свободным не только от закона; он может достичь бесконечной свободы,
просто живя в одиночестве среди дикости. Мои деды дали мне это. И я не
должен допустить, чтобы эта возможность ушла из рук моих еще не родившихся
внуков".
Он кивнул сам себе, глядя прямо на Добшинского, и сказал:
- Проблема, стоящая перед нами, я думаю, заключается в том, чтобы
поймать того, кто стоит за спинами Шефов, или договориться с ним. У меня
есть кое-какие наметки, с чего начинать разматывать этот клубок. Но прежде
всего нам необходимо найти этого человека.
- В биллионах кубических миль космоса? - усмехнулся его собеседник.
- Начало положено. Те двойные агенты на Марсе.
- Кто они? - Добшинский пошевелился в своем кресле. - Конечно, и это
нетрудно угадать. По крайней мере один из людей, которые программируют
автопилоты, должен быть виновным. Но их там добрых три дюжины.
- Что вы сделали, кроме того, что бросали жребий?
- Что еще мы могли сделать? Это же не Земля, как вам известно! О,
наши агенты следили за ними некоторое время. Но ничего подозрительного не
обнаружили. В конце концов мы подумали, что человек не мог лгать до
бесконечности и решил прекратить свою деятельность. Если б мы его поймали,
мы бы вытащили зуб.
- Я не уверен, что его зуб все еще не на месте, - отозвался Черч. -
Собственно, на основе того, что последние способы пиратства оплачиваются,
я подозреваю, что ему все же удалось от нас ускользнуть, и собираюсь
попытаться обнаружить его.
5
Когда-то давным-давно, до того, как человек ступил на Марс, двойные
близнецы были предметом многих романтических устремлений. Возможно,
остатки этой тоски и стали причиной позднейших попыток извлечь из нее
какую-то пользу. Правда, с Земли их едва можно было различить
невооруженным глазом, и предложение совладать с альбедо, защитив их
алюминиевыми пластинками, никогда не ладило с инженерным делом. Но не один
прожектер потерял все, чем он располагал, пока все не уверовали в то, что
ни Фобос, ни Деймос не являются ничем иным, как бесполезными каменными
глыбами протяженностью в десять миль.
После Независимости марсианский флот собирался установить на одном из
них базу. Потом Конституция еще больше ослабила полномочия правительства,
защита перешла в руки благотворительных обществ, и лишенные
сентиментальности счетные машины показали, что гораздо выгоднее и
безопаснее просто оставлять корабли на орбите.
Синдикат развлечений построил на Фобосе шикарную гостиницу и дом
веселья. Вид на Марс, гигантский с такого расстояния, был впечатляющим. Но
любое подобное заведение на самой планете могло бы достичь того же эффекта
с помощью видеостены. Некоторые так и сделали, и не нужно было покупать
никаких билетов на корабль, чтобы увидеть это зрелище. Синдикат разорился.
Немалый был шум и тогда, когда несколько университетов, объединившись
с научно-исследовательскими институтами, устроили обсерваторию на дальней
стороне Деймоса. Внутренняя луна препятствовала распространению
бесконечных радиоволн с Марса, солнечный ветер не был настолько сильным,
чтобы влиять на приборы, безумные таинственные указания Находящихся За
Пределами Понятного можно было получить за полтора часа, и, конечно,
зрелище, видимое невооруженным глазом, было великолепным. Некоторое время
эта обсерватория весьма привлекала внимание туристов, что помогало
оплачивать расходы.
Но прошли годы, и этот интерес поблек. И ранчеру, и воднику, и
антрепренеру, и рулевому, и домохозяйке последние новости давали много
другой пищи для размышлений. Финансовые дела обсерватории несколько
пошатнулись. Правление было радо принять помощь от нескольких богатых
учреждений Земли. Земные ученые, в свою очередь, хотели достичь разумного
соглашения с персоналом Деймоса. Недавний дипломатический стресс не
помешал им. Ученые были выше политики.
