- Тринадцать - фатальная цифра, - заявил Веслав. - Как они справятся?
Ирена, на тебя вся надежда, ведь ты уже нашла убийцу. Ты говорила, что
знаешь, кто это!
Конечно, я знала, кого перед этим придумала, но решила ни за какие
сокровища мира в этом не признаваться. Я начала чувствовать суеверный ужас
перед своим собственным проклятым воображением. Мне пришло в голову, что,
быть может, высказывая публично свои чудовищные фантазии, я оказала
какое-то влияние на человека, который убил Тадеуша. Может быть, он уже
носился с этой мыслью, но не знал, как ее реализовать? Может быть, это я
натолкнула его на эту идею, спровоцировала его?.. Если бы не мои идиотские
вымыслы, может быть, не было бы никакого преступления?..
Я почувствовала себя нехорошо. Нечего скрывать, я тоже виновата в
этом. Еще совсем недавно Тадеуш был тут, в комнате, разговаривал с нами,
стучал себя пальцем по лбу, слушая наши дурацкие шутки, а теперь лежит
мертвый в конференц-зале... Лежит мертвый, убитый кем-то, кто несколько
часов назад участвовал в нашей игре, вызванной моей фантазией... А потом
воплотил ее в жизнь. Кто-то из нас, кто-то из нашего симпатичного,
дружного коллектива... Кто???!..
Я смотрела на Лешека, Веслава, Януша, яростно спорящих о способах
удушения, и ни одного из них не могла представить себе в роли преступника.
Нет, это не они! А другие? Работающие в других отделах? Ведь кто-то же это
сделал? Не могу же я теперь сидеть, как памятник на постаменте, и чего-то
ждать, если сама спровоцировала это убийство. Ничего не поделаешь, я
сделала огромную глупость и теперь должна что-то предпринять. Я должна
найти убийцу, который находится где-то тут, на расстоянии нескольких
десятков метров от меня, это человек, которого я хорошо знаю и который
убил другого, тоже хорошо знакомого мне человека...
Обуреваемая жаждой немедленных действий, я совершенно забыла о
приказе следственных властей, поднялась и, не обращая ни на кого внимания,
вышла из комнаты.
Сразу за дверями я натолкнулась на Алицию, которая тоже нарушила
приказ, запрещающий покидать свое рабочее место.
- Выпьешь кофе? - спросила она и оживленно добавила: - Каспер сошел с
ума.
- Конечно выпью. Как это - сошел с ума?
- Еще один кофе! - крикнула Алиция в направлении каморки с кухней. -
Не знаю точно, думала сначала, что он пьян, - но нет. Исключительно
трезвый. Он отказался давать показания.
Я заинтересовалась.
- Ты шутишь Как это отказался?
- Все время сидел молча, в конце концов этот тип из милиции задал ему
какой-то вопрос. Он даже не дослушал до конца и сразу заявил, что
отказывается отвечать. А дальше у него что-то заело, и он постоянно это
повторяет, даже если его ни о чем не спрашивают. Отказался отвечать даже
на вопрос, сколько времени он тут работает.
Перед глазами у меня стоял образ Каспера, смотрящего молча в окно с
упрямым выражением лица, курящего сигарету за сигаретой. Мне стало как-то
не по себе. Во время дальнейшего течения событий я довольно часто
испытывала это чувство, но сейчас это было в первый раз, и я еще к нему не
привыкла.
Просьбу оставаться на своих местах нарушили, видимо, почти все, в
приемной администрации не было ни Веси, ни Ядвиги. Зато там непрерывно
сновали милиционеры, ведущие какие-то таинственные исследования, а в
конференц-зале сверкала вспышка, видимая в те мгновения, когда туда
открывалась дверь. Мы устроились со своим кофе около стола Ядвиги, потому
что представители власти мешали нам гораздо меньше, чем наши коллеги.
- Думаю, что он кого-то прикрывает, - сказала Алиция, покачивая
задумчиво головой. - Я не допускаю, что это сделал он сам, потому что знаю
его целых двадцать лет... Если кого-то прикрывает, то одного из двух: или
ее, или его.
