приглушенный щелчок и увидел, как человек покачнулся и рухнул
на мостовую.
Мелит застрелил его из винтовки с глушителем.
- Зачем вы это сделали? - выдавил из себя изумленный
Гудмэн.
- Потенциальный убийца, - ответил Мелит.
- Что?
- Конечно, у нас нет открытой преступности, но все
остаются людьми, поэтому мы должны считаться с потенциальной
возможностью.
- Что он натворил, чтобы стать потенциальным убийцей?
- Убил пятерых, - заявил Мелит.
- Но... черт вас побери, это же несправедливо! Вы его не
арестовали, не судили, он не мог посоветоваться с адвокатом...
- А как я мог это сделать? - спросил несколько
раздосадованный Мелит, - У нас нет полиции, чтобы арестовывать
людей, и нет судов. Бог мой, неужели вы ожидали, что я позволю
ему продолжать убивать людей? По нашему определению, убийца
тот, кто убил десять человек, а он был близок к этому. Не мог
же я сидеть сложа руки. Мой долг защищать население. Могу вас
заверить, что я тщательно навел справки.
- Но это несправедливо! - закричал Гудмэн.
- А кто сказал, что справедливо? - заорал, в свою очередь,
Мелит. - Какое отношение справедливость имеет к Утопии?
- Прямое! - усилием воли Гудмэн заставил себя успокоиться.
- Справедливость составляет основу человеческого достоинства,
человеческого желания...
- Громкие слова, - сказал Мелит со своей обычной
добродушной улыбкой. - Постарайтесь быть реалистом. Мы создали
Утопию для людей, а не для святых, которым она не нужна. Мы
должны считаться с недостатками человеческой натуры, а не
притворяться, что их не существует. На наш взгляд, полицейский
аппарат и законодательная система имеют тенденцию создавать
атмосферу, порождающую преступность и допустимость
преступлений. Поверьте мне, лучше не признавать возможности
совершения преступлений вообще. Подавляющее большинство народа
поддержит эту точку зрения.
- Но когда сталкиваешься с преступлением, как это
неизбежно бывает...
- Сталкиваешься лишь с потенциальной возможностью, -
упрямо отстаивал свои доводы Мелит. - И это бывает гораздо
реже, чем вы думаете. Когда такая возможность возникает, мы ее
ликвидируем простым и быстрым способом.
- А если вы убьете невинного?
- Мы не можем убить невинного. Это исключено.
- Почему исключено?
- Потому что согласно определению и неписаным законам
каждый, кого ликвидировал представитель власти, является
потенциальным преступником.
Марвин Гудмэн несколько минут молчал. Затем заговорил
снова:
- Я вижу, что правительство имеет больше власти, чем мне
казалось вначале.
- Да, - бросил Мелит. - Но не так много, как вы себе
представляете.
Гудмэн иронически улыбнулся,
- А я еще могу стать Верховным Президентом, если захочу?
- Конечно. И без всяких условий. Хотите?
Гудмэн на минуту задумался. Действительно ли он хотел
этого? Но кто-то должен править. Кто-то должен защищать народ,
Кто-то должен провести несколько реформ в этом утопическом
сумасшедшем доме.
- Да, хочу, - проговорил Гудмэн.
Дверь распахнулась, и Верховный Президент Борг ворвался в
кабинет.
- Чудесно, чудесно! Вы можете перебраться в Национальный
дворец сегодня же. Я уложил свои вещи неделю назад в ожидании
вашего решения.
- Очевидно, предстоит выполнить какие-то формальности...
- Никаких формальностей, - ответил Борг. Лицо его
лоснилось от пота. -- Абсолютно никаких. Я просто передам вам
президентский медальон, затем пойду вычеркну свое имя из
списков и впишу ваше.
Гудмэн бросил взгляд на Мелита. Круглое лицо министра по
делам иноземцев было непроницаемым.
- Я согласен, - сказал Гудмэн.
Борг взялся рукой за президентский медальон и начал
снимать его с шеи.
Внезапно медальон взорвался.
