-- Не злись, Даррина, и не хитри. Тебе не удастся меня
уязвить.
Казалось, она лопнет с досады. Интересно, что все-таки
побуждало ее искать меня по реальностям?
-- Послушай, Рэста, Виллен хочет поговорить с тобой.
-- Я знаю все, что он может мне сказать. Я не хочу ни с
кем из вас разговаривать. Особенно с тобой. И никто из вас не
заставит меня ничего для вас делать!
Я послала ее к черту. Шпионить за собой я никому не
позволю. Пусть это будет даже Виллен. Я вдруг вспомнила, как
тогда, когда я еще была умершей Катькой, пыталась разгадать
загадку, кто такая Даррина и что ей нужно. И теперь от этой
загадки неразгаданной осталась самая сложная часть: возможно ли
сохранить все, как есть, оставив Первый мир в изоляции? И еще
одна проблема подобралась исподволь: кто же хочет извести
Первый мир? Отличные темы для философских раздумий.
Но все эти загадки теперь оставались где-то в стороне. Я
все-таки была слишком Катей, чтобы не ставить их на первое
место.
Звук приближающихся шагов вернул меня на улицу. Тут же
тяжелая рука опустилась на мое плечо.
-- А ну-ка стой! -- приказал голос Олега. Я остановилась.
Я его не звала, а он ничем не намекал, что пойдет следом,
поэтому я никак не ожидала, что он меня догонит.
-- Куда ты идешь? -- грозно спросил он.
Я подняла голову и взглянула на него.
-- Какая тебе разница?
-- У меня есть некоторые подозрения, -- заявил Олег и
быстро снял с меня очки.
Он вздрогнул, вглядевшись в мои глаза. Он не мог не узнать
их. Только теперь он, наверняка, подумал о том, как до
невозможного много на земле людей с одинаковыми глазами.
Непростительно много.
-- Ничего не поделаешь, Олег. Но контактные линзы я не
буду носить ради того, чтобы не вызывать у тебя неприятные
воспоминания.
-- Что ты знаешь о моих воспоминаниях? -- он не убирал
руку с моего плеча. Что ж, пусть хоть так, но я его чувствую.
-- Я знаю все, что мне нужно знать. Но ты зря подозреваешь
меня в чем-то. Я не шпионю в пользу Извекова. Хотя и знаю, где
он сейчас.
Олег сжал губы и закрыл глаза. Рука его еще сильнее
сдавила мое плечо.
-- Где же он? -- недоверчиво усмехнувшись, спросил он,
наконец.
-- Он в реальности, называемой условно "каменный мешок".
Он ушел туда, это точно. Но вот жив ли он до сих пор, этого я
пока сказать не могу.
-- Бред какой-то. И чего я тебя слушаю? -- покачал головой
Олег, и рука его медленно сползла по моему плечу вниз. Весь его
пыл как-то сразу исчез. -- Как я могу тебе верить, если не
знаю, откуда ты появилась, и куда денешься в следующий момент.
-- Никуда я не денусь. А объяснения, может быть, и будут.
Потом.
-- Юра настаивает, чтобы я не нажимал на тебя. А мне
хочется душу из тебя вытрясти. Твои сегодняшние намеки сводят
меня с ума, но я знаю, что Юрка во всем разбирается лучше меня,
поэтому я согласился потерпеть с дознанием. А значит, я охотно
стану присматривать за тобой. Упустить тебя я не могу...
-- Я не собираюсь скрываться.
Неожиданно Олег улыбнулся:
-- Знаешь, Мария, ты, конечно, не от мира сего, но и я
тоже хорош. Сам завелся, Юрку завел, тебя достаю... Если не
возражаешь, я провожу тебя немного.
-- Как хочешь, -- еще бы я возражала. -- Только мне
совершенно некуда идти. Поэтому я собиралась гулять всю ночь.
-- Идея хорошая, но место мне не очень нравится. Я не
люблю ночные улицы, -- мрачно сказал он.
Торжковская никак не походила на темную аллею Сылве,
которую Олег имел в виду.
-- Здесь светло и... -- я хотела добавить, что здесь не
бегают собаки-оборотни, но вовремя сдержалась.
-- Что? -- уточнил Олег.
-- Нет, ничего.
