
действиями. Он научается приносить в жертву миру свои поступки
и даже все свое существо, безразлично, как бы мир ни принимал
его жертвы. Кто желает стать духовным учеником, должен быть
готов к этому жертвенному служению.
Шестое условие - развитие чувства благодарности ко всему,
что дается человеку. Он должен знать, что собственное его бытие
есть дар всей вселенной. Чего только ни требуется, чтобы каждый
из нас мог получить и продлить свое бытие! Как многим мы
обязаны природе и другим людям! К таким мыслям должны быть
склонны те, кто ищут духовного ученичества. Кто не в состоянии
отдаться таким мыслям, тот не может развить в себе
всеобъемлющей любви, необходимой для достижения высших
познаний. То, чего я не люблю, не может мне открыться. А каждое
откровение должно наполнять меня благодарностью, ибо через него
я становлюсь богаче.
Все описанные условия должны соединяться в седьмом:
неуклонно смотреть на жизнь в том духе, который требуется этими
условиями. Благодаря этому ученик получает возможность придать
своей жизни целостностный отпечаток. Отдельные проявления его
жизни будут находиться в согласии, а не в противоречии друг с
другом. Он будет подготовлен к тому покою, к которому он должен
прийти при первых же своих шагах в духовном ученичестве.
Если у кого-нибудь есть серьезное и истинное намерение
выполнить эти условия, тогда он может решиться на духовное
ученичество. Он найдет себя готовым последовать приведенным
советам. Пусть многое в этих советах покажется иному чем-то
внешним. Такой человек, пожалуй, скажет, что по его мнению,
ученичество должно было бы протекать в менее строгих формах. Но
все внутреннее должно изживаться во внешнем. И как еще не
существует картины, пока она возникла в только голове
художника, так и духовного ученичества не может быть без
внешнего выражения. Только те пренебрежительно относятся к
строгим формам, кто не знает, что во внешнем должно выражать
себя все внутреннее. Правда, что важен дух вещи, а не форма. Но
как форма ничтожна без духа, так и дух остался бы без дел, если
бы он не создал себе формы. Приведенные условия способны
сделать духовного ученика достаточно сильным для выполнения и
дальнейших требований, которые должно предъявить к нему
духовное ученичество. Если ему будет недоставать этих условий,
он будет останавливаться в недоумении перед каждым новым
требованием. Без них у него не будет необходимого ему доверия к
людям, а на доверии и на истинной любви к людям должно быть
построено все стремление к истине. Оно должно быть построено на
этом, хотя проистекать оно может не из этого, а только из силы
собственной души. И любовь должна постепенно расшириться в
любовь ко всем существам и даже ко всему бытию. Кто не выполнит
названных условий, у того не будет также и совершенной любви ко
всему созиданию, ко всякому творчеству, не будет склонности
отказаться от всякого разрушения и уничтожения как таковых.
Духовный ученик должен стать таким, чтобы ничего не уничтожать
ради самого уничтожения не только в действиях, но и в словах, в
чувствах и мыслях. Радостью должно быть для него всякое
возникновение и становление; и он только тогда бывает вправе
что-либо уничтожить, если он в состоянии из уничтожения и через
уничтожение способствовать новой жизни. Отсюда не следует, что
духовный ученик должен спокойно наблюдать, как пышно
разрастается дурное; но он должен даже в дурном искать тех
сторон, при помощи которых он может обратить его в добро. Для
него становится все яснее, что самой верной борьбой с дурным и
несовершенным, является созидание доброго и совершенного.