Это дело, размышлял Черч, хорошо отражало сущность среднего
марсианина. На Поясе никогда не было империализма, просто пиратские
компании действовали здесь, делая для себя доллары. Если эти компании
попадали в беду - что ж, не повезло. "Может быть, я не должен так
категорично судить о близорукости землян, - подумал он. - Сами-то мы
немногим лучше. Да, мы озабочены экологией и консервацией домов, потому
что должны это делать. Но лишь немногие из нас способны видеть дальше
собственного носа. Ради устойчивого благополучия всей человеческой расы
нужно срочно решить проблему астероидов, пока работы стоят еще
относительно недорого, прежде чем минеральные ресурсы на планетах иссякнут
и у нас не будет выбора, а цена к тому времени будет пугающей, как с
социальной, так и с экономической точки зрения. Только сможешь ли ты
убедить в этом кого-нибудь? Вот так-то!"
Он с трудом погасил в себе миссионерский пыл. Первоочередные вопросы
заставляли думать сейчас лишь о нескольких ближайших неделях.
Грузовое судно вздрогнуло, коснувшись твердой поверхности. Рев мотора
умер в звенящем молчании. Черч отстегнулся и встал. Гравитация на Деймосе
была такой слабой, что он подскочил вверх и ударился макушкой. С другого
конца длинной пустой каюты - Черч был единственным пассажиром - помощник
пилота повернулся к нему с улыбкой.
- Я вас предупреждал, доктор Квист, - сказал он. - Лучше дайте мне
руку.
Черч вживался в свою роль. Под живой маской вокализер сделал его
голос высоким и старческим; но язвительность была его личным достижением,
и он весьма этим гордился.
- Мне приходилось бывать здесь раньше, молодой человек!
Прошли годы с тех пор, как он в последний раз изменял свою внешность.
Искусственная плоть, облегающая его голову и руки, скользила, когда
микроминиатюрные трансдукторы, приспосабливающиеся к любым движениям
мускулов, пытались добиться, чтобы она двигалась синхронно с ними, но это
не всегда удавалось. Но отточенное долгими годами умение помогало ему
сохранять невозмутимость. Лысый и сутулый поплыл он по проходу со
впечатляющей неуверенностью.
- Но это было очень давно, - отозвался помощник пилота. - А уж ваши
наземные цеплятели... честно, папаша, не обижайтесь, но чтобы чувствовать
себя лучше, вам нужно поработать с этой вот рукояткой. Дайте вашу руку.
- Вы сами астерит, не так ли? - спросил Черч.
- Угу, с Джуно. Не могу дождаться, когда вернусь туда, но это
единственная работа, которую мне пока что удалось получить. - Долговязый
человек подплыл к нему.
Черч не удивился. Эти астериты искренне считали, что все марсианские
граждане имеют полное право находиться на любой территории, которая им
только нравится. Хороший принцип, конечно, даже если он упрощает шпионаж и
саботаж.
Он издал несколько недовольных звуков, но помощь принял. Выходя, он
успел окинуть взглядом окрестность: космодром, несколько куполов,
несколько сооружений, возвышающихся над близким горизонтом, черных и
обглоданных на фоне неба. Потом он очутился в замкнутой трубе и поплыл по
ней, как во сне, пока не прибыл к конечной цели путешествия.
Темноволосый, с острыми чертами лица молодой человек, по-видимому
тоже житель астероида, ждал его.
- Доктор Квист, - он протянул руку, улыбаясь несколько натянуто. -
Добро пожаловать.
- Благодарю вас за службу, - кивнул Черч. - Вы... э... Генри Лоуренс
из радиоотдела?
- Именно. Я подумал, что мне лучше показать вам ваше помещение и
проследить за тем, как вы устроитесь. С тех пор, как вы были тут в
последний раз, кое-что могло измениться, появилось кое-что новое. Это весь
ваш багаж?
Он принял у помощника пилота кофр, и Черча восхитило, как легко он
поднял такую значительную массу. Вес мог быть и небольшим, но инерция не
потеряла ни унции. Лоуренс выглядел озабоченным.