- Монику или Кайтека? А его самого исключаешь?
- Исключать не исключаю, потому что Каспер способен на все, но я не
думаю, что...
Алиция вряд ли ошибалась говоря, что Каспер способен на все. Его
терзало трагическое несоответствие между душой и телом. Телу было 49 лет,
а душе - 20. Душа делала его человеком вспыльчивым, безрассудным, с трудом
управляющим своими чувствами... Хорошо, но при чем тут Тадеуш? Их не
связывала ни любовь, ни ненависть; иногда они, правда, вместе выпивали, но
это же не повод для убийства!
Алиция рассказала мне о ходе следствия в их отделе. Коли на то пошло,
дураками показали себя все. Спрошенный о какой-то ерунде Казик начал
произносить какие-то непонятные и совершенно неуместные высказывания на
тему о пользовании различными телефонными аппаратами на территории
мастерской. Никто не мог понять, о чем идет речь, пока наконец не
оказалось, что таким странным образом он пытается объяснить свое
отсутствие в комнате. Он полностью всех запутал, после чего твердо
отказался показать содержимое своих ящиков. Никто пока не собирался
заглядывать в его ящики, но после такого заявления капитан сразу же
захотел это сделать и, заглянув туда вопреки протестам Казика, нашел семь
пустых бутылок из-под алкогольных напитков, очень красиво уложенных.
Разбуженный Рышард ни с того ни с сего впал в бешенство и накричал на
изумленного капитана, что не позволит сломать себе жизнь из-за какого-то
дурака. В первую минуту никто не понял, кого он имеет в виду, но
дальнейшие выкрики показали, что речь идет о покойном Тадеуше. Это можно
было понять таким образом, что он собственноручно отправил Тадеуша на тот
свет, чтобы его жизнь не была сломана. Далее он громко заявил, что уедет,
несмотря ни на что, когда захочет и вместе с ребенком, что для
непосвященного капитана должно было звучать маловразумительно.
- Какое это имеет отношение к делу? - недовольно спросил он, потому
что все эти странности нарушали ход его мыслей. - Что общего между
убийством и его отъездом?
- Наверное, ничего, но эта мания его так запутала, что он уже,
видимо, помешался. Он уезжает в следующем месяце.
Рышард уже четыре года собирался уехать на Ближний Восток через
Полсервис. Считал это своим единственным жизненным шансом и единственной
целью, которой было подчинено все. Он жил далеким будущим и чудными
мечтами, изо дня в день не пытаясь даже привести в порядок свою работу,
потому что в связи с отъездом она не оплачивалась. В это чудесное
путешествие он собирался взять любимую дочку, которую оставил у себя,
разведясь с женой.
- Морочит голову! - гневно сказала я. - Что, Тадеуш мешал ему уехать?
Пусть перестанет валять дурака, иначе еще больше все запутает.
- Пусть перестанет, - согласилась Алиция и продолжила свой отчет.
Еще во время отсутствия капитана, в своем собственном кругу, так же
как и мы, они установили, что каждый из них выходил из комнаты на короткое
или долгое время. Хуже всех пришлось Анке, которая свое отсутствие
объяснила необходимостью исправить что-то в своей одежде в помещении
дамского туалета. Но за время, которое она на это потратила, можно было
несколько раз переодеться в бальное платье с корсетом. Меня это очень
удивило.
- А ты что скажешь, Алиция? Мы-то посчитали ее невиновной!
- Мы тоже. А кого вы подозреваете?
- Половину мастерской. Вместе с Анкой будет четырнадцать человек. А
самое худшее - то, что это убийство вообще кажется нам невозможным...
С разных сторон к нам подошли одновременно Анка и Моника, прерывая
наши размышления. Моника только что присутствовала при разговоре капитана
с Иоанной и была полна мрачных предчувствий.
