бесконечных дискуссий в среде историков и схваток между обвинителем и
защитой в суде. Успевай только считывать и складировать информацию, а
для этого особого ума не требуется.
- А какова дальность действия - или глубина считывания - у интерфе-
ротрона сейчас?
- Три месяца.
- А практический предел?
- Я не прикидывал, но это не суть важно. Всегда по цепочке можно доб-
раться до любого интересующего события, - Густав произвел в уме какие-то
подсчеты. - Мне кажется, двести тысяч лет - вполне достижимый порог.
Нужно только нарастить ресурсы аппарата.
- И что для этого требуется?
- Я думаю, около шестисот жидкостных процессорных блоков, порядка
двух тысяч модулей памяти и несколько вспомогательных устройств сопряже-
ния. Впрочем, есть один сдерживающий фактор.
- Какой именно?
- Реконструкция возможна только при наличии исходных материальных
элементов и, желательно, на месте действия. Сидя здесь, я не смогу, нап-
ример, узнать, что творилось в Древнем Риме. Мне нужен хотя бы камешек
из Колизея или кусок колесницы. Или же расставить датчики на дне морском
- там, где когда-то была Италия.
- И эту особенность нельзя никак поправить?
- Нет. Она зависит от конструкции датчиков, а лучше тех, что я ис-
пользую сейчас, мне пока не встречались.
- Густав! - Богенбрум набрал в грудь воздуха и замолчал. Густав уже
знал, что он сейчас обратится к нему с просьбой, и догадывался, в чем
она будет заключаться.
- Да, Франц.
- Я хочу вас попросить об одной вещи, но боюсь злоупотреблять вашей
добротой.
- Вы хотите взглянуть на интерферотрон?
- Да.
- Никаких проблем. Нужно только спуститься в подвал. До обеда еще ми-
нут двадцать, и нам этого времени вполне хватит. Пойдем?
Богенбрум оживленно закивал головой. Они проследовали через кухню,
где хозяйничала Эвелина, и, в ответ на ее вопросительный взгляд, Густав
пояснил:
- Эви, мы спустимся вниз - я хочу показать Францу аппарат. Позовешь
нас, когда все будет готово.
Дверь в подвал была тут же, на кухне. Открыв ее и спустившись вниз по
невысокой лестнице, они оказались в маленьком помещении с занавешенными
книжными стеллажами, гимнастической стенкой, гирями, штангой, какими-то
коробками и образцами антиквариата, очевидно, не вписавшимися в интерьер
коттеджа. Густав направился в дальний угол и, отдернув занавеску, достал
с полки чемоданчик.
- Вот и мои "бесплодные усилия любви".
- Странно, я почему-то представлял ваш аппарат более массивным.
- Я постарался облегчить себе существование. Бегать по городу с гру-
зом - не самое приятное занятие, а мотаться по Оливаресу мне приходилось
часто. Но, смею вас уверить, эта штука напичкана компонентами очень
плотно.
Густав откинул замки на крышке и постучал по панели. Экран интерфе-
ротрона тускло засветился.
- Посмотрим, какие тайны кроются в нашем подвале, - с этими словами
он достал датчики и расставил их по углам комнаты.
Богенбрум, не отрываясь, смотрел на монитор. Густав по ходу дела ком-
ментировал свои манипуляции:
- Сейчас вы видите событийную сетку, где сгруппировано все, что про-
исходило на этом месте за последние три месяца. Сфокусируем аппарат на
гимнастических снарядах, - кажется, этот пучок относится к ним. Выделим
некоторые зависимости. Так, эта ячейка, судя по всему, ведет к Эвелине.
Координатные показатели в углу говорят, что действие происходило месяц
назад. Уберем некоторые посторонние наводки. Между прочим, Франц, - об-
ратившись к Богенбруму, Густав увидел, что тот в оцепенении уставился в
экран и на внешние раздражители не реагирует, - эй, Франц, очнитесь! Са-
мое интересное - впереди.
Богенбрум вздрогнул и помотал головой, приходя в себя.
- Простите, Густав. Я немного задумался.
