Внезапно недалеко от него шевельнулся куст, покрытый
блестящими зелеными листьями. Пирсен отпрыгнул, дрожа как в
лихорадке. Куст весь затрясся, и его тонкие изогнутые
листья загудели.
И тут...
Куст посмотрел на него. Глаз у куста не было. Но Пирсен
чувствовал, что куст знает о нем, сосредоточился на нем,
что-то решил. Куст загудел громче. Его ветки потянулись к
Пирсону, коснулись земли, пустили корни, тотчас же выбросили
подвижные усики, те вытянулись, вновь пустили корни и снова
выбросили усики.
Куст разрастался в его сторону со скоростью спокойно
идущего пешехода.
Пирсен глядел как зачарованный на остренькие крючковатые
листочки, которые, поблескивая, тянулись к нему. Он не
верил собственным глазам.
И в этот миг он вспомнил, что случилось с ним в конце
минувшего вечера.
- Ну, вот мы и пришли, дружище, сказал Бенц возле входа в
ярко освещенный особняк на Мэдисон-авеню.
Он подвел Пирсена к лифту. Приятели поднялись на
двадцать четвертый этаж и вошли в просторную светлую
комнату.
Небольшая табличка на стене лаконично извещала:
НЕЛИМИТИРОВАННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
- Слышал я об этом заведении, - Пирсен сделал глубокую
затяжку. - Здесь, говорят, дорого.
- Об этом не тревожься, - успокоил его Бенц.
Блондинка секретарша записала их фамилии и повела в
кабинет доктора Шринагара Джонса, консультанта по активным
действиям.
- Добрый вечер, джентльмены, - сказал Джонс.
При виде этого очкастого заморыша Пирсен не удержался и
фыркнул. Нечего сказать, хорош консультант по активным
действиям.
- Итак, джентльмены, вам желательно испытать приключение?
- учтиво осведомился Джонс.
- Это ему хочется приключений, - сказал Бенц. - Я просто
его приятель.
- Да, да, понимаю. Так вот, сэр, - Джонс повернулся к
Пирсену, - какого рода приключение вы себе мыслите?
- Приключение на свежем воздухе, - ответил Пирсен слегка
осипшим, но твердым голосом.
- О, у нас есть нечто весьма подходящее! - воскликнул
Джонс. - Обычно мы взимаем с клиентов плату. Однако
сегодня все приключения - даровые. Счета оплачивает
президент Мэйн, столбец Си-один в вашей кабине. Пожалуйте
за мной, сэр.
- Стойте. Я ведь не хочу, чтобы меня убили. Опасное это
приключение?
- Совершенно безопасное. В наш век и в наши дни только
такие и допустимы. А теперь послушайте. Сейчас вы пройдете
в нашу Искательскую комнату, ляжете там на кровать, и вам
будет сделана безболезненная инъекция. Вы тотчас потеряете
сознание. Затем, должным образом применяя слуховые,
осязательные и прочие возбудители, мы сформируем в вашем
восприятии приключение.
- Как во сне? - спросил Пирсен.
- Это наиболее близкая из аналогий. Пригрезившееся вам
приключение по своему существу будет абсолютно реалистично.
Вы испытаете подлинные эмоции. Оно ничем не будет
отличаться от реальной действительности. Кроме, конечно,
одного: все это произойдет не наяву и, следовательно, будет
вполне безопасно.
- А что случится, если во время приключения погибну?
- В точности то же самое, что бывает с вами в таких
случаях во сне. Вы проснетесь. Однако во время вашего
ультрареалистического яркоцветового сна вы сможете
совершенно сознательно управлять своими действиями, чего во
сне не бывает.
- А я буду все это знать, пока длится приключение?
- Разумеется. Все время, пока вы спите, вы будете
полностью осведомлены о том, что находитесь в состоянии сна.
- Тогда пошли! - гаркнул Пирсен. - Даешь приключение!
Ярко-зеленый куст продолжал медленно разрастаться в его
сторону. Пирсен захохотал. Да ведь это же сон! Конечно,
сон! Ему ничто не угрожает. Зловещий куст - всего лишь
плод его воображения, точно так же, как и черно-синяя тварь.
Даже если бы она тогда перегрызла ему горло, он не умер бы.
Он сразу бы проснулся в Искательской комнате на
Мэдисон-авеню.