Мы пошли вперед. Олег неторопливо переставлял ноги, сунув
руки в карманы куртки. Я молчала, потому что поняла, что его
подозрения не растаяли, просто Олег на время отодвинул их туда
же, куда и я свои загадки.
Внезапно из какой-то улочки раздался неистовый собачий
лай, низкий, хриплый, тяжелый. Олег вздрогнул.
-- Ненавижу собак, -- пробормотал он.
Я оглянулась. Прямо на нас огромными прыжками несся черный
с подпалинами пес. Он уже не лаял. Он собирался напасть. Я даже
не успела подумать о том, бешеный он или не бешеный. Я видела
только, что он уже в двух метрах от Олега. Я бросилась псу
наперерез. Собака весила никак не меньше ста килограммов. Мы
вместе упали на асфальт и покатились по нему клубком. Левой
рукой мне хорошо удалось зацепиться за шкуру зверюги. Пес завыл
и щелкнул зубами прямо перед моим лицом. Правой рукой я
попробовала схватить его за ухо, но он вырвался. В ту же
секунду раздался одиночный выстрел, прямо у меня над ухом. Пес
перестал двигаться почти сражу же. Я выползла из-под него и в
ярости пнула ногой его труп.
-- Ты сошла с ума! -- Олег помог мне подняться. Он был
бледен, поддерживая меня, он убрал пистолет и произнес еще раз.
-- Ты ненормальная! Зачем ты на него кинулась?
-- Он мог сожрать тебя! -- едва проговорив эти слова, я
разрыдалась. Олег неловко погладил меня по плечу:
-- Да ну, что ты, куда ему было меня сожрать, я бы сразу
его пристрелил. Почему ты бросилась на него? Разве можно иметь
дело с собаками голыми руками? У тебя что, свои счеты с ними?..
Да что ты плачешь-то? -- Олег совсем растерялся.
-- Я испугалась. Он собирался на тебя накинуться...
-- Странная ты, Мария, -- еще раз повторил он. -- Сколько
ни смотрю на тебя, ничего понять не могу.
-- я сама ничего понять не могу, -- я вытерла лицо,
отряхнулась и еще раз поглядела на собаку. -- Большой какой...
Олег вздрогнул и помрачнел.
-- Пойдем отсюда, -- потянул он меня. -- Сейчас здесь
может появиться милицейский патруль. Шутка ли, стрельба на
улице. А мне кажется, тебе не хотелось бы попасть в милицию.
Мы прибавили шагу. Сердце у меня еще тревожно билось, и я
не могла сама понять, как я устроила такую сцену с собакой.
Просто вдруг мне вспомнилась та ночь в Сылве. Словно бы и
сейчас я вдруг перенеслась туда. И Олег будто бы снова был в
опасности. А за Олега я перегрызу горло любой собаке...
-- Знаешь, если бы я в свое время действовал так же
решительно, как ты сейчас, то она была бы жива, -- произнес
Олег. И я не стала задавать ему вопросов о том, кого он имеет в
виду.
-- Возможен и другой вариант: если бы она не была столь
упряма, она была бы сейчас жива, а вы оба не страдали бы.
-- За все отвечают те, кто остался жив, -- вздохнул Олег.
-- Ты... ты был очень привязан к ней?
-- Больше, чем это можно было себе представить до ее
смерти. Если бы ты ее знала, ты бы меня поняла. Впрочем, я
говорю ерунду. Никто из наших ребят, тех, с кем она просто
работала, не может знать о ней того, что знали мы с Юрой. Но не
надо больше об этом... По дороге в гостиницу поговорим о
другом.
-- В какую гостиницу?
-- Ну не в эту, конечно, -- кивнул Олег на небольшую
интуристовскую гостиницу, мимо которой мы проходили. -- Если
проехать пару остановок на трамвае, там есть обыкновенная, для
простых смертных.
-- У меня нет паспорта. Потеряла.
-- Хм... -- Олег на секунду приостановился, но потом
махнул рукой. -- Не беда, у меня есть несколько приятелей в
общежитии. За разумную плату местечко тебе найдется. Тем более,
общага буквально в десяти минутах ходьбы от конторы, здесь
рядом, на Сестрорецкой...