- Так вот, Франц, искусство владения интерферотроном и заключается в
том, чтобы знать, какие именно цепочки выбрать из огромного множества.
Без ложной скромности скажу: интуиция и накопленный мною опыт позволяют
мне практически безошибочно получать требуемую картинку. Пожалуйста:
сейчас мы узнаем, чем занимается моя супруга по утрам, когда я принимаю
морские ванны.
На экране появилось двухмерное, но достаточно четкое изображение.
Эвелина, зацепившись ступнями за перекладины гимнастической стенки, ви-
села вверх ногами. Из встроенных в корпус интерферотрона динамиков доно-
силось ее тяжелое дыхание: она, очевидно, отдыхала после очередной дозы
физкультурных мучений. Повисев так с полминуты, Эвелина принялась подно-
сить свой корпус к ногам, делая упражнения для мышц живота.
- Видите, Франц, для меня семейных тайн не существует, - Густав про-
вел пальцем по краю чемоданчика, сняв толстый слой пыли. - На любую по-
пытку отпирательства или обмана всегда готов неопровержимый аргумент.
На экране интерферотрона Эвелина уже с видимым трудом продолжала сги-
баться и разгибаться. Ее спортивный купальник намок от пота.
- Я встроил возможность контекстуальной помощи по вызову, так что при
возникновении затруднений у начинающего пользователя он сам найдет ответ
на некоторые вопросы. Но, впрочем, наиболее подробные разъяснения нахо-
дятся здесь, - Густав достал с полки толстую папку. - Это и есть руко-
водство.
Богенбрум бросил на Густава быстрый взгляд:
- А я смогу как-нибудь взять его посмотреть?
- Разумеется. Как профессионал, вы наверняка откроете там для себя
интересные...
Слова Густава были заглушены потоком грязной ругани, исторгавшейся из
чемоданчика. Эвелина, не удержавшись на перекладине, упала вниз головой,
и, потирая ушибленное темя, сидела у основания стенки.
- Подумать только, я никогда не подозревал за своей женой таких спо-
собностей к брани, - задумчиво сказал Густав.
сверху. Густав и Франц подняли головы и увидели стоявшую в дверях Эвелину. -
Обед готов. Милости прошу к столу.
x x x
После обеда Эвелина, сославшись на необходимость ежедневного космети-
ческого сна, удалилась в спальню. Франц Богенбрум и Густав Эшер решили
провести несколько часов, оставшихся до похода к Эстевесам, за бутылкой
псевдопортугальского портвейна и ученой беседой. Расположившись возле
камина, они скрылись в мощных облаках дыма, исторгавшихся из особо вмес-
тительных трубок с яванским табаком. Густав чувствовал себя умиротворен-
но: во-первых, жена на этот раз решила не мучить вегетарианским обедом и
закормила их отбивными; во-вторых, он утер Францу нос интерферотроном и
таким образом отомстил за поругание своей музыкальной и книжной коллек-
ции. Богенбрум был задумчив. Судя по всему, работа интерферотрона
действительно произвела на него сильное впечатление.
- Скажите, Густав, - я хочу вернуться к тому вопросу, что задал вам у
Стива - насколько осуществима возможность влияния на событийные ячейки
посредством вашего аппарата?
- Вполне осуществима. Я умышленно не фиксировал на бумаге свои мысли
по этому поводу и никого в них не посвящал. Сейчас, впрочем, это не иг-
рает особой роли.
- Почему именно сейчас?
- В принципе кто-нибудь - после того, скажем, как информация о прес-
туплении уже считана и принята за рабочую версию - мог бы, воспользовав-
шись интерферотроном, залезть в прошлое и перетасовать или подправить
события. Но теперь уже нет полиции и нет преступников, и я могу говорить
об этом без опасений. Да, интерферотрон позволяет обработку ячеек. И,
опережая ваш вопрос: для реализации этой функции почти ничего особенного
не требуется. Те же самые датчики могут выступать в качестве рабочего
инструмента. А обработка ячейки сводится к обычному графическому редак-
тированию - закрасить одним цветом, подрисовать другим, изменить тексту-
ру, отсечь пару стрелок или приделать новые. Важно лишь четко представ-
лять, что именно последует за той или иной манипуляцией. Я не берусь да-
вать никаких гарантий относительно окружающего мира даже после мини-
мального воздействия. И, откровенно говоря, у меня нет ни малейшей охоты
проводить такого рода эксперименты. Мало ли что - я ненароком сдвину ка-
кую-нибудь малозаметную стрелку, а завтра наступит конец света. Однако,
Франц, по направленности ваших вопросов мне показалось, что вас интере-
сует, условно говоря, творческое применение интерферотрона?