Сейчас ему было просто смешно. Как же он не догадался
раньше? Ведь этакая черно- синяя только во сне и может
привидеться. И разве бывают на свете ходячие кусты? Все
это, конечно, явный бред, нагромождение нелепостей.
Пирсен громко сказал:
- Хватит. Можете меня разбудить.
Никаких перемен. Вдруг Пирсен вспомнил, что он не может
проснуться по своему желанию. Приключение тогда утратило бы
всякий смысл, и исчезло бы целительное воздействие волнения
в страха на истощенную нервную систему спящего.
Да, теперь он вспомнил. Приключение окончится только
тогда, когда он, Пирсен, преодолеет все преграды. Или
погибнет.
Куст добрался почти до его ног. Пирсен во все глаза
разглядывал его, дивясь его натуральному виду.
Крючковатый листочек зацепился за ботинок. Пирсен
самодовольно усмехнулся: он был горд, что так здорово
держит себя в руках. Чего уж там бояться, когда знаешь, что
все равно останешься целехонек.
"Постой-ка, - вдруг подумал он, - а как же я могу
переживать всерьез, если мне известно, что все это
понарошку? Тут они чего-то не додумали".
И тогда ему вспомнилось окончание их разговора с Джонсом.
Пирсен лежал уже на белой кушетке, когда над ним
склонился Джонс, держа в руке шприц.
- А скажи-ка, друг любезный, - спросил Пирсен, - что мне
за прок от приключения, если я буду знать, что оно не
настоящее?
- Мы и это предусмотрели, - ответил Джонс. - Видите ли,
сэр, на долю некоторых наших клиентов выпадают вполне
реальные приключения.
- Э?
- Реальные, самые настоящие, они не снятся, а происходят
в действительности. В таких случаях (они чрезвычайно редки)
мы не даем клиенту возбудителей, а ограничиваемся вливанием
сильной дозы снотворного. Когда человек уснет, его
переносят на космический корабль и отправляют на Венеру.
Очнувшись там, он наяву переживает то, с чем другие
сталкиваются лишь в воображении. Если сумеет выйти
победителем, то останется в живых.
- А если нет?
Джонс, который терпеливо ждал, держа шприц наготове,
молча пожал плечами.
- Но это бесчеловечно! - крикнул Пирсен.
- Мы другого мнения. Представляете ли вы себе, мистер
Пирсен, как остро нуждается в приключениях современный мир?
Облегченность нашего бытия ослабила натуру человека, и
противодействовать этому может только одно: встреча с
опасностью. Наши воображаемые приключения - самый
безобидный и приятный из возможных вариантов. Но
приключение утратит всякий смысл, если клиент не будет
принимать его всерьез. Иное дело, когда остается
вероятность, пусть даже самая малейшая, что над тобой
действительно нависла смертельная угроза.
- Но те, кого увозят на Венеру...
- Их процент ничтожен, - успокоил его Джонс. - Меньше
одной десятитысячной. Мы это делаем лишь для того, чтобы
взбодрить остальных.
- Но это противозаконно, - не унимался Пирсен.
- Ничуть. Вы больше рискуете жизнью, когда пьете
мииискаретте или курите нарколик...
- Право, не знаю, - сказал Пирсен, - хочется ли мне.
Острие шприца вдруг вонзилось ему в руку.
- Все будет отлично, - ласково произнес Джонс, -
устройтесь поудобней, мистер Пирсен.
И с этой минуты он уже не помнил ничего до самого
пробуждения в джунглях.
Зеленая ветка доползла ему до щиколотки. Изогнутый
тонкий листик очень медленно и нежно ткнулся в мякоть ноги.
На миг стало щекотно, но не больно. Почти тотчас листик
сделался красноватым.
Растение-кровопийца, подумал Пирсен, ишь ты! Ему вдруг
надоело приключение. Глупая, пьяная затея. Хорошенького
понемножку. Пора кончать, да поскорей.
Ветка поднялась повыше, и еще два изогнутых листка
вонзились ему в ногу. Теперь уже весь куст стал
грязно-бурым.
Пирсона потянуло в Нью-Йорк, туда, где вечеринки, где
тебя бесплатно кормят, даром развлекают и можно спать
сколько угодно. Ну, допустим, он справится и с этой
напастью, так ведь подоспеет новая. Сколько дней - или
недель - ему еще тут мыкаться?
Самый верный способ поскорей попасть домой - не
сопротивляться. Куст убьет его, и он сразу проснется.