- Послушайте, что делается с Иоанной! Судорожно схватилась за книгу
выходов и, вместо того чтобы отвечать на вопросы, каждую минуту сует им ее
под нос. Уверяет, что там содержится вся правда.
- Ну, таким способом она их погубит. Ярека не было, а в книге выходов
он не записался, и теперь не знает, признаваться или нет.
- Что это на нее нашло? Будет еще большая неразбериха...
- По-моему, самым сильным ударом для нее явилось использование
конференц-зала не по назначению. Преступление слишком индивидуально...
- А если бы было массовым, она бы легче с этим смирилась?
- Пятнадцать покойников? Коллективная смерть участников конференции?
- Конечно, для этого место подходящее...
- Меня очень интересует одна вещь, - сказала Амбиция, но не закончила
фразу, потому что из-за двери вылетел очень взволнованный Казик.
- Алиция, можно тебя на минуту...
Вернулась Ядвига, мы покинули ее стол и переместились к дверям моей
комнаты, приглядываясь к действиям милиционеров, количество которых
странным образом увеличилось. По-видимому, мы им чем-то помешали, потому
что они смотрели на нас с явным отвращением.
У Ядвиги были новости.
- Приехал прокурор, - таинственно сказала она. - Он в кабинете и
мучает вопросами Витека. Молодой и чертовски интересный. О, это он!..
Мы втроем с интересом посмотрели на входящих в приемную мужчин,
потому что слово "прокурор" всегда громко звучит в ушах каждого, даже ни в
чем не виновного обывателя. Взглянули - и были потрясены!
Вместе с поручиком в мундире и известным уже нам капитаном вошел еще
один, высокий, худощавый, черноволосый, с голубыми глазами, в черном
костюме. Кроме интенсивности красок, в нем не было ничего агрессивного, он
был исключительно хорош собой. Незначительная асимметрия лица придавала
ему еще большее очарование и в то же время подчеркивала, что эта излишняя
красота была все-таки мужской.
Мы стояли как раз у противоположных дверей, прямо на виду, все три
исключительно хорошо причесанные, все, несомненно, достаточно интересные
и, что самое важное, все совершенно разные. Черная, жгучая, прекрасно
сложенная Моника, худощавая, светловолосая, зеленоглазая Анка и я, что-то
среднее между ними, но тоже не из самых плохих.
Прокурор взглянул на нас, и хотя выражение его лица не изменилось,
однако в глазах у него блеснуло нечто хорошо мне знакомое. Никаких
сомнений, стопроцентный мужчина!
- Черт побери... - шепнула Моника с явным одобрением.
Трое мужчин заглянули на минуту в конференц-зал, затем направились в
последнюю комнату, которая была пустой, так как Моника стояла с нами, а
Ольгерд сидел у Витека в кабинете. Мы молча наблюдали за ними, потрясенные
незаурядной внешностью прокурора.
- Ну? - сказала Ядвига. - Что я вам говорила?
- Хо-хо, - отозвалась Анка, что можно было истолковать по-разному, но
через минуту добавила с сомнением: - Он, наверное, нетипичный?
Вместе с ними я тоже находилась в состоянии созерцания, но внезапно
меня озарила превосходная мысль. Я покинула их и на цыпочках вошла в
дамский туалет.
В каждом бюро есть свои тайны. В дамском туалете было такое местечко
около умывальника, из которого можно было услышать любой звук в комнате
главного бухгалтера, при условии, если расположиться там на корточках или
на четвереньках. Об этом случайно стало известно только нам с Алицией. Мы
открыли этот секрет, когда однажды у Алиции порвались бусы. Теперь я
застыла в этом неприглядном месте в довольно странной позе и слушала...
Капитан, которого я узнала по голосу, как раз закончил описывать
обстоятельства преступления и расположение помещений в бюро, после чего
мне удалось услышать объяснение самого непонятного обстоятельства.
Я узнала, что Тадеуш был оглушен сзади твердым предметом, осторожно
опущен на пол, а затем задушен этим несчастным пояском. Твердым предметом
оказался наш служебный дырокол, единственная вещь в конференц-зале, на
