хобби - за ножи. Я попросил куратора, чтобы он нашел возможность передать
мою зарплату матери, а женщине моей выслать бандероль с французскими духами.
По делу о контрабанде кукнара было осуждено девять человек. Моя фамилия
на следствии и на суде не фигурировала.
ЯША
В СИЗО, в следственной камере строгого режима, я чувствовал себя вполне
комфортно. В среднеазиатском СИЗО можно было получить с воли любой грев -
наркотики, водку, деньги, часто и женщин. У кого качественный грев - тот и
авторитетней. Мой куратор постарался обеспечить качественный грев... Я не
только сам получал наркотики, но и делился ими с другими авторитетами. Это
опять-таки работало на мою репутацию. Тогда-то я и познакомился со своим
будущим другом и партнером.
В камере нас было около сорока человек. На свободе стоял апрель. Я сидел
на верхних нарах возле окна и играл в нарды с Жориком - авторитетом средней
категории. Дверь камеры открылась, и менты ввели какого-то парня-корейца. Он
поздоровался: "Привет, братва!" Стало ясно, что он из наших. Кто-то в ответ
поздоровался и с ним: "Здорово, Яша". Я-то отбывал срок в России, а здесь
почти все прописанные в тюрьме знали друг друга. Яша сразу спросил: "Буржуй
здесь?" Буржуй был наркоманом и бакланом - то есть хулиганом. Он как раз
спал в это время.
В честь нового жителя хаты заварили чифир, забили косяк с анашой. Я
предложил Яше кукнару. Он тут же отказался от косяка и вкатил моего
угощения. Я поинтересовался, за что и как он сел. "А ты кто такой?" -
спросил Яша. Я сказал, что тюрьма поставила меня смотреть за хатой, чтобы,
значит, хата была правильной. Тогда он представился: три ходки по 144-й
статье - щипач, карманник стало быть. Подсел, чтобы разобраться с Буржуем.
Буржуя тут же разбудили. Он увидел Яшу и стал похож на покойника, хотя был
здоров и силен. Оказалось, что, пока Яша мотал очередной свой срок, Буржуй
посадил на иглу его младшую сестренку и пускал ее по кругу, а потом продал в
Каракалпакию за триста граммов ханки.
В нашей хате на сорок человек было пятнадцать бродяг, то есть тех, кто
имел право на внутритюремные разборки. Как смотрящий я спросил их мнение. А
потом подвел итог: ты, Яша, можешь и должен получить с Буржуя, я объявляю
его не бродягой, а чертом...
Яша умел драться. Почти сразу отключил Буржуя. Затем подтащил его к
параше (стоящему возле дверей забетонированному унитазу), расстегнул свои
штаны, обнажил член и несколько раз провел им по губам Буржуя. Затем
развернул Буржуя мордой к стенке, стащил с него спортивное трико и провел
членом между его ягодиц. И стал Буржуй нетрахнутым педерастом. И уже к
вечеру попросил ментов перевести его в петушатник - в камеру, где
содержались педерасты.
Ночью в нашей хате состоялся сходняк. Пришли авторитеты с полосатого
(особого) режима. Спросили с меня как со смотрящего - тюремные интриги
покруче интриг любого королевского двора. Интересовались правомерностью моих
действий. Свое разрешение Яше получить сполна я подкрепил кукнаром. И как
всегда, наркотики оказались решающим аргументом.
Яша стал моим тюремным кентом...
ПОВЫШЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ
Пятого мая закончился срок санкции моего содержания под стражей. Меня
отпустили, взяв подписку о невыезде. Мой куратор уже подготовил медицинское
заключение о том, что я заболел туберкулезом и нуждаюсь в срочном
стационарном лечении. Неделю я побыл дома, а потом уехал "лечиться" от
туберкулеза.
Мои хозяева определили меня в спецотделение окружного госпиталя в Алматы.
Вначале меня сгоняли с дозы. Затем - дезинтоксикация. Позже - шоковая
(инсулиновая) терапия. Обновили кровь. Провели курс общеукрепляющего
лечения. За два месяца меня сняли с наркотиков. Я снова был готов к работе.