Пирсен почувствовал, что начинает слабеть. Он сел и
увидел, что еще несколько кустов подбираются к нему,
привлеченные запахом крови.
- Конечно, это бред, - произнес он громко. - Кто
поверит, что есть растения, пьющие кровь? Пусть даже на
Венере.
Высоко в небе парили огромные чернокрылые птицы,
терпеливо ожидая, когда наступит их пора слетаться к трупу.
Сон или явь?
Десять тысяч против одного, что это сон. Только сон.
Яркий и правдоподобный, но тем не менее всего лишь сон.
А если нет? У него начала кружиться голова, и он все
больше слабел от потери крови. Я хочу домой, думал Пирсен.
Чтобы попасть домой, я должен умереть. Правда, я могу
умереть по-настоящему, но практически это исключено...
И вдруг его осенило. Да кто же это осмелится в наши дни
рисковать жизнью избирателя? Нет, эти Нелимитированные
Приключения не могут подвергать человека настоящим
опасностям.
Джонс сказал ему об этом одном из десяти тысяч, чтобы
приключение выглядело более реальным.
Вот это больше похоже на правду. Пирсен лег, закрыл
глаза и приготовился умереть.
Он умирал, а мысли роем клубились у него в голове, давно
забытые мечты, надежды, опасения. Пирсен вспомнил свою
единственную службу и то смешанное чувство облегчения и
сожаления, с которым он оставил ее. Вспомнились ему
чудаковатые трудяги родители, которые упорно не желали
пользоваться незаслуженными, как они говорили, благами
цивилизации. Никогда в жизни Пирсону не приходилось столько
думать, и вдруг оказалось, что существует еще один Пирсен, о
котором он прежде не подозревал.
Новый Пирсен был на редкость примитивен. Он хотел жить,
и больше ничего. Жить во что бы то ни стало. Этот Пирсен
не желал умирать ни при каких обстоятельствах... пусть даже
воображаемых.
Два Пирсона - один, движимый гордостью, а другой -
стремлением выжить - вступили в единоборство. Померившись
силами, которые у обоих были на исходе, они пошли на
компромисс.
- Стервец Джонс небось думает, что я умру, - сказал
Пирсен. - Умру, для того чтобы проснуться. Так пропади я
пропадом, если он этого дождется.
Лишь в такой форме он был способен признать, что хочет
жить.
Качаясь от слабости, он кое-как встал и попробовал
освободиться от куста- кровопийцы. Тот присосался крепко.
С криком ярости Пирсен ухватился за куст и отодрал его от
себя. Выдернутые листья полоснули его по ногам, а в это
время другие вонзились в правую руку.
Но зато он освободил ноги. Отшвырнув пинками еще два
куста, Пирсен бросился в джунгли с веткой, обвившейся вокруг
руки.
Он долго брел, спотыкаясь; и только когда
растения-кровососы остались далеко позади, начал
освобождаться от последнего куста.
Тот завладел уже обеими руками. Плача от боли и злости,
Пирсен поднял руки над головой и с размаху ударил ими о
ствол дерева.
Крючочки слегка отпустили. Пирсен снова ударил руками о
дерево и зажмурился от боли. Потом еще, еще раз, и,
наконец, куст перестал цепляться за него.
Пирсен тут же побрел дальше.
Но он слишком долго мешкал, пока раздумывал, умирать ему
или не умирать. Кровь ручьями струилась из сотни ранок, и
запах крови оглашал джунгли, как набат. Что- то черное
стремительно метнулось к нему сверху. Пирсен бросился
ничком на землю и, едва успев увернуться, услышал совсем
рядом хлопанье крыльев и злобный пронзительный крик.
Он проворно вскочил и хотел спрятаться в колючем
кустарнике, но не успел. Большая чернокрылая птица с
малиновой грудью вторично ринулась на него с высоты.
Острые когти ухватили его за плечо, и он упал. Неистово
хлопая крыльями птица уселась ему на грудь. Она клюнула его
в глаз, промахнулась, опять нацелилась.
Пирсен наотмашь взмахнул рукой. Его кулак угодил птице
прямо по зобу и свалил ее.
Тогда он на четвереньках уполз в кусты. С пронзительными
криками птица кружила над ним, высматривая какую-нибудь
лазейку. Но Пирсен уползал все глубже в спасительную
колючую чащу.
Вдруг он услышал рядом тихий вой, похожий на стон. Да,
видно, напрасно он так долго колебался. Джунгли обрекли его
