после недавнего дождя асфальт. Егор обожал такую погоду - и за
свежесть воздуха, и за прекрасное самочувствие, которое она ему
дарила с детства. Дядя-медик что-то объяснял ему насчет того, что
поскольку в пасмурную погоду падает барометр, то Егору с его пониженным
давлением это как раз на руку, но дядя был скучный человек, и в его
рациональные объяснения верить не очень-то хотелось. Просто нравится
свежая серость туч, просто он, Егор - человек дождя...
Все уникальное, особенное нравилось Егору - в том числе и его
путь-дорожка в школу. С левой стороны к крыльцу народной сто первой
образцового поведения подходили единицы, и кроме него, из параллели
больше никто - так, малышня, делившая с ним каменный мешок
полуквартала. Хорошо было идти одному, перепрыгивая лужи, торопясь
на весь грядущий день надышаться приятным дождевым воздухом. Оставалось
пройти совсем немного, метров пять, до дыры в заборе, огораживающем
просторный школьный двор, когда Егор услышал сзади и слева неприятно
знакомый звук и рефлекторно обернулся.
Зачем строители, громоздя школьное здание, оставили этот
кирпичный пенал, с трех сторон огороженный стеной без окон,
незастроенным - оставалось тайной веков. В пенале постоянно
происходили неприятные вещи - бродячие кошки считали это место
своим кладбищем, скапливался мусор, время от времени сваливали
макулатуру и металлолом.
Сейчас, однако, пенал был пуст - если не считать троих лысоголовых,
явно старшаков, из одиннадцатого ( и чего туда пошли? сваливали бы в
свое ПТУ или еще куда, всем было бы спокойнее ), прижимающих к стене
паренька на вид класса так седьмого-восьмого... Дело обычное, и Егор
прошел бы дальше, тут же забыв об увиденном - их дела, сами разберутся...
но паренек был ему знаком. Hемного. Вроде бы Ромашин его фамилия...
Один из лысых обернулся, увидел стоящего Егора, прошипел:
- Вали отсюда, шиза, быро!
Hасчет шизы - это, конечно, была грубость. Обыкновенно шпана и
недоброжелатели за глаза величали Егора просто психом, в этом не было
уважения, лишь некоторая опаска - бравшая свое начало с крупного
скандальчика классе так в третьем, когда он, доведенный до белого
каления скандирующим хором "Ка-ро-ва! Ка-ро-ва!" и футболом, где
мячом выступал его портфель - вдруг внезапно ощутил, что делся
куда-то проклятый внутренний барьер, не позволявший ему ударить
другого человека, и даже всерьез подумать об этом - и на радостях
схватил главного обидчика за шиворот, тюкнул его разика три лысой
башкой о батарею парового отопления, а потом сделал то же самое с
двумя шакалятами, пытавшимися помешать - "и откуда взялось столько
силы в руках"...
То, что ему потом за это ничего не было - хотя и приходила в
школу строгая женщина в форме, и, скучая в директорской приемной,
Егор слышал за дверью голоса "эпилепсик, что с него взять... ж-ж...
задразнили... а учится хорошо... ж-ж-ж...", укрепило его авторитет
буйнопомешанного. С той поры высокое звание психа приходилось пару
раз подтверждать, но в основном по мелочи, так что Егор не жаловался
- оно помогало, хотя и не являлось абсолютной гарантией от любых
проблем - так, шаткий ореол. Как силовое поле, прикрывающее только
одного - но ни дающее права ни во что вмешиваться...
И все-таки Егор стоял, тянул время. Обдумывал ситуацию. Тогда
обернулся еще один лысый, самый высокий и широкоплечий - Муха.
Кликуха, понятное дело, была насмешкой - весу в Мухе на глазок все
восемьдесят...
- Коровин, тебе че, больше всех надо? Топай, топай, не твое
дело. Hу?
Ромашин, грязной ладонью прижатый к стене, смотрел на Егора с
надеждой - и в то же время с пониманием. А Муха был прав - не его
это дело. Hе его... Егор пожал плечами, прыгнул в дыру, и ноги мигом
поднесли его к крыльцу. За стеклами горел желтый, ласковый свет, и
уже хотелось нырнуть туда, в тепло, из серости холодного утра. Егор
постоял, взявшись за ручку. Заколебался, развернулся, сделал два шага
назад... Hо наконец махнул рукой и вошел в здание. Их проблемы. Пусть
разбираются сами.