- Мы рады случаю принять у себя такого почетного гостя, - сказал он.
- Но извините, если мы не так гостеприимны, как нам хотелось быть. Наша
программа держит нас в большом напряжении - особенно моя собственная
секция. Честно говоря, я не понимаю, что вы можете узнать, приехав лично,
сверх того, что вы могли бы получить в свое распоряжение в Университете.
- Мне кажется, в основном я вам все объяснил, - отрезал Черч.
Вживаясь в образ Квиста, он старательно изучал астрономию. Старый хрыч не
заботился о поддержании своей репутации: он был королем на своем поприще и
принимал это как само собой разумеющееся. - Я должен посмотреть
оборудование в действии, прежде чем смогу представить на ваше обсуждение
удобоваримую программу. Статейки в "Джорнал" были невыносимо смутными,
сэр, невыносимо. Как же можно было принимать их всерьез?
Лоуренс выдавил кислую усмешку:
- Что ж, вы не слишком внимательно смотрите на оболочку дара. Если
фондодержатели на Земле покупают вам большой новый микроволновый скоп, а
один из фондодержателей хочет добавить к своему списку публикаций еще один
отчет, то... вы понимаете?
Черч что-то пробормотал. Они шли быстрым шагом по пустым коридорам. О
том, что где-то здесь есть люди, говорили лишь жужжание вентиляторов,
запах возможно плохой еды и слабая вибрация от машин системы
жизнеобеспечения. Холодный флюоросвет отражался в капельках пота,
выступивших на лбу Лоуренса, который старался не смотреть на своего
спутника.
"Он подозревает", - эта мысль толчком отозвалась в сердце Черча. А
потом: "Может быть, это и лучше. Времени на разнюхивания, пока я не
набреду на настоящее доказательство, мало. Но если я воспользуюсь случаем
и смогу вынудить к ответным действиям..."
- Вы сами-то давно здесь? - спросил Черч.
- Год, - ответил Лоуренс, немного подумал и пояснил: - Это половина
марсианского года.
- Значит, большую часть времени вы считаете по земному календарю, а
не по нашему, а? Однако вы уроженец астероидов. Гм... Совершенно внезапно
новый скоп и новый персонал, который должен его обслуживать. Что делаете
здесь вы?
Лоуренс остановился. Черч тоже сделал это, но с большим трудом.
- Вы жалуетесь на мою программу, сэр? - резко бросил Лоуренс.
- Нет, нет, нет, черт побери! - Черч пристукнул ногой, и это движение
заставило его слегка подскочить. - Просто интересуюсь. Я хочу сказать, с
людьми, подобными Арнольдо и Михайлову...
- Если вы забыли, кто я такой, - холодно произнес Лоуренс, - то
справьтесь по "Кто есть кто в науке". До этого я занимал пост на Луне в
Лей-институте. Освободившись от лекций, я приехал сюда в рамках
регулярного обмена программой. Сюда, пожалуйста, если вы не возражаете, -
он снова двинулся вперед.
"Вроде бы, все сходится, - подумал Черч. - Неуклюжий обман по моим
меркам. Но марсиан нетрудно провести в этом. Они так боятся могущества
государства, что не позволяют себе враждебно относиться даже к самым
безобидным проявлениям власти. Впрочем, я могу ошибаться. Посмотрим на его
реакцию".
- Никто никого не собирался обидеть, - сказал он тоном, характерным
для Квиста, то есть так, что было ясно: на самом деле ему совершенно
безразлично, обидел он кого-нибудь или нет. - Сейчас, когда восстания и
пиратство стали обычным делом, каждый становится особенно подозрительным.
У меня был вложен капитал в Трансюпитерианскую компанию, а после
пиратского нападения на "Ио" я его потерял.
Лоуренс остался невозмутимым:
- Почему вы решили, что это действительно было пиратское нападение?
Прямо об этом не сообщалось.
