можно желать?
Правойатс, его денщик, застыл перед дверью каюты, прижав руку к
расцарапанной щеке и заплывшему глазу. Другая рука покоилась в готовности
на кобуре.
- Неприятности? - спросил Голье.
- Неприятности - это не то слово, сэр.
- Вы причинили ей боль? - спросил Голье резко.
- Нет, сэр. Я хорошо запомнил ваш приказ. Никто ее и пальцем не
тронул, даже со злости, а она вон как обошлась со мной. Я ее еле сволок
вниз и дал глоток усыпляющего газа. Она сама умудрилась в кабине как-то
пораниться. Теперь она уже, наверное, пришла в себя. Но мне не очень бы
хотелось идти туда снова, капитан.
Голье засмеялся, глядя сверху вниз на Правойатса, который тоже не был
карликом. Но капитан был черткоианином из касты хозяев, могучего сложения,
с короткими ногами и важной походкой, резкими чертами лица, вздернутым
носом, бородой и шрамами, следами былых походов. Он носил простую зеленую
тунику, на ногах - мягкие туфли, на бедре пистолет, единственным его
знаком отличия была малиновая звезда на горле.
- Я сам ею займусь, - сказал он.
- Да, сэр. - Несмотря на синяки, денщик явно завидовал. - Вам так
хочется увечий? Она, я вам скажу, крепкий орешек.
- Нет.
- От электрошока не остается следов, капитан.
- Я знаю. Занимайся своими делами, Правойатс.
Голье вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Девушка, сидевшая на его койке, сразу вскочила. Красавица,
определенно. Вайнамоанские женщины почти все привлекательные, а эта -
просто прекрасна: высокая, стройная, изящное лицо и прямой нос слегка
забрызганы веснушками, крупный и сильный рот, загорелая кожа, соломенные
волосы, раскосые голубые глаза. Кто-нибудь хотя бы слышал о подобном?
Она не бросилась на него - то ли от изнеможения, то ли укрощенная
пост-действием газа. Прижалась спиной к стене и дрожала. Это зрелище
слегка тронуло Голье. Он много повидал тех, кому не повезло: на Имфане,
Новогале, на самой Черткои, и никогда не волновался. Люди, не способные
себя защитить, должны стать добычей. Однако же он ни разу не встречал
женщины столь же удрученной, сколь очаровательной.
Он небрежно отсалютовал, уселся за стол и улыбнулся.
- Как тебя зовут, милочка?
Она нервно вздохнула. Потом, после нескольких неудачных попыток,
умудрилась выговорить:
- Я не думала... что кто-нибудь... знает мой язык.
- Кое-кто знает. Гипнопедия, слышала про такое? - Вне сомнения, она
не слышала. Он подумал, что короткая и сухая лекция может ее успокоить. -
Это сравнительно недавнее изобретение на нашей планете. Предположим, некто
и я не можем объясниться. Мы принимаем препараты, активизирующие нервную
систему, а потом электронное устройство начинает высвечивать изображение
на экране, анализируя слова, которые произносит другой. То, что слышится,
передается мне и запечатлевается в мозгу. Когда мой словарный запас
вырастает, компьютер определяет структуру языка - семантику, грамматику и
прочее, - и соответственно управляет моим обучением. Таким образом, после
нескольких занятий я начинаю свободно владеть чужим языком.
Она провела языком по пересохшим губам.
- Я как-то слышала... о похожих экспериментах в Университете, -
прошептала она. - Но у них ничего не получилось. В такой машине нет
смысла. На Вайнамо только один язык.
- На Черткои тоже. Но мы уже завоевали две планеты, на одной из них
насчитывается более сотни языковых групп. Мы предполагаем, что могут
встретиться и другие такие же. - Голье открыл бар, достал бутылку и два
стакана. - Бренди любишь? - Он налил. - Меня зовут Борс Голье, я шеф
астронавтики Межпланетной Корпорации, командую этим разведотрядом. А ты
кто?
Она не ответила. Он протянул стакан в ее сторону.
- Ну-ну, смелее! - сказала он. - Я не такой уж плохой парень. Выпьем.