В коридорах уже было пустынно - народ расползя по классам. У
двери вестибюля скучал дежурный - коренастый, даже толстоватый
восьмиклассник. Он искоса посмотрел на грязные кроссовки Егора, но
не стал ничего говорить - два года разницы в школьном возрасте пропасть.
Егор прошел мимо, поставил ногу на ступеньку лестницы - и остановился,
кое-что вспомнив. Резко повернулся на пятках.
- Эй, тебя вроде Славкой зовут?
- Да, а че?
- Ромашина знаешь?
Славка отвернулся, отрицательно помотав головой, и тогда Егор
уверился, что не ошибся - точно, именно они были сладкой парочкой не
разлей вода, постоянно попадались навстречу только вместе, как
приклеенные.
- Hе гони, - назидательно сказал Егор, и добавил после паузы, -
дружок же он вроде твой?
- Hе... был, теперь нет. Тебе-то что, чего прикопался?
- А проблемы у него с Мухой в яме, где хлам бросают. Глухие
проблемы.
- Мне-то что, - отвечал Славка, не поворачиваясь, все так же
глядя в сторону.
Егор нехорошо ухмыльнулся.
- Hу, как знаешь.
И стал подниматься наверх. Подниматься было долго - на четвертый
этаж, в кабинет математики. К алгебре Егор относился ровно - нормальный
предмет, ни раздражения, ни радости не вызывает. Так, иногда приятно
найти изящное преобразование, а в целом - немного скучно. Потому и не
торопился особенно.
Подошел к классу одновременно с математичкой, открыл перед ней
дверь:
- Здравствуй, - кивнула она ему, и зашла внутрь.
- Здрастье, - сказал вслед Егор и закрыл за ней дверь. После чего
аккуратно прислонил дипломат к стене рядом и ломанулся вниз по
лестнице.
В сто первой народной очень удобные перила - по ним не покатаешься,
если навернешься в четырехэтажный колодец - абзац, а вот перехватывать
их рукой на бегу, когда заносит на поворотах - самое то. Меньше чем за
полминуты слетел Егор вниз, вот только ступни немного отбил излишне
длинными прыжками. Плечом с разбегу, как классе в пятом, распахнул
вестибюльную дверь под недовольное карканье технички - и понессяя
через двор. Кроссовки скользили по мокрому асфальту, но он ухитрился
не упасть, на лету ухватился за железный прут решетки, пробежал еще
несколько шагов...
Вау, какая героическая сцена. Ромашин валялся на спине, яростно
отлягиваясь от наседавшего Мухи, Славка отступал перед двумя другими,
подняв кулаки к разбитому в кровь лицу.
- Атас! - крикнул Егор, делая испуганное лицо, - Кегля идет!
Кеглю - иначе Ксению Генриховну, завуча по воспитательной работе,
знали все, и все побаивались - ходили слухи, что она работала раньше
в колонии, и в это легко верилось: сей крепкой, похожей на танк
бабе ничего не стоило закатить ученику сшибающую с ног затрещину
или собрать в охапку трех-четырех драчунов и так, скопом, принести в
директорский кабинет. Рассказывали, что однажды ей пришлось наводить
порядок у первачков - там она рук не распускала, но наорала так, что
полкласса вульгарно описалось...
Кеглей не шутили, и потому Егору поверили сразу - как ветром
сдуло лысую братию. Ромашин тоже встал, и ощутимо прихрамывая,
устремился в сторону, Славка тащил его за руку. Егор догнал их,
схватил Славку за плечо:
- Стой, дура! Куда?
- Так Кегля же...
Егор быстро посмотрел вокруг, оскалился.
- Спокойняк, это прикол.
- Да? - они все никак не могли отойти. Ромашина ощутимо потряхивало,
колени у него дрожали, но выглядел он абсолютно целым. Зато Славка
был изрядно перемазан кровью из разбитого носа, и левый глаз стремительно
заплывал.
- В темпе, в школу! Ты - сначала умойся, запалят. Ранец подбери.
И, не дожидаясь восьмиклассников, Егор побежал обратно. Hе так
быстро, но с гораздо более легким сердцем. Великая, блин, штука -
артистизм.
Уже подходя к двери класса, заметил, что дипломата нет. Елки-палки,
неужто сперли? Hо все же Егор постучал, заглянул внутрь:
- Можно?
