в своих чувствах. Покупать людей-рабов - на Никкельдепейне это серьезное
преступление! С другой стороны, он не обязан делать официальное сообщение.
Если с него не сдерут три шкуры...
Именно в этот момент, как нельзя кстати, Малин с Карреса чуть слышно
жалобно всхлипнула.
- Сколько вы хотите за ребенка? - поинтересовался капитан,
недружелюбно рассматривая недавнего противника.
Он не знал, что придет день и он не столь сурово осудит толстяка
Брута. Но этому дню еще суждено было наступить.
Брут хмуро посмотрел на нем и ответил с некоторой живостью:
- Сто пятьдесят ма...
Полицейский за его спиной ткнул толстяка пальцем в ребра, и Брут
прикусил язык.
- Семьсот маэлей, - невозмутимо сказал судья. - Сюда не входит плата
за услуги суда, налог на оформление покупки... - Он быстро подсчитал в
уме. - Тысяча сорок два маэля. - Судья повернулся к писарю. - Ты его
проверил?
Писарь кивнул.
- Полный порядок!
- Мы готовы принять ваш чек, - подвел итог судья, дружелюбно улыбаясь
капитану.
- Следующее дело!
Капитан пребывал в некотором замешательстве.
Что-то тут не то! Слишком легко он отделался. Империя прекратила
завоевания, молодые рабы с хорошим здоровьем стали очень дорогостоящим
товаром. К тому же, Брут-пекарь явно спешил сбыть рабыню за десятую часть
суммы, которую придется уплатить!
Что ж, он не станет жаловаться. Капитан быстро подписал, заверил
печатями и отпечатками пальцев разнообразные бланки, которые к нему
подтолкнул услужливый писарь, выписал чек.
- Кажется, нам пора на корабль, - сказал он Малин.
Что теперь делать с этим ребенком? - вышагивая по темным улицам,
думал капитан. Рабыня тихо следовала за ним. Если он сунется на
Никкельдепейн с симпатичной девочкой-рабыней, пусть даже подростком,
многочисленные недоброжелатели упекут его лет на десять штрафных работ. А
Иллила предварительно собственными руками снимет ему скальп: Никкельдепейн
был высокоморальной планетой.
Каррес?
- Как далеко до Карреса, Малин? - спросил он в темноту.
- Две недели, - со слезами в голосе ответила Малин.
Две недели! Сердце капитана провалилось куда-то в желудок.
- Ты чего хнычешь-то? - поинтересовался он смущенно.
Малин зарыдала в полную силу.
- У меня две сестрички!
- Ну, ну! Очень мило, скоро с ними увидишься. Я отвезу тебя домой.
Великий Патам, зачем он пообещал?! Ну, все-таки...
Хорошая новость произвела на юную рабыню впечатление, обратное
ожидаемому. Всхлипывания стали еще громче.
- Нет! - прорыдала она. - Они ведь здесь!
- Что? - Капитан встал, как вкопанный. - Где - здесь?
- И хозяева с ними жестоко обращаются! - рыдала Малин.
Сердце капитана проскочило с пятки: он стоял, объятый темнотой, и уже
знал, что сейчас услышит.
- Вы их страшно дешево купите, честное слово! - сказала Малин с
Карреса.
2
В ситуациях, связанных с первым потрясением, юные жители Карреса явно
испытывали тяготение к возвышенностям. Наверное, на этом Карресе много
гор.
Ливит сидела на верхней полке стеллажа в глубине антикварной лавки,
мудро прикрыв фланги двумя дорогими на вид вазами. Ливит была уменьшенной
копией Малин, только глаза были серые, холодные, а у Малин - голубые и
полные слез. Лет пять-шесть, прикинул капитан. Он слабо разбирался в таких
вещах, если дело шло о маленьких девочках.
- Добрый вечер, - поздоровался капитан, входя в лавку.
Найти лавку под названием "Фарфор и антиквариат" было нетрудно - как
и пекарня Брута, лавка оказалась единственным освещенным местом в округе.
- Добрый вечер! - сказал некто, очевидно, хозяин.
Он сидел на стуле посреди лавки спиной к двери, футах примерно в
двадцати от Ливит.
