ночной ветер, Эльве приходилось плотнее закутываться в накидку -
натуральный мех с Новогала. Борс не скупился на платья и драгоценности. К
чести его - не только потому, что ему нравилось появляться с этой женщиной
на публике, где она вызывала восхищение, а он сам - зависть.
Несколько первых месяцев она отказывалась покидать апартаменты. Тут
он ничего не мог поделать и выжидал. В конце концов она уступила и больше
не пренебрегала возможностью вырваться из заключения в четырех стенах. Но
с недавних пор стало не до развлечений - Борс напряженно работал.
Дрогои поднялась выше, красноватая от заходящего солнца и смога над
городом. Достигнув зенита, она приобретет цвет тусклой меди. Как-то Эльве
показалось, что пятна на Дрогои образуют очертания черепа. Это был обман
зрения, причиной ему послужило отвращение ко всему черткоианскому. Но от
этого впечатления она так и не смогла избавиться.
Она перебирала глазами созвездия, зная, что, если отыщет солнце
Вайнамо, ей будет больно, но не могла остановиться. Воздух в эту ночь был
мутным, с привкусом кислот и тухлых яиц.
Ей вдруг вспомнились верховые прогулки вдоль озера Рованиеми, вскоре
после замужества. Рядом был Карлави, и никого больше: на Вайнамо не было
нужды в телохранителях. По небу быстро ползли две луны, их свет оставлял
двойные подрагивающие полосы на воде. Деревья шелестели, воздух пах
зеленью, кто-то пел с плавной протяжностью, спрятавшись среди
молочно-пятнистых теней.
- Как прекрасно! - прошептала она. - Это поющая птица. У нас в
Рууялке нет ничего подобного.
Карлави довольно улыбнулся:
- Это совсем не птица. Альфавалы его зовут... хм, кто бы мог
произнести что-нибудь по-альфавальски? Мы говорим "йяно". Небольшое
псевдомлекопитающее, ужасно надоедливое. Пожирает корни. Поэтому мы
планируем уничтожить весь вид.
- Да? Но ведь могут быть задеты альфавалы. У них же есть что-то вроде
религии. Вдруг эти "йяно" - ее атрибут. А еще может быть...
Каждый на Вайнамо знал древнюю легенду - именно на ней был основан
один из главных законов: когда-то, два-три миллиона лет назад, на Старой
Земле жили зеленые карлики. Потом они исчезли - с тем, чтобы быть
обнаруженными здесь, на Вайнамо, и теперь, раз уж они коренные жители
планеты, люди обязаны считаться с ними и помогать.
Однажды Эльва попыталась объяснить эту мысль Борсу Голье. Он вообще
не смог понять ее. Если абосы, к примеру, могут для чего-то использовать
захваченных с суши людей, то почему бы им этого не делать?..
- Расскажи о "йяно", - попросила она Карлави.
- Многие годы мы попусту надеялись на электрические заграждения и
прочее. А недавно, инспектируя Институт Экологии в Пааске, я обнаружил,
что там придумали совершенно новый способ. Они используют доминантные
мутантные гены с записью стойкого отвращения к витамину С. Ты же знаешь,
что витамин С не встречается у местных растений, только у земных. Мы
поможем мутантам размножаться, и с каждым сезоном будет становиться все
меньше "йяно", питающихся нашими урожаями. Лет через пять их вообще можно
будет не принимать в расчет.
- Но петь они будут так же. - Она медленно подогнала своего хайлу
поближе, их колени соприкоснулись. Карлави наклонился и поцеловал ее.
Эльва вздрогнула. Нет уж, лучше уйти, подумала она.
Она вернулась в свою комнату, свет включился автоматически.
Апартаменты представляли собой три тесные комнатки, и это считалось
роскошью. Пять миллиардов людей - а с каждым днем все больше и больше - не
могли безнаказанно существовать на планете, столь истощенной, как Черткои,
и даже богатые люди могли лишь мечтать о роскоши, естественной для
беднейшего на Вайнамо. Воздух, простор, деревья, трава под босыми ногами,
собственный дом и чистое небо. Понятно, почему на Черткои большое
распространение получили неестественные развлечения, вроде мультисенсорных
фильмов о жизни и борьбе.
