обсуждались до того, как Бейли заболел. Прямая связь человека с машиной
была предметом разработок в течение уже многих лет; и, конечно, уже
достаточно привычными стали работающие на батареях и управляемые нервной
системой протезы конечностей человека, они были разработаны где-то в 1980
году. Но объединение в одно целое мозга и компьютера представляло собой
трудности другого порядка. Само соединение не было проблемой. При этом не
требовалось подсоединение к черепу проводов и всякой другой ерунды. В
результате усиления и индукции импульсы могли перемещаться в обоих
направлениях - от нейтрона к транзистору и обратно - по электромагнитным
каналам. Но как создать общий язык для такой связи? Этот вопрос еще не был
решен. Ни разу не было зафиксировано, что определенной мысли соответствует
определенное изображение на энцефалограмме, все данные свидетельствовали
об обратном. Мысль была невероятно сложным отражением функционирования
всей корковой системы.
- Но мы определили ос-с-с-новной подход к проблеме, - объяснял
Ваймен. - Мы наметили дальнейший ход исследований. Основная идея состоит в
том, что нет необходимости использовать какие-то особые коды. Достаточно
взаимно однозначного соответствия. Это что-то вроде двух схожих языков. Вы
можете выражать одни и те же мысли на английском и на немецком языках,
просто одно и тоже понятие может обозначаться разными словами. Там они в
отделе нейрофизиологии доказали, что мозг может включать в свои процессы
обработки данных любой цифровой код, но при ус-с-словии, что это будет
единственное в своем роде соответствие. П-п-потом ребята-математики
разработали массу теорем. Видите ли, новые данные сводили всю проблему к
проблеме преобразования данных из одной формы в другую. К проблеме
топологического преобразования данных, понимаете? Как только мы получили
эти теоремы, мы продолжили работу. Научные исследования. Разработка
соответствующего к-компьютера и с-соответствующих программ - задача
нелегкая, требует усилий, штата сотрудников, нес-с-кольких лет работы - но
мы знаем, что, черт возьми, мы можем с этим справиться. А в-вы знаете, что
произошло бы в случае нашего успеха?
Бейли энергично кивнул. Он чувствовал себя все лучше и лучше. Хоть
Ваймен и был пьян, но он говорил научным языком. А слышать этот язык после
стольких утраченных лет, означало для Бейли возвращение в привычную среду.
Специальностью Бейли была социология, а она в последнее время в
значительной степени зависела от математических расчетов, кроме того...
Кроме того, система "человек-компьютер" предполагала фантастические
возможности. Фактически, огромный объем памяти машины, скорость считывания
данных из памяти, способность выполнения логических операций за считанные
доли секунды - все эти возможности могли бы сочетаться - или объединяться
- со способностью человека к творчеству и проявлению своей воли.
Соединенные воедино, человек и машина, стали бы одним целым - непрерывно
программирующей себя вычислительной машиной, разумом настолько мощным, что
применение коэффициента умственного развития утратило бы всякий смысл.
Они/он/она могли бы впервые в истории интеллектуального развития человека
рассматривать проблемы во всей их целостности.
Конечно, следовало учитывать определенные опасности, которые явно
предвиделись и то, что в работе могли возникнуть и менее очевидные опасные
моменты. Но преимущества конечного результата, наверное, оправдывают любой
риск.
- Но, мы б-больше этим не занимаемся, - Ваймен склонился над
стаканом. - Не хватает д-денег. Вчера было принято окончательное решение.
По этому поводу я хочу напиться.
- Почему не хватает денег? - спросил Бейли. - Наверное, Национальный
научный фонд закрыл программу, потому что был не в состоянии выделить на
нее миллиардную сумму?
- Фью! Откуда вы, приятель? Уже давно прошли те времена, когда у
Национального научного фонда были деньги и он мог ими р-распоряжаться. У
Национального института здоровья их тоже нет. Мы и т-туда обращались. К
к-кому мы только не обращались. Никаких результатов. Слишком много денег
идет на обеспечение психического здоровья. Иначе правительство не
аннулировало бы несколько уже выполняющих-х-хся программ. Министерство
обороны - вы думаете, что Министерство обороны могло бы этим
заинтересоваться, да? - да, черт возьми, они заинтересованы, но вы же
знаете, какое у них сейчас финансовое положение. Военно-Воздушные Силы
занимаются перевозкой пассажиров и таким образам зарабатывают деньги,
военный корабль "Пуэрто-Рико" превращен в п-плавающее казино за пределами
территориальных вод... т-только так могут быть получены средства на
оборону. Поэтому в прошлом году мы сдались после рассмотрения вопроса о
Гайане. О, президент пытался с-с-сделать хорошую мину при плохой игре,
что-то говорил о "почетном заселении без военного давления"... но, черт
возьми, весь мир знает о том, что военное давление было - это было
давление на нас - при участии корабля "Венесуэла", черт возьми!
В стакан Ваймена скатилась слеза.
- Черт побери этого человека, - пробормотал он. - Гори он в адском
пламени. Пусть ему будут ниспосланы вечные муки. Он один во всем виноват.
Могу поспорить, правительство Франции превозносит его за это. Я могу
поспорить на какую хотите с-с-сумму, он писал свои книги и в-в-выступал
перед публикой с определенной целью.
- О ком вы говорите? - поинтересовался Бейли.
- Ну, вы знаете. О, профессоре. Французе. Не могу пр-ро-изнести его
чертово имя. Ну, тот, с идеями о защите сумасшедших.
- Постойте. - Бейли оцепенел. Он замер в той позе, в которой сидел.
По коже побежали мурашки. - Не имеете ли вы в виду Мишеля Шансона д'Уазо?