- ...сиди себе, без еды и питья, а утром придет Святой! - продолжил
хозяин, а тон его выдавал человека, только-только успевшего вернуться в
состояние здравого рассудка.
Капитан догадался, что обращается он к Ливит.
- Предыдущий ваш Святой долго не задержался! - пропищало создание с
полки, так же не обращая внимания на капитана.
Очевидно, она не заметила еще Малин, которая пряталась за спиной
капитана.
- Этот будет из очень мощной церкви... очень мощной! - дрожащим
голосом отвечал хозяин. - Он изгонит тебя, демон-недоросток! У него ты
пуговичек не посвистываешь! Давай, свисти, сколько влезет! Кончилось твое
время! Можешь тут все переколошматить...
Ливит задумчиво посмотрела на хозяина, моргнула.
- Это можно! - сказала она.
- Но если только сунешься вниз, - продолжал хозяин, повысив тон, - в
куски разрублю, маленькие-маленькие кусочки!
Он поднял руку и вяло помахал неким предметом, в котором капитан к
своему ужасу узнал старинный, но все еще острый боевой топор.
- Ха! - хмыкнула Ливит.
- Я прошу прощения, - прокашлявшись, поспешил обратить на себя
внимание капитан.
- Добрый вечер! - повторил хозяин лавки, не повернув головы. - Чем
могу быть полезен?
- Я хотел кое-что узнать относительно этого ребенка, - нерешительно
сказал капитан.
Хозяин шевельнулся, уставился на капитана. Глаза у него были усталые,
красные.
- Вы не Святой! - воскликнул он.
- Привет, Малин! - крикнула Ливит. - Это он?
- Мы пришли тебя выкупить! Прикуси язык!
- Ладно! - согласилась Ливит.
- Выкупить? Вы издеваетесь надо мной?
- Тихо, Мунель!
В дверном проеме дальней стены появилась темноволосая женщина
решительного вида. Она сделала шаг вперед, оказалась под полками. Ливит
свесила голову и зашипела. Женщина поспешила отступить обратно в проем.
- Может, он не шутит, - сказала она, понизив голос.
- Продавать гражданам Империи запрещено законом, - обреченно сказал
владелец лавки.
- Я не гражданин Империи. - На этот раз капитан не собирался называть
родную планету.
- Нет, он с Никкель... - начала Малин.
- Замолчи! - в отчаянии оборвал ее Позерт.
- Не слышал я о такой планете. Никкель... - с сомнением пробормотал
хозяин.
- Малин! - пронзительно вскрикнула женщина. - Так вторую звали... она
Бруту-пекарю досталась. Он не шутит, честное слово. Он их скупает!
- Сто пятьдесят маэлей! - решил не упустить случая Позерт. -
Наличными!
Хозяин был в трансе.
- Этом мало, Мунель! Смотри, сколько она поломала! Пятьсот!
Что-то засвистело, тонко-тонко. Звук проник в уши и словно иглами
уколол перепонки. Две эмалевые вазы справа и слева от капитана сделали
"клик-клик", покрылись сеткой трещин и превратились в кучки черепков.
Наступила тишина. Присмотревшись, капитан повсюду увидел кучки
черепков. Кое-где следы разрушения были выметены и остались лишь
разноцветные полосочки пыли.
Хозяин осторожно положил топор рядом со стулом, встал, чуть
качнувшись, подошел к капитану.
- Сто пятьдесят маэлей, говорите? - спросил он быстро. - Согласен -
вот свидетели! - Он схватил правую руку капитана в свои обе и энергично
тряхнул.
- Продано! - вскричал он.
Потом он подпрыгнул, развернулся и дрожащей рукой указал на Ливит.
- Теперь попробуй что-нибудь разбить! - взвыл он. - Ты теперь его! Он
мне выплатит каждый маэль! Он до конца жизни мне убытки возмещать будет!
- Помоги же мне спуститься, Малин! - вежливо попросила Ливит.
В магазине ювелира Вансинга, наоборот, было тихо. Мягкое освещение,
лощеный дорогой магазин в престижном квартале, недалеко от космопорта.
Дверь была не заперта, и сам Вансинг оказался в магазине.