За наше более близкое знакомство.
Резким движением она выбила стакан из его руки, и тот запрыгал по
полу.
- Всемогущий Создатель! Нет! - выкрикнула она. - Ты убил моего мужа!
Она упала на стул, обхватила голову руками и заплакала.
Пролитое бренди растекалось по полу.
Голье тяжело вздохнул. Почему с ним всегда случается что-нибудь
такое? Наро, наверное, сейчас лапает свою Мари с Пифена, роскошнейшую
рыжевато-коричневую шлюху. Та только рада была избавиться от своего
тоскливого мира.
Конечно, можно было отправить девицу назад, к остальным пленникам. Но
ему этого не хотелось. Он снова сел, достал из стоящей на столе коробки
сигару, поднял бокал к свету. Внутри, казалось, засветился рубин.
- Прости, - сказал он. - Откуда мне было знать? Но то, что случилось,
- случилось. И не было бы так много жертв, окажись вы рассудительнее и не
окажи сопротивление. Нам пришлось пристрелить несколько человек только
чтобы показать, что мы относимся к делу серьезно. Но и потом мы через
громкоговорители предлагали остальным сдаться. Они отказались. Тебя,
кстати, тогда еще не было, ты скакала через поле на каком-то шестиногом
животном. Тебя взяли в плен позже, в драке. Неужели ты не могла
спрятаться, пока мы не улетели?
- Там был мой муж, - ответила она, помолчав. Когда она подняла лицо,
он увидел, каким оно стало холодным и жестким. - И наш ребенок.
- Да? Ну-у, может быть, мы его подобрали. Если хочешь, можно сходить
посмотреть...
- Нет, - ответила она невыразительно и вместе с тем с хоть и слабой,
но явной гордостью. - Я спрятала Хауки. Когда дом загорелся, я приказала
Хуиве увезти ребенка. Неважно - куда. Я сказала, что догоню их, если
смогу, потому что оставался еще Карлави, он сражался на баррикаде. Его
убили за несколько секунд до того, как я вернулась к нему... У него все
лицо было в крови. Но Хауки вам не достался. И Карлави!
Словно обессиленная этой речью, она сгорбилась и уставилась в угол
пустыми глазами.
- Ладно, - сказал Голье, чувствуя себя не особенно уютно. - Ваши люди
были предупреждены.
Казалось, она не слышала его.
- Была телепередача на всю планету. Сразу же после первой открытой
высадки. Где ты была? В лесу? Да, мы сперва провели телескопическую
разведку, сделали несколько тайных посадок, прихватили кое-кого из ваших
для допроса. И когда более или менее разобрались в ситуации, то высадились
открыто в этом... хм... вашем городе Юваскуле, так он называется? Мы
захватили его почти без сопротивления, взяли в плен несколько чиновников
из правительства, объявили, что планета теперь принадлежит МК и призвали
всех жителей к сотрудничеству. А они не согласились! Только одна засада
обошлась нам в пятьдесят отличнейших парней. Что нам оставалось делать? Мы
решили преподать урок. Покарать несколько деревень - это же гуманнее, чем
засыпать планету из космоса кобальтовыми бомбами. Не правда ли? Но ваши
люди опять не поверили, столпились на месте посадки. Сперва они пытались
начать переговоры, а потом стали стрелять из охотничьих ружей. Какие у
тебя претензии? Мы же отвечали на огонь.
Он расстегнул воротник, который внезапно стал туговат, глубоко
затянулся и долил в свой стакан.
- Конечно, я не жду, что ты сразу примешь нашу точку зрения. - Он
пытался говорить рассудительно. - Вы же тугодумы, вы живете изолированно
уже которое столетие, ведь правда? С тех пор, как звездолет коснулся вашей
планеты, с момента первой колонизации. Своих кораблей у вас нет, если не
считать дюжины межпланетных шлюпок, которые почти негодны к употреблению.
