Бордена. - Каким-то образом они контролируют все коммуникации, туда и
обратно. Пономарь - если это Пономарь, похоже, говорит как раз то, что они
хотят слышать.
- Но как они могут лгать нам, когда мы видим это своими собственными
глазами? - снова спросил Уль.
- А телепередача с этой женщиной не может быть записью? - спросил
кто-то.
- Нет. Мы же разговаривали с ней. Это прямая трансляция.
- И что это может значить? - обратился Уль к Бордену.
Борден мог только покачать головой.
- Мы не знаем. Существует масса теорий...
- Теории! - Уль фыркнул и отвернулся, нервно потирая руки.
Президент снова посмотрел на дисплей.
- Если Русалка - боевая станция, как мы и боялись, то ее задачей
будет уничтожение наших космических оборонных систем, с дальнего
расстояния и первым ударом, - медленно начал он. - Это лишит нас двух
вещей: системы защиты от стратегической ракетной атаки "Звездный Щит" и
возможности уничтожить их защитные системы. Правильно?
- Да, мы думаем так, - подтвердил Снелл. Другими словами, Советы
смогут начать практически безответную атаку, будучи укрыты защитным
экраном, который почти целиком отразит удар Запада.
- А сможем ли мы рискнуть в таких условиях или сдадимся без боя? -
спросил Остин. - Может быть, именно это и было их подлинной целью?
- В этом есть смысл, - согласился Уль. Действительно, кому не хочется
диктовать свои условия всей мировой экономике вместо того, чтобы возиться
с развалинами, на восстановление которых понадобится пятьдесят лет?
Остин прошелся, сложив за спиной руки.
- И какой же у нас выбор? - спросил он, обращаясь ко всем.
- Ну, пока советские лидеры вот так разгуливают там наверху по этим
городам, они уязвимы, - ответил Снелл. Залп американского оружия с земной
орбиты действительно сможет пробить обшивку станции и уничтожить всех
незащищенных людей, даже если и не повредит боевых станций. Но это была не
альтернатива, а скорее отказ от нее. Это было неприемлемо чисто с
моральной точки зрения - прибегать к таким действиям, как к мере
предосторожности, и если выяснится, что их страхи были все-таки напрасны,
то последствия будут немыслимыми. Как ответный удар, может быть. Но с
другой стороны, если эти страхи - правда, то после первого залпа
"Терешковой" США будет нечем нанести этот удар.
Уль нервно покусал губу.
- Хотел бы я, чтобы у меня было какое-то предложение. Но у меня его
нет. Я должен согласиться с разведкой, - он покосился в направлении
Бордена и Фоледы. - Мы можем уничтожить часть преимущества "Терешковой",
если нанесем превентивный удар по советскому ракетному щиту, и надеюсь,
раньше, чем Русалка ответит. Это оставит их беззащитными - пусть даже
частично - перед нашими ракетами. А затем, когда Русалка разрушит наш щит,
чего мы в любом случае не сможем предотвратить, то мы окажемся в положении
для взаимного обмена ударами. Как в восьмидесятых.
- И в этом случае отступить могут они, - предположил кто-то.
Снелл покачал головой.
- Они все равно на краю. Кроме того, для них это последняя попытка, а
для нас - нет. Время работает против них.
Уль согласился, тяжело качнув головой.
- А что с кораблем ООН? - спросил он президента. - У нас еще есть
время отправить его обратно.
Остин задумался.
- Я думаю, этого не стоит делать, - сказал он наконец. - Если все
зависит от неожиданности, то это будет ошибкой. Русских могут предупредить
их люди в ООН.
Снелл согласно кивнул головой. Президент продолжал:
- Боюсь, что им, как и всем остальным, придется рассчитывать только
на удачу.
Затем он повернулся к стоявшим у него за спиной людям, ожидающим
решения.
- Объявите повышенную боевую готовность в вооруженных силах и боевую
тревогу для космических орбитальных систем. Немедленно. И пойдемте,
посмотрим, что у нас получается с этим совещанием с европейцами.
58
- Да, алло? Тунгусский цементный завод... Товарища Горженко? Минутку.