С июля до середины августа я проходил спецподготовку. Меня учили слушать
и слышать собеседника: спровоцировать человека на нужный мне поступок;
разбираться в тюремных и уголовных кодах для расшифровки маляв (писем,
записок и т, п.). Изучал я также материалы об организованной преступности и
наркобизнесе за рубежом, первые результаты борьбы с советской
оргпреступностью. Знакомился с личными досье среднеазиатских авторитетов и
арестованных групп наркобизнеса. Обучали меня системе запоминания и
тренировки зрительной памяти. Приехал мой куратор. Провел своеобразный
экзамен. Остался доволен. Сказал, чтобы я возобновил тренировки по метанию
ножей. Потребовал, чтобы я подробно расписал все 60 дней пребывания в СИЗО.
Особенно моего куратора заинтересовала история с Яшей. На Яшу я составил
характеристику как криминальную, так и человеческую. После этой писанины
куратор вывез меня в офицерский тир алматинского гарнизона и преподал уроки
стрельбы из пистолета.
Тем временем вышла амнистия. И мое уголовное дело было прекращено еще до
суда.
Заданием мне было определено: создавать, не раскрывая себя,
информационную сеть, собирать компромат на сотрудников МВД, провоцировать
разборки внутри криминального мира, проверять информацию о возобновленных
нелегальных посевах опийного мака.
В городе я появился на законном основании - амнистированный
туберкулезник. Городская братва считала, что мне крупно повезло - иначе
загремел бы вместе с грузом.
Сентябрь - октябрь - время сбора конопли и изготовления анаши. На
областном сходняке было принято решение взять под контроль эту торговлю.
Пржевальская группировка контролировала восточную часть области, наша -
западную. Для нейтрализации диких заготовителей решили использовать ментов.
Я не сумел проконтролировать первый вывоз анаши в Новосибирск. Судя по
всему, партия была очень крупной, так как на внеочередной связи мой куратор
был мною не доволен...
Я ИДУ В РОСТ
Итак, мне приказали создать информационную сеть... Значит, снова надо
было сесть на иглу. В этом был свой резон: наркоманы становятся болтливы
после принятия вожделенной дозы, особенно если она достается на халяву.
Потому я и попросил своего кагэбэшного куратора выдать мне "для служебного
использования" побольше "отравы". После оформления немалого количества бумаг
я получил тысячу ампул промедола.
У МВД, у угро были свои информаторы в среде наркоманов. Новый инспектор
по наркомании оказался "идейным ментом", рьяно взялся за свою работу и
взяток не брал. Пока...
В первую очередь я стал выявлять его стукачей, что было не так уж и
сложно. Выдающий информацию не должен догадываться, что представляет собой
какую-то ценность. Надо уметь обнаружить людей, обладающих врожденным
"даром" сплетника, и периодически встречаться с ними для дружеской беседы.
Услышанное анализируется потом и раскладывается по полочкам. К новому 1986
году у меня уже сложился некий приятельский круг. В нем я и черпал почти всю
информацию о криминальном и околокриминальном мире нашего района.
В соответствии со своим образом жизни я не должен был заниматься
барыжничеством. Так что промедол уходил на бесплатное раскумаривание нужных
мне людей. В городе меня начали считать крутым - ведь только у меня были
"стекляшки" (ампулы), они позволили мне завязать знакомство с "идейным"
ташкентским вором в законе Маликом. Я нигде не работал, но имел деньги,
поэтому сложилось мнение, что я "работаю на выезде" - за пределами области.
Малик предложил мне встретить Новый год у него в Ташкенте. Мой куратор был
доволен: его сексот поднимался в криминальном мире...