Гудмэн с ужасом уставился на окровавленное месиво, которое
только что было головой Борга. Какое-то мгновение Верховный
Президент держался на ногах, затем покачнулся и сполз на пол.
Мелит стащил с себя пиджак и набросил его на голову Борга.
Гудмэн попятился и тяжело опустился в кресло. Губы его
шевелились, но дар речи покинул его.
- Какая жалость, - заговорил Мелит. - Ему так немного
осталось до конца срока президентства. Я его предупреждал
против выдачи лицензии на строительство нового космодрома.
Граждане этого не одобрят, говорил я ему. Но он был уверен, что
они хотят иметь два космодрома. Что ж, он ошибся.
- Вы имеете в виду... я хочу... как... что...
- Все государственные служащие, - объяснил Мелит, - носят
медальон - символ власти, начиненный определенным количеством
тессиума - взрывчатого вещества, о котором вы, возможно,
слышали. Заряд контролируется по радио из Гражданской приемной.
Каждый гражданин имеет доступ в Приемную, если желает выразить
недовольство деятельностью правительства. - Мелит вздохнул. -
Это навсегда останется черным пятном в биографии бедняги Борга.
- Вы позволяете людям выражать свое недовольство, взрывая
чиновников? - простонал испуганный Гудмэн.
- Единственный метод, который эффективен, - возразил
Мелит. - Контроль и баланс. Как народ в нашей власти, так и мы
во власти народа.
- Так вот почему он хотел, чтобы я занял его пост. Почему
же мне никто этого не сказал?
- Вы не спрашивали, - сказал Мелит с еле заметной улыбкой.
- Почему у вас такой перепуганный вид? Вы же знаете, что
политическое убийство возможно на любой планете при любом
правительстве. Мы стараемся сделать его конструктивным. При
нашей системе народ никогда не теряет контакта с
правительством, а правительство никогда не пытается присвоить
себе диктаторские права. Каждый знает, что может прибегнуть к
Гражданской приемной, но вы удивитесь, если узнаете, как редко
ею пользуются. Конечно, всегда найдутся горячие головы...
Гудмэн поднялся и направился к двери, стараясь не глядеть
на труп Борга.
- Разве вы уже не хотите стать Президентом? -- спросил
Мелит.
- Нет!
- Как это похоже на вас, землян, - грустно заметил Мелит.
- Вы хотите обладать властью при условии, что она не влечет за
собой никакого риска. Неправильное отношение к государственной
деятельности.
- Может быть, вы и правы, - сказал Гудмэн. - Я просто
счастлив, что вовремя об этом узнал.
Он поспешил домой.
В голове у него царил кавардак, когда он открыл входную
дверь. Что же такое Транай - Утопия? Или вся планета -
гигантский дом для умалишенных? А велика ли разница?
Впервые за свою жизнь Гудмэн задумался над тем, стоит ли
добиваться Утопии. Не лучше ли стремиться к совершенству, чем
обладать им? Может быть, предпочтительнее иметь идеалы, чем
жить согласно этим идеалам? Если справедливость - это
заблуждение, может быть заблуждение лучше, чем истина?
А может, наоборот? Запутавшись в своих мыслях,
расстроенный Гудмэн устало вошел в комнату и застал жену в
объятиях другого мужчины.
В его глазах сцена запечатлелась необычно четко, как при
замедленной съемке. Казалось, Жанне потребовалась целая
вечность, чтобы подняться, привести в порядок платье и
уставиться на него с широко раскрытым ртом. Мужчина - высокий
красивый парень, совершенно незнакомый Гудмэну, - от изумления
потерял дар речи. Он беспорядочными движениями приглаживал
лацканы пиджака, поправлял манжеты.
Затем он неуверенно улыбнулся.
- Ну и ну! - сказал Гудмэн. В данной ситуации такое
выражение было слабоватым, но результат был достигнут. Жанна
заплакала.
- Виноват, - пробормотал незнакомец. - Не ожидал, что вы
так рано вернетесь домой. Для вас это должно быть ударом. Я
ужасно сожалею.
Единственно, чего Гудмэн не ждал и не хотел, это
сочувствия со стороны любовника своей жены. Не обращая внимания
на мужчину, он в упор глядел на плачущую Жанну.