Марианна Поречная переключила линию на коммутаторе и набрала
дополнительный номер. На коммутаторе не было никого, кроме ее и Евгении.
Повернувшись к Евгении, она продолжала прерванный разговор:
- А я ей сказала, что она дура - если не можешь сказать своему сыну,
чтобы он не лазил через забор, то я не виновата, что он упал и порезал
ногу. Нет, ты представляешь? Я еще виновата в том, что оставляю мою лопату
на моем дворе! Как будто я должна думать обо всех идиотах вокруг. А ее муж
постоянно ставит у наших ворот эту их развалину, на которой они везде
ездят. А однажды она... Нет, он не отвечает. Прораба? Подождите, я
попробую...
- Я вчера сыну в Москву звонила, - задумчиво сказала Евгения. - Он
говорит, там у них, как на кладбище. В этом году нет парада, поэтому
устроили праздники за городом. Самое смешное, он говорит, что у них сейчас
учения по гражданской обороне. Ты когда-нибудь слышала об таком? Совсем с
ума посходили - устраивать такое на праздники. Делать им там нечего, что
ли?
- И дети у нее такие же, особенно старший. Однажды они измазали нам
краской все окно и стену, а хотели все свалить на двух маленьких Брюковых,
что за углом живут. Брюковы, конечно, тоже не ангелы, но я-то прекрасно
знала, что это они. Я даже банку видела - этот урод, ее муж, за день до
этого двери красил. И тоже выбрал. Ты такого цвета еще не видела -
красно-розовый, как пудра у этой шлюхи, которая живет напротив - вот когда
она накрасится и выходит на улицу на своих каблуках, а юбка - все ноги
видны. Сразу видно, что это за штучка. А ты знаешь, в котором часу она
приходит домой? И аж сияет от удовольствия! Как-то мне ее мать
пожаловалась... Алло? Генерального директора?... А я здесь при чем?... Да,
минутку... Сейчас... Ну и люди, никакого терпения. Что за народ - слова
доброго от них не дождешься, не понимаю.
- У него был такой голос, он, наверное, простудился, - ответила
Евгения, думая о своем.
Никто из них не обращал внимания на то, что дверь понемногу
приоткрывалась, пока ее не распахнули. Высокий крепко сложенный мужчина в
сером свитере, вслед за ним второй, костлявый и пучеглазый, проскользнули
внутрь так быстро, что две женщины и пискнуть не успели, как им крепко
зажали рты. Третий, моложе, чем первые два, смуглокожий, с волнистыми
черными волосами - судя по горящим глазам, определенно убийца, встал между
ними и коммутатором, а четвертый прикрыл дверь и защелкнул замок.
Марианна задрожала от ужаса. Четверо налетчиков были злобными и
безжалостными, с грязными небритыми лицами, всклокоченными волосами и в
мятой перепачканной одежде - явно сбежавшие уголовники. У того, который
смотрел на нее, была жуткая рожа - дикие глаза в распухшей пурпурной
маске. Однажды она читала в каком-то журнале, что маньяки-убийцы часто
изуродованы физически, и убивают импульсивно, чтобы отомстить обществу,
которое, как им кажется, отвернулось от них. Евгения обвисла на своем
стуле и, кажется, была в обмороке. Человек у двери обернулся - жестокие
восточные черты лица, узкие глаза, да, сейчас их изнасилуют. Грудь
Марианны вздымалась, и все рефлексы командовали ей отчаянно
сопротивляться. Но двое убийц держали ее так крепко, что она не могла даже
пошевелиться, и крепко зажимали рот.
- Мы не хотим причинить вам зла, - медленно сказал здоровый. У него
был небольшой иностранный акцент. - Не бойтесь. Нам нужна только ваша
помощь. Кивните головой, если вы понимаете меня.
Они держали ее до тех пор, пока ее силы не иссякли.
- Ничего страшного нет. Вы понимаете?
Наконец смысл слов дошел до нее и она закивала головой.
- Тогда я открою вам рот. Но не вздумайте шуметь.