СРЕДНЕАЗИАТСКИЙ УГОЛОВНЫЙ КОЛОРИТ
В восьмидесятых годах "отрава" из Афганистана шла через Ташкент. Узбеки
контролировали опийную дорогу... В те годы но-настоящему организованная
преступность существовала только в Средней Азии. Были тому свои исторические
причины. Во-первых, вооруженная борьба с советской властью - басмачество -
продолжалась здесь до конца тридцатых годов. Во-вторых, с началом
Отечественной войны сюда эвакуировались не только "цивильные" граждане, но и
уголовники всех категорий. В-третьих, Средняя Азия использовалась как место
для депортации многих малых народов: чеченцев, балкарцев, турок-месхетинцев,
корейцев... Официально Средняя Азия значилась советской, красной, со всей
положенной атрибутикой. На самом деле здесь был совсем другой мир.
Среднеазиатский криминалитет отличался от российского большей гибкостью,
он куда быстрее воспринимал перемены в обществе. Здесь гораздо раньше, чем в
России, поняли, что лучше покупать МВД, нежели противостоять ему. К
восьмидесятым годам преступность Средней Азии четко структурировалась: воры
в законе - авторитеты - смотрящие - исполнители. Воры имели выход на высшие
политические и силовые структуры - кроме КГБ. Война в Афганистане открыла
южные границы СССР. Среднеазиатская номенклатура через высших криминалов
начала конвертировать советские деньги в иранское и индийское золото.
Подступ к ворам был невозможен из-за того, что они опирались на свои кланы.
Общение с ними шло через младших представителей клана - "братишек". И то,
что такой серьезный человек, как Малик, удостоил меня своим вниманием, было
прямо-таки сверхъестественной удачей. Отказываться от встречи с ним
представлялось в высшей степени неразумным. Но от первого впечатления
зависело очень многое...
САБЛЯ БУХАРСКОГО ЭМИРА
Гастролерами из России в Алматы была "выставлена" квартира одного старого
генерала. Гастролеров повязали. В списке "выставленного" значилась сабля,
принадлежавшая якобы бухарскому эмиру. Мой куратор придумал гениальный ход.
Ведь до суда украденные вещи находятся в МВД. Вот он и приволок мне эту
саблю и постарался "записать" кражу в мой актив. Я должен был подарить
редкостное оружие Малику. Тем самым я подтверждал свою репутацию и оказывал
уважение "аге". Накануне - 30 декабря - мой куратор представил меня моему
связисту в Ташкенте, сотруднику узбекского КГБ. И вечером того же дня мы
выехали на автобусе из Фрунзе. Утром были в Ташкенте. На вокзале меня
встречали "братишки".
По обычаю на туй (свадьбу) собрались только мужчины - авторитеты и
смотрящие, близкие клану Малика. Каждый поднес подарок-деньги, золото. Ну, а
я приподнес саблю бухарского эмира. Малику сабля очень понравилась. Меня он
представил как молодого, но "путевого" человека, что было равносильно
приближению к клану.
После двухдневного праздника состоялась серьезная беседа. Малика
интересовало мое мнение о криминальном мире Киргизии. Он предложил мне
информировать его о всех новостях. До вокзала меня довезли его "братишки". А
там меня взяли менты. При досмотре мне подсунули грамм опия. Это была
обычная практика, но менты не стали брать с меня откупного, что очень и
очень настораживало...
Меня закрыли в "отстойник" и "запустили под пресс". Вначале возник
соблазн добиться встречи с моим здешним "контактом", "но уж больно
назойливыми показались мне вопросы ментов. Оставалось только "лаять" ментов
и дожидаться помощи. Трое суток без санкции прокурора меня "прессовали", как
резинового, а я исправно "лаял ментов - козлов паскудных". Но не отпускала
опасность, что меня допрессуют до того момента, когда никакая санкция
прокурора ни мне, ни комулибо вообще не потребуется. Тем более, что менты
были узбеки, а я - орус. Но трое суток кончились. И меня неожиданно
"погнали". И не было уже сил удивляться весьма характерному обстоятельству:
из "отстойника" меня радостно встречали "братишки" Малика. Неделю я потом
отлеживался у одного из них. Однако выходило так, что я доказал, что во мне