Велгойя шебуршала в своем закутке. Эльва удивилась бы, узнав, что эта
девчонка-служанка когда-нибудь спит.
- Не желает ли госпожа чего-нибудь?
- Нет. - Эльва села. Ни на что серьезное девчонка не годится. Сколько
она еще здесь прослужит? Год, может быть. Эльва не следила за временем,
это было трудно потому, что на Черткои пользовались незнакомым календарем.
Планета была более массивной, чем Вайнамо, и атмосферное давление,
соответственно, на десять процентов выше. Все это не имело никакого
значения, если психика была в норме, но Эльва постоянно чувствовала себя
уставшей.
- Нет, ничего не хочу. - Она откинулась на диване и закрыла глаза. От
наружного воздуха их всегда начинало щипать.
- Чашечку стима, может быть, если госпожа пожелает? - Девушка
поклонилась еще ниже, гротескно куклоподобная в своей униформе.
- Нет! - крикнула Эльва. - Убирайся!
- Простите меня. Я - червь презренный. Молю о вашем великодушии.
Девица на животе поползла к двери.
Эльва достала сигарету. На Вайнамо она не курила, здесь же, на
Черткои, курящие женщины нравились большинству мужчин, а кроме того,
сигарета помогает занять руки.
Подобострастное отношение потребителей к хозяевам шокировало ее
недолго - слишком бесцветными и скользкими существами они казались.
Единственное, что их заботило и в чем они видели смысл - стабильность.
Велгойю, к примеру, можно было в любой день выкинуть на улицу, и на ее
место нашлись бы миллионы жаждущих претенденток.
Дверь открылась. Эльва обернулась, напряглась в надежде. Да, это
Борс. Один. Когда он приводил с собой приятеля, она уходила в спаленку и
просто слушала. Черткоиане высшего ранга не любили, чтобы женщина
участвовала в разговоре.
Он вошел в комнату уставшей походкой, снял шляпу, плащ и бросил их на
пол. Велгойя поползла убирать, а когда он сел, она была уже тут как тут, с
выпивкой и сигаретой.
Эльва ждала. Она уже изучила его. Когда грубое бородатое лицо
смягчилось, она заставила себя улыбнуться и вытянулась на диване, опершись
на один локоть.
- Так ты заработаешься до смерти, - проговорила она.
Он вздохнул:
- Да. Но конец виден. Пара недель, и кончится вся эта бумажная
волокита.
- Если только какой-нибудь очередной бюрократ не изобретет
девятнадцать новых форм, которые необходимо заполнить в четырех
экземплярах.
- Возможно.
- У нас никогда не было таких проблем. Правительство координировало
действия и точно определяло необходимые ресурсы. Почему ваши люди не могут
разобраться даже в том, чем сами занимаются?
- Ты же знаешь. Потому, что нас пять миллиардов. У вас на Вайнамо
слишком много свободного места... - Голье допил свой стакан и протянул его
за добавкой.
- Ради вековечного хаоса! Да, я готов там остаться, когда мы сделаем
дело!
Эльва подняла брови.
- Это мысль, - промурлыкала она.
- Ох, нет, это невозможно, - сказал он, возвращаясь в обычное свое
настроение. - Я же забыл... Я не могу быть единственным на всей планете
чужаком и врагом...
- Не обязательно...
Он покачал головой.
- Даже если я приживусь, я должен буду тридцать лет ждать прибытия
Третьей экспедиции. Но мне вовсе не улыбается стать к старости
потребителем. Или, еще хуже, увидеть потребителями своих детей.
Эльва прикурила новую сигарету от первой. Глубоко затянулась, чтобы
не потерять контроль над собой.