- А ты что думал? - внезапно завопила Жанна. - Я была
вынуждена! Ты меня не любил!
- Не любил тебя? Как ты можешь так говорить?
- Из-за твоего отношения ко мне.
- Я очень тебя любил, Жанна, - тихо сказал Гудмэн.
- Неправда! - взвизгнула она, откинув назад голову. -
Только посмотри, как ты со мной обращался. Держал меня в доме
целыми днями, каждый день заставлял заниматься домашним
хозяйством, стряпать, просто сидеть без дела. Марвин, я
физически ощущала, что старею. Изо дня в день все те же нудные,
глупые, будничные дела. И в большинстве случаев ты возвращался
домой слишком усталым и даже не замечал меня. Ни о чем не мог
говорить, кроме своих дурацких роботов! Ты растрачивал мою
жизнь, Марвин, растрачивал.
Внезапно Гудмэну пришла в голову мысль, что его жена
потеряла рассудок.
- Жанна, - заговорил он нежно, - такова жизнь. Муж и жена
вступают в дружеский союз. Они стареют вместе, рядом друг с
другом. Жизнь не может состоять из одних радостей...
- Нет, может! Постарайся понять, Марвин, здесь, на Транае,
это возможно - для женщины!
- Невозможно, - возразил Гудмэн.
- На Транае женщину ожидает жизнь, полная наслаждений и
удовольствий. Это ее право, так же как у мужчин есть свои
права. Она ждет, что выйдет из стасиса и ее поведут в гости,
пригласят на коктейль, возьмут на прогулку под луной, в бассейн
или кино. - Она снова зарыдала. - Но ты хитрый. Тебе надо было
все переделать. Как глупо я поступила, доверившись землянину.
Я знаю, Марвин, ты не виноват, что ты чужеземец. Но я
хочу, чтобы ты понял. Любовь - это еще не все. Женщина должна
быть также практичной. При таком положении вещей я стала бы
старухой, тогда как все мои друзья были бы все еще молодыми.
- Все еще молодыми, - тупо повторил Гудмэн.
- Разумеется, - сказал мужчина. - В дерсин-поле женщина не
стареет.
- Но это же отвратительно! - воскликнул Гудмэн. - Я
состарюсь, а моя жена все еще будет молодой.
- Именно тогда ты и будешь ценить молодых женщин, -
сказала Жанна.
- А как насчет тебя? - спросил Гудмэн. - Ты стала бы
ценить пожилого мужчину?
- Он все еще не понял, - заметил незнакомец.
- Марвин, подумай. Неужели тебе еще не ясно? Всю твою
жизнь у тебя будет молодая и красивая женщина, чье единственное
желание - доставлять тебе удовольствие. А когда ты умрешь - что
ты удивляешься, милый, все мы смертны, - когда ты умрешь, я все
еще буду молода и по закону унаследую все твои деньги.
- Начинаю понимать, - вымолвил Гудмэн. - Еще один аспект
транайской жизни -- богатая молодая вдова, живущая в свое
удовольствие.
- Естественно. Так лучше для всех. Мужчина имеет молодую
жену, которую он видит только тогда, когда захочет. Он
пользуется полной свободой, у него к тому же уютный дом.
Женщина избавлена от всех неприятностей будничного быта, хорошо
обеспечена и может еще насладиться жизнью.
- Ты должна была мне об этом рассказать, - жалобно сказал
Гудмэн.
- Я думала, ты знаешь, - ответила Жанна, - раз ты считал,
что твой метод лучше. Но я вижу, что ты все равно бы не понял.
Ты такой наивный - хотя должна признаться, что это одна из
твоих привлекательных черт. - Она грустно улыбнулась. - Кроме
того, если бы я тебе все рассказала, я никогда бы не встретила
Рондо.
Незнакомец слегка поклонился.
- Я принес образцы кондитерских изделий фирмы "Греа".
Можете представить мое изумление, когда я нашел эту прелестную
молодую женщину вне стасиса. Все равно как если бы сказка стала
былью. Никогда не ждешь, что грезы сбудутся, поэтому вы должны