И, значит, вам никак не выйти за пределы системы. Ближайшее от вас солнце
с кислородной планетой расположено в трех парсеках. Десять планетарных лет
требуется, чтобы добраться до него, и столько же на обратную дорогу. Целое
поколение! Конечно, эффект замедления времени позволит вам остаться
молодыми - на корабле пройдет несколько недель, а то и меньше, но все твои
друзья постареют к твоему возвращению. Поверь мне, судьба астронавта -
одиночество.
Он выпил. Приятный огонь прокатился по горлу.
- Ничего удивительного, что человечество так медленно расселяется по
космосу и что колонии так изолированы. Черткои - просто название в ваших
архивах. Хотя находится всего в пятнадцати световых годах от Вайнамо.
Любой ясной ночью вы можете видеть наше солнце. Вы называете его Гаммой
чего-то там. Какие-то плевые пятнадцать световых лет - и никаких контактов
между колониями более четырех столетий.
Я должен сказать, что Черткои не такой дружелюбный мир, как Вайнамо.
Ты сама увидишь. Наши предки прошли трудный путь, за все приходилось
бороться. Но теперь нас четыре миллиарда! Когда я улетал, как раз
состоялась перепись. А когда мы вернемся, возможно, будет уже пять
миллиардов. Нам необходимы ресурсы. Наша экономика страдает от их
нехватки. А мы не можем себе позволить экономические затруднения при том
неустойчивом равновесии, которое установилось на Черткои. Сперва мы
обследовали планеты нашей системы и разработали их, насколько было
возможно. Затем разведали окрестности ближайших звезд и нашли две планеты,
пригодные для колонизации. Ваша - третья. Ты знаешь, сколько у вас
населения? Десять миллионов, как утверждает ваш Президент. Десять
миллионов на целый мир с лесами, полями, холмами, океанами... и при этом,
на самом маленьком из ваших континентов больше природных ресурсов, чем на
всем Черткои. Но вы стабилизировались, вы не хотите увеличения населения!
Голье ударил по столу, тот глухо зазвенел.
- Если ты думаешь, что десяток миллионов полудиких землепашцев имеет
монопольное право на все это пространство и богатство, в то время как
четыре миллиарда черткоиан живут на грани голода, - возмущенно заявил он,
- то можешь начинать думать сначала.
Она шевельнулась. Голосом далеким и негромким, не глядя на него,
проговорила:
- Это наша планета и наше право жить так, как нам нравится. Если вам
угодно плодиться, как кроликам, учитывайте последствия сами.
Голье почувствовал, как злость размывает последние остатки терпения.
Он ткнул сигарой в пепельницу, отодвинул в сторону бренди.
- Хватит моралей, - сказал он громко. - Я стал астронавтом потому,
что это весело!
Он поднялся, обогнул стол и направился к ней.
538 Г.О.К.
Когда находиться в четырех стенах становилось невмоготу, Эльва
выходила на балкон и смотрела на Дирих, смотрела, пока не начинали болеть
глаза. С такой высоты город был по-своему красив. Во все стороны тянулись
к горизонту огромные серые блоки, среди которых розовели редкие башни,
отсвечивающие сталью и стеклом. В какую сторону ни посмотреть, взгляд
упирался в ряды шахт, за которыми, проглядывая сквозь ажурное переплетение
лесов и креплений, виднелись участки первозданной пустыни. Между домами
над землей извивалась сеть подвижных дорог - по ним двигались
робогрузовики и люди - потребители, кишевшие серой безликой массой. На
фоне пурпурно-черного неба и единственной огромной луны, близкой к полной
фазе, проносились над головой светляки аэромобилей хозяев -
администраторов, инженеров, военных. Иногда было видно несколько звезд,
остальные затмевало лихорадочное полыхание неона. Но даже при полном
дневном, красноватого оттенка, свете Эльва не могла разглядеть все
переплетение дорог внизу. Густой слой пыли, дыма и копоти скрывал
основания искусственных гор. Только в воображении она могла представить
подземелья и тоннели, в которых скрывались банды преступников и обитали
самые низшие касты рабочих, всю жизнь тратившие на обслуживание машин.
На Черткои было тепло - зимой и летом. Лишь когда вдруг налетал