Гораздо лучше организовать Вторую экспедицию и сделать потребителями
других, подумала она. Первая, когда взяли в плен меня и еще более тысячи
человек - что с ними сталось? Скольких признали бесполезными и отправили
на лоботомию? Первая была явно разведывательным рейдом. Вторая будет
насчитывать пятьдесят боевых кораблей и попытается силой добиться
капитуляции. Или нанесет удар по возможным очагам обороны, полностью
уничтожит весь военный потенциал и доставит на Черткои орды рабов. И тогда
Третья экспедиция, в тысячу кораблей, приступит к окончательному захвату,
доставив воинские гарнизоны, надсмотрщиков, надзирателей и колонистов. Это
случится, по времени Вайнамо, через сорок пять лет, считая от сегодняшней
ночи. Мужчины Вайнамо... Хауки... если он останется жив после Второй
экспедиции, то у него будут лишние тридцать лет свободы. Но если он
отважится обзавестись детьми?
- Наверное, я обоснуюсь там после Третьей экспедиции, - задумчиво
сказал Голье. - Наверное, мне у вас понравится. И сколько благоприятных
возможностей! Целый мир ждет должного прогресса!
- Я тебе многое смогу подсказать. - Эльва посмотрела на него прямо. -
Ты же не очень хорошо разбираешься.
Голье переменил позу.
- Не надо снова об этом, - попросил он. - Я не могу взять тебя с
собой.
- Ты же командующий флотом, так?
- Да, но черт возьми, как ты не можешь понять! Офицеры не должны
пользоваться привилегиями, это вредно влияет на моральный климат.
Эльва взмахнула ресницами:
- Не так уж и влияет. На самом-то деле.
- Мой старший сын обещает заботиться о тебе. Он совсем не такой
плохой парень, как ты думаешь. А через тридцать лет мы увидимся.
- Когда я стану седой и морщинистой. Почему бы тебе просто не
вышвырнуть меня на улицу и не оставить в покое?
- Ты знаешь почему! - резко сказал он. - Ты - первая женщина, которую
я могу назвать этим словом. Мне никогда не было скучно с тобой, нет. Но...
- Так-то ты обо мне заботишься...
- Ты меня за идиота считаешь? Думаешь, я не понимаю, что как только
мы сядем, ты только и будешь голову ломать - как бы перебежать к своим?
Эльва высокомерно вскинула голову.
- Ладно! Раз так, то говорить больше не о чем.
- Ну, милая, ты слишком серьезно относишься к словам. - Он потянулся,
чтобы положить руку ей на плечо, но она тут же отодвинулась на
противоположный конец дивана. Казалось, он растерялся.
- И потом, - попытался он объяснить. - Если ты так переживаешь за
свою планету, подумай, ведь то, чем мы собираемся заняться там, вряд ли
доставит тебе удовольствие...
- Сперва ты назвал меня изменницей! - вспылила она. - А теперь
обвиняешь меня в недостатке мужества!
- Подожди...
- Ну давай, бей! Мне с тобой не справиться. На это у тебя смелости
хватит!
- Я никогда...
В конце концов он согласился.
553 Г.О.К.
Ракета, выпущенная по Юваскула, уничтожила все в радиусе десяти
километров. Крупнейший город планеты обратился в клубок радиоактивного
пламени. Как ни странно, гибель мужчин, женщин, детишек, домашних животных
причинила Эльве гораздо меньше боли, чем осознание того факта, что Старого
Города больше не существует. Ни корабля, на котором первый колонист
опустился на поверхность Вайнамо, ни старой церкви Святого Яраи с цветными
витражами и позолоченной колокольней, ни Музея Искусств, куда с таким
трепетом входила она в молодости, ни Университета, где она училась и где
познакомилась с Карлави. Я - настоящая дочь Вайнамо, подумала она с
раскаянием. Традиции связаны с воспоминаниями. Черткоианам этого не
понять. У них нет прошлого, о котором стоило бы вспоминать.
Небо на севере казалось красным. Зарево было видно даже здесь, среди
пластиковых палаток передовой базы, по которой она прогуливалась, пролетев
не одну сотню километров на транспортном аэрокаре. Летевшие вместе с ней
черткоианские солдаты попытались было развлечься, пришлось показать
пропуск, подписанный лично Командором Голье. Солдаты сразу же сделались
раболепно-почтительными.