Я уже открыла рот, чтобы сообщить ему очередную свою
проблему, но Олег опередил меня:
Я так понимаю, что и деньги твои там же, где и паспорт...
Я уплачу, сколько потребуется. Вернешь, когда сможешь. Даже
если Юрка не возьмет тебя на работу, а так оно и будет, извини
за прямоту, за отработанные дни он рассчитается, как положено.
А пока я одолжу тебе, сколько нужно.
Я, наверное, должна была возразить, но Олег снова не дал
мне это сделать:
-- И не протестуй. Я не хочу, чтобы ты была задержана за
бродяжничество. И дело тут не в моем благородстве, просто на
твой счет у нас с Юркой свои планы.
И мне ничего не осталось, как послушно отправиться туда,
куда повел меня Олег, в ту самую заурядную общагу какого-то
стройтреста, где я сто раз бывала с ребятами у их приятелей...
Глава 15.
Отчет был уже почти готов, и мне было жаль оставлять его
завершение на утро. Хотя было уже очень поздно, ребята
разошлись только что. Мозер до последнего сидел вместе со мной
и давал письменные пояснения к целому альбому фотографий,
который мы с ним успели наснимать за последние две недели. Дело
можно было считать завершенным. По нашему с Мозером отчету Лена
Астахова собиралась передавать официальную информацию в
управление по борьбе с наркотиками. Юрка был доволен нашей
работой. Я же не показывала ему, что обычное стандартное дело,
в которое он впряг меня в паре с Мозером, тяготит меня. Тяготит
не само по себе. Я хотела самой быть в самой гуще событий, я
хотела снова помогать не просто агентству Орешина, а
непосредственно брату. Но после нескольких моих глупых срывов я
взяла себя в руки и смогла "не высовываться".
Разговаривала я чаще с Юрой, чем с Олегом, потому что Олег
все время гдето ездил, что-то выискивал, посылал какие-то
запросы. А об объекте своих поисков и о результатах он при мне
упорно молчал, хотя я прекрасно знала, что он по-прежнему не
отказался от мщения Извекову. И если бы Валерий был до сих пор
в Дерзком мире, Олег, возможно, давно бы его отыскал.
Закончив отчет, я приложила сопроводительный бланк для
Лены, подписала каждый лист отчета, и с идиотской бумажной
работой было закончено. Я отлично знала, что другие агентства
не занимаются подобной бумажной тягомотиной, но они редко
контактировали с официальными органами, действуя зачастую на
грани дозволенного законом на свое усмотрение, страх и риск.
Для Юрки же доверие правоохранительных ведомств всех мастей и
бывших своих коллег по службе безопасности имело принципиальное
значение. Поэтому и дело было поставлено довольно серьезно, с
расчетом на открытое взаимодействие. Ради этого была им
придумана сложная система документооборота и оформления дел.
Для этого же существовали внешние атрибуты, создававшие
агентству свое лицо: бланки, конверты с логотипами, клейма на
оружии, планировка кабинетов в офисе, внешний имидж самого
босса... Это все стоило не только сил и времени, но и денег.
Деньги у Юры водились, и он постоянно вкладывал их в дело,
создавая вокруг себя именно то, что ему хотелось видеть,
общаясь с теми сотрудниками, которые его устраивали, и ведя
дело так, как он считал нужным. Я никогда не спрашивала брата о
причине такого упорства, мне было все равно, как бы Юра ни вел
дело, я в любом случае работала бы с ним по таким законам,
какие были бы им самим установлены.
Я вышла в приемную, положила готовый отчет на заключение
Лене. Из-под двери кабинета босса пробивался свет. Мне же
казалось, что оба, и Юрка, и Олег, ушли сразу же после шести.
Но было уже около полуночи, а в кабинете явно кто-то был.
Осторожно приоткрыв дверь, я заглянула в кабинет. Олег
сидел на Юркином месте, навалившись на стол. Я вошла и
осторожно подошла поближе.
Он спал, уронив голову на сложенные руки. Спал в неудобной
позе, так и не выпустив из кулака расческу. Когда я
приблизилась, он пошевелился и повернул голову на бок. Его веки
подрагивали, словно какое-то беспокойное сновидение будоражило
его. Первым моим желанием было подсмотреть его сон. Но сразу же
я почему-то устыдилась этого. Что ни говори, а насильно влезть