- Тьфу! Он, именно он. Шансонг Двазо. Могу поспорить, он на самом
деле был китайским агентом, с таким-то именем! Он знал, что наша большая,
сентиментальная, мягкосердечная, заботливая страна воодушевится его
идеями, бросится их воплощать - бросится в кучу н-навоза. Он один нас
погубил. Погубил мою программу. Погубил мою страну. Теперь мы ни черта
больше не можем делать, мы можем только заботиться о г-горстке бесполезных
чокнутых бездельников. - Ваймен поднял свой стакан. - За погибель Шансонга
Двазо!
- Нет, - Бейли резко поднялся. Его стул с грохотом упал.
- А? - заморгал Ваймен.
"Я не должен позволять себе сердиться", - подумал Бейли. - "Я еще не
совсем в порядке. Они мне сказали, что я должен быть осторожен, не
возбуждаться, постоянно контролировать свои эмоции, пока не окрепнут
нервы". Но, тем не менее, ярость росла, обдавая его холодом, вызывая
тошноту и дрожь. Он сказал с вызовом:
- К вашему сведению, я один из этих бесполезных, чокнутых
бездельников.
- Что? Вы?
- Не верите? - Бейли вынул из брюк бумажник. (Он им говорил, что ему
не нужен такой дорогой костюм, но они сказали, что моральное состояние
играет важную роль в выздоровлении.) Он раскрыл бумажник и показал
карточку, удостоверяющую его как психически больного человека.
- Меня выписали сегодня утром, после пяти лет лечения в
государственной клинике в Напе, - сказал он. - Я был полезным членом
общества до тех пор, пока не заболел. Но потом я прошел через такой
кошмар, который вы себе с вашим самодовольством и ограниченностью не
можете и представить. В Напе меня спасли. Более добрых людей я не видел.
Насколько позволяли их знания, они починили мой ум. Сейчас я нахожусь на
амбулаторном лечении. Когда я полностью выздоровею, - надеюсь, в конце
концов так и будет, - я опять буду работать. И я с радостью буду платить
налоги, чтобы помочь тем, кто не совсем здоров.
- Н-но... - Ваймен пытался что-то сказать.
Бейли его перебил:
- А как, вы считаете, должна была реагировать страна? Последние
двадцать лет количество психических заболеваний возрастало
экспоненциально. Что-то нужно было делать. Чтобы вы выбрали? Убить нас,
обработать наши мозги? Посадить нас в тюрьму, уморить нас голодом? Можно
было поступить и так. Но я, вместе со многими миллионами своих собратьев,
я говорю: слава Богу, что Шансон д'Уазо показал нам милосердный путь
решения проблемы, а вы... будьте прокляты!
Он выплеснул содержимое своего стакана в лицо Ваймену.
- Бармен! - заверещал Ваймен. - Вы видите, что он сделал. Вы видите,
что этот иждивенец, сидящий на шее общества, что этот псих сделал?
- Следите за тем, что говорите, - ответил бармен. - Ведь у него
удостоверение? А закон говорит о том, что мы должны быть снисходительны к
таким людям.
- Правда? - воскликнул Бейли. Довольный, он схватил стакан Ваймена и
вылил остатки содержимого Ваймену на голову.
- Эй, - сказал бармен. - Имей совесть, приятель, мне придется все это
убирать.
Бейли повернулся на каблуках и с достоинством вышел.
Бриллиантовые солнечные лучи заливали улицу, обрушиваясь с
безоблачного неба, наполненного ветром и чайками. Бейли пытался не
замечать ярко освещенной запущенности когда-то престижных зданий, грязных
тротуаров, однообразных витрин, редко встречающихся автомобилей и плохо
одетых прохожих. Цена действительно была большой, но обязательства нужно
выполнять. Как об этом писал Шансон д'Уазо - Бейли смаковал в уме
замечательный, часто перечитываемый абзац, и, шагая по улице, переводил
его на английский:
"Показав в предыдущих главах, что эпидемия сумасшествия возникает как
результат ситуации, созданной коллективными усилиями людей (посредством
перенаселения, чрезмерной механизации, строгой регламентации жизни,
деперсонализации - всего того, против чего восстают глубочайшие инстинкты
человека-животного), ниже я рассмотрю мероприятия, которые должны быть
осуществлены при наличии таких восставших людей-животных. Количества таких
особей в действительности представляют для общества такую нагрузку и
опасность, что они вызывают все меньше сочувствия. И все же их состояние
не их вина, оно является результатом глобальной несостоятельности
общества. Следовательно, необходимо определить социальный способ лечения
этой социальной болезни.
Решение, которое я предлагаю и разрабатываю в деталях, является
наиболее радикальным. Но что значит "радикальный"? Это слово происходит от
латинского слова radix, что значит racine - "корень", и, таким образом,
радикальное решение представляет собой решение, касающееся основ проблемы.
Очевидно, что услуги клиники должны быть бесплатными, и должны
предоставляться в максимальном объеме, в той мере, в какой они требуются в
каждом отдельном случае. Но психиатрия пока не совершенна. Полностью
излечить можно лишь некоторых, если полное излечение вообще возможно.
Пациент, состояние которого находится на грани нестабильности или в
состоянии которого появилась некоторая стабильность после пребывания в
лечебном учреждении, не должен подвергаться в дальнейшем такому же
непереносимому давлению, которое привело его к болезни. Напротив, он
должен быть избавлен от такого давления. Его задачей является
выздоровление или, по крайней мере, не ухудшение состояния. Следовательно,
он должен получать из общественных фондов пенсию, необходимую для
поддержания его самого и его иждивенцев на достаточно высоком жизненном
уровне. И в том случае, если его поведение не представляет собой
непосредственной опасности для окружающих, он должен быть освобожден от
рамок закона, ему следует разрешить работать а соответствии с его