Рука зажимавшая рот, ослабла и Марианна жадно вдохнула.
- Кто вы? - перепуганно спросила она. - Чего вам нужно? Азиат написал
что-то на ее блокноте и протянул ей листок.
- Исключительно вашей помощи, если вы будете так добры, мадам.
Пожалуйста, свяжитесь с этим номером в Москве. Это чрезвычайно срочно.
- И все???
- Пожалуйста. Это срочно.
Марианна кивнула. Она показала на трубку и тот поднял ее. Дрожащими
пальцами Марианна набрала номер, глядя на бумажку. Несколько секунд
слышались только гудки. Потом чей-то голос ответил:
- Ресторан "Ивовый Сад".
Азиат начал возбужденно что-то тараторить в трубку на странном языке.
Марианне показалось, что это что-то вроде китайского.
Генерал Снелл внимательно слушал. Двое ученых из министерства обороны
объясняли цифры, возникавшие на одном из дисплеев в Оперативном Зале.
Дослушав, он кивнул и обернулся к президенту.
- Критическим периодом будут следующие тридцать минут. Три наших
самых мощных лазера будут выходить из тени Земли. Если Русалка должна
уничтожить наши системы неожиданным ударом, то это случится в этот период.
Остин невесело кивнул головой.
- Мы должны сбить советский щит, сейчас! - настаивал Уль. - Да, это
акт войны. Но если со станцией все в порядке, они бы не скрывали этого с
самого начала. А если нет, то у нас достаточный повод для удара. Мир
поймет это.
- Если это приведет к полномасштабному обмену ударами, мир будет
помнить, что мы ударили первыми. Поймет ли он это? - возразил Остин.
- Они не оставили нам выбора, - ответил Уль. - Это не будет первый
удар. Это будет просто шаг к восстановлению равновесия. На этом мы
остановимся. Следующий ход будет за ними.
- Боже мой, не знаю, не знаю... - Остин снова посмотрел на экран
оперативной ситуации.
К Фоледе, стоявшему рядом с Борденом, подошел помощник и негромко
сказал:
- Из вашего кабинета срочный телефонный звонок.
- Хорошо, где я могу ответить?
- Пойдемте со мной.
Помощник провел Фоледу в боковую комнатку, набитую пультами и
операторами. С одного из экранов смотрела Барбара.
- Что там еще?
- Звонок из московского посольства. Они...
- Сейчас? - Фоледа чуть не рявкнул. - Какого черта им нужно?
- Они утверждают, что какой-то хозяин местного японского ресторанчика
вошел к ним с улицы и сказал, что ему позвонили из Сибири... - голос
Барбары затих, когда она увидел выражение на лице Фоледы.
- Да вы что? Тут война с минуты на минуту, а вы...
- Звонок для "Воротилы/Три/Ход/Перчатка от Пономаря"
Фоледа захлопал глазами, наморщил лоб.
- Эти коды сходятся?
- Все до единого. "Перчатка" - это код Пономаря для чрезвычайной
ситуации.
- Из Сибири? Какого черта он делает в Сибири???
- Вы лучше послушайте остальное...
За дверью кабинета генерал-лейтенанта Федорова в Замке раздались
шаги. Через мгновение в кабинет торопливо вошел майор, следом несколько
охранников, подталкивающих трех заключенных: Мунгабо, Боровского и
непроизносимого азиата.
- Староста блока Супеев и староста камеры Лученко тоже здесь, -
доложил майор.
Федоров кивнул.
- Пусть подождут снаружи.
Он нервно облизал губы и внимательно посмотрел на выстроившихся перед
столом заключенных.
- Дело срочное и у меня нет времени быть вежливым. Понятно? Турок,
Истамел, которого забрали в госпиталь.
Нет ответа.
- Вы знаете, о ком я говорю? - повторил он громче. Майор размахнулся
и ударил Мунгабо в живот.
- Да, сэр, - взвизгнул тот.
- Так отвечай, когда спрашивают! - взревел Федоров. - Врачи говорят,
что у него нет ни переломов, ни ушибов, никаких признаков падения. Зато