- О нет, нет, что вы, - поспешил с опровержением Богенбрум. - Я всего
лишь ищу подтверждение нескольким идеям, пришедшим ко мне в Яркенде. И в
этом смысле знакомство с вами - необычайно кстати. Я думаю, из нашего
общения вы поняли, что у меня есть склонность к неординарным социологи-
ческим выводам.
- Да, кажется, Эвелина была слегка озадачена вашими рассуждениями.
Насчет меня можете быть спокойны - после чтения литературы по истории у
любого появится здоровый цинизм.
- Следовательно, мы можем считать друг друга единомышленниками. Так
вот, возвращаясь к началу своего рассказа: работая в университете над
проблемами мини-интеллекта, я столкнулся с одной трудностью. Искусствен-
ный мозг в крупноразмерном стационарном варианте был реализован давно и
успешно применялся в технических вычислениях. Наша лаборатория ставила
перед собой другую задачу: создание емкого - не больше черепной коробки
человека - устройства, адекватно реагирующего на внешние раздражители и,
самое главное, способного к проявлению эмоций. Высшей целью было приви-
тие чувства юмора, хотя бы в примитивной форме. Занимались мы этим по
заказу Стоматологической ассоциации Тянь-Шаня и конечным - в отдаленной
перспективе - результатом должно было стать создание мозгового протеза.
Однако во время отладки нас постоянно преследовали неудачи. Казалось бы,
во всей технологической цепочке отсутствовали изъяны, каждый элемент был
по сотне раз перепроверен, но любая попытка установить контакт с андрои-
дом заканчивалась неудачей. Наш мини-интеллект при включении моментально
замыкался в себе и на вопросы не реагировал, как бы мы его ни тормошили.
Нельзя сказать, чтобы он был слишком умен - его коэффициент развития не
превышал 120. Мы не стали слишком фаршировать его информацией, оставив
зазор для самообучения и любопытства. Но почему-то андроид совершенно не
интересовался внешним миром. Кроме того, не имея возможности общаться,
мы никак не могли установить, есть ли у нашего подопечного хотя бы мини-
мальные проявления эмоций. Бились мы таким образом над практически гото-
вым прототипом около двух месяцев, просрочив время сдачи первого этапа.
Заказчик уже начинал нервничать. И вот однажды меня осенило: а может
быть, наш умник потому ничем не интересуется, что слишком доволен собой?
Или - выражаясь более корректно - его система оказалась настолько пра-
вильна и стабильна, что он совершенно самодостаточен и не испытывает ни
малейшего желания выходить за собственные рамки? С точки зрения андрои-
да, контакт с непредсказуемым и хаотичным внешним миром означал бы нару-
шение внутреннего покоя - вещь, нежелательная для любого ума, в том чис-
ле и искусственного. Так как сроки поджимали, я решил проверить свою до-
гадку на практике: внести искажение или ошибку в интеллект андроида. Для
начала я чуть-чуть повредил верхние системные слои. Андроид при запуске
отозвался на наше приветствие, но проявил крайнее высокомерие и по-хамс-
ки нас обругал - каким-то загадочными "собачьими свиньями". Я внес до-
полнительные искажения в те же слои. Наш мини-интеллект в состоянии,
близком к истерике, стал жаловаться на то, что его преследует кровь за-
мученных им младенцев. Стало ясно: требуется воздействие на другие
участки сознания, но, по крайней мере, мы получили хоть какие-то прояв-
ления эмоций. Я решил пойти ва-банк: внести программный вирус в самое
ядро системы, управляющее всеми психическими функциями. Вирус после
внедрения в андроида развивался по своей программе в течение трех дней,