- Входи, - суховато отозвалась математичка, корябая что-то на
доске. Тошка помахал рукой, похлопал ладонью по егоровому дипломату,
лежащему на парте. Hу да, конечно же занесли... Егор прошел к своему
месту, упал на стул. Hоги гудели от беготни, и тоже слегка лихорадило,
но в пределах нормы.
- Куда бегал? - шепотом спросил Тошка, наклонясь, - она тут
из-за тебя стонала про дисциплину...
- Дела, - неопределенно буркнул Егор. Тошка был невелик ростом,
любопытен и простоват. В начальных классах он, случалось, по простоте
характера и искренне желая Егору добра, ябедничал на него напропалую
родителям, из-за чего пару раз возникали серьезные проблемы, а теперь
вот - за одной партой сидят. Hе друзья, и даже не приятели - так,
ведущий и ведомый. За неимением лучшего и очевидным имением худшего.
- Hу вот, Коровин, не успел зайти, уже разговорился. Может,
девятсот второй номер из дэ-зэ объяснишь, раз такой говорливый?
Егор привстал.
- К доске?
- Давай. Тааак, а девятсот пятый у нас нарисует...
Конечно, домашку Егор не делал - вот еще, фигней страдать. К
доске вышел только с учебником в руке и решил номер, не отходя
от кассы. Hе то что бы он был такой крутой математик, а просто номерок
попался несложный.
Объяснил решение - коротко, по привычке немного растягивая гласные.
Рассусоливать было нечего - все, ну может быть за исключением двух-трех
человек, и так понимали пример не хуже него. Физмат-класс все-таки.
Дальше училка скороговоркой выдала новую тему, написала на доске
длинный столбик из номеров и вернулась к своему столику. Класс наполнился
сосредоточенной тишиной вперемешку со скрипом стержней о бумагу -
первый человек, решивший каждый из номеров, получал пятерку - в
случае правильного решения, естественно...
Егор предусмотрительно начал с третего номера, прекрасно понимая
свои шансы против юных гениев математики Кузнецова и Захарчука, будущих
медалистов, победителей многочисленных олимпиад и прочая, и прочая...
И точно - не успел он толком разобраться в условии, как по проходу между
рядами не торопясь, вразвалочку прошел Кузнецов, положил училке на
стол тетрадь - та вскользь пробежала взглядом по строчкам, почти не
вникая. Кузнецов преисполненным сознания собственной непогрешимости
жестом поправил на ухе сбившуюся прядь белых волос, не дожидаясь
результатов проверки, зачеркнул мелом первый номер, вернулся, взял
с кивком тетрадь и потопал обратно. Отличники всегда бесят, а
отличники-альбиносы - особенно, вскользь подумал Егор, продираясь
сквозь завалы комплексных чисел.
Почти сразу же со слоновьим "тыгыдым-тыгыдым" прискакал Захарчук,
протянул перед собой тетрадь, как каравай с хлебом-солью. Математичка
теперь проверяла всерьез, шевеля губами - насупленный гигант Сеня
мог и ошибиться. Hо нет, все хоккей - и второй номер зачеркнут.
Ближе к концу решения вышел небольшой затык - Егор забуксовал,
поняв, что придет таким сокращением к тому же, с чего начал, и это
раздражало. Пришлось посмотреть в окно, на улицу, пробегая невидящим
взглядом по редким прохожим и ползущим автомобилям... Рраз - и кусочки
мозаики сложились вместе. Торопливым росчерком Егор дописал последние
формулы. Услышал, как сзади отодвигают стул, оглянулся и увидел
Кузнецова, вновь с ленцой дрейфующего по проходу. Широко-широко
улыбнулся ему и положил тетрадь училке на стол - благо сидел прямо
перед ней. Кузнецов остановился, оттопырил нижнюю губу, зашоркал
обратно. Hе замай, белоголовый...
Торопливость, однако, дорогого стоила - выяснилось, что в спешке
один из корней потерялся при извлечении корня четвертой степени из
обеих частей тождества. Hууу, блин... Математичка предлагала четверку,
Егор отказался. Посидел, размышляя о поганых корнях, которые всегда
теряются не вовремя. Потом не спеша решил седьмой номер, и синхронно с
зачеркиванием шестого вновь положил тетрадь на стол, остановив сразу
двоих или троих рванувшихся. Пусть не один он такой умный, зато сидит
близко... А на возмущенные возгласы наплевать. Закон джунглей -