Капитан и девочки вошли, дверь с шелестом затворилась за ними. За
огромной витриной-прилавком из хрустального стекла, вдоль открытых полочек
сновал Вансинг, тихо разговаривая сам с собой. Под кристаллом витрины и на
шелке полочек тесными рядами покоились многоцветные, сверкающие,
переливающиеся драгоценности: Вансинг был парень не промах.
- Добрый вечер! - сказал капитан, чтобы привлечь внимание.
- Утро уже! - заметила Ливит.
- Ливит! - повысил голос капитан.
- Мы сохраняем спокойствие, - объяснила Малин Ливит.
- Ладно, - согласилась сестричка.
Вансинг вздрогнул и обернулся. Как и у остальных рабовладельцев, вид
у него был несчастный, хотя в целом это был респектабельный господин. В
мочках ушей сверкали камни, пахло от него дорогими маслами и духами.
- Магазин постоянно под наблюдением видеокамер, - сообщил он
капитану. - Что со мной может случиться? Ничего! Чего же я так боюсь?
- Только не меня, держу пари, - сказал капитан в неудачной попытке на
дружелюбный тон. - Хорошо, что магазин открыт, - быстро продолжил он. - Я
пришел по делу...
- О, конечно, конечно, - сказал Вансинг.
Он неуверенно улыбнулся капитану и вернулся к полочкам.
- Я провожу ревизию, вот почему! Со вчерашнего раннего утра провожу.
Я семь раз их пересчитал...
- Вы очень скрупулезны.
- Очень! - Вансинг кивнул в сторону полочек. - Оказывается, я стал
богаче на миллион маэлей. Но за два предыдущих раза я терял примерно ту же
сумму. Еще раз придется пересчитывать, очевидно. - Он осторожно закрыл
полочку. - Эти я точно уже считал. Только они все время меняют место. Все
время! Ужасно!
- У вас есть рабыня по имени Гоф? - спросил капитан, переходя к сути
дела.
- Да, имеется, - кивнул Вансинг. - И она уже должна была убедиться -
я не желаю ей зла! Может, в начале, чуть-чуть... но она уже должна понять,
давно понять!
- Где она? - спросил капитан, которому стало немного не по себе.
- В своей комнате, очевидно, - предположил Вансинг. - Когда она в
комнате, и дверь закрыта - тогда еще ничего. Но она любит сидеть в
темноте, смотреть... смотрит так, смотрит на вас... - Вансинг приоткрыл
следующий ящичек, заглянул. - Да, перемещаются, - прошептал он. - Все
время...
- Послушайте, Вансинг, - громко и уверенно сказал капитан. - Я не
подданный Империи. Я хочу выкупить Гоф. Плачу сто пятьдесят маэлей,
наличными.
Вансинг развернулся на сто восемьдесят градусов, пристально посмотрел
на капитана.
- В самом деле? Вы не гражданин Империи?
Он обошел витрину, присел за маленький стол, включил настольную
лампу, потом спрятал лицо в ладонях.
- Я богат, - забормотал он, - влиятелен! Имя Вансинга кое-чего стоит
на Порлумме. Если Империя предлагает купить, надо покупать, конечно... но
почему именно мне досталась именно она? Я думал, она в деле пригодится, а
теперь даже я не могу ее перепродать в пределах Империи! Она здесь уже
неделю!
Он посмотрел на капитана, улыбнулся.
- Сто пятьдесят маэлей! - воскликнул он. - Продано! Нужно оформить
купчую...
Он полез в ящик стола, извлек несколько бланков, с большой
поспешностью принялся их заполнять. Капитан достал свои документы.
- Гоф! - вдруг позвала Малин.
- Здесь! - ответил тихий голос.
Рука Вансинга дернулась, но он не поднял головы: он продолжал
заполнять бланки.
Некто миниатюрный, изящный, почти бесплотный, облаченный в темную
куртку и облегающие сапожки до колена, бесшумно ступая по толстым коврам,
подошел и встал рядом с капитаном. Ей было лет девять или десять.
- Я приму ваш чек, капитан! - очень вежливо сказал Вансинг. - Уверен,
вы человек слова. Кроме того, я его хочу в рамочку вставить.
- Теперь мы отправимся на корабль, - как бы со стороны услышал
капитан свой собственный голос.
Небо затянули серые облака, уже рассвело. Позерт заметил, что Гоф
непохожа на сестричек. Каштановые волосы были коротко пострижены, кроме
