Шеф, однако, быстро взял себя в руки, нахмурил брови, задумался, а
затем коротко бросил:
- Войти через дверь!
Три бугая спустились по неудобной винтовой лесенке и навалились на
двери моей темницы. Дверь даже не шелохнулась. Кооптировали четвертого, но
и четвертый не помог. Трепеща от страха, они вернулись ни с чем. Самый
храбрый из них доложил:
- Дверь не поддается.
Ожидающий вестей шеф посмотрел на них так, что им стало нехорошо.
- Я сказал: войти через дверь. Ведь так? - спросил он тихо и почти
ласково.
Эти слова, как видно, вдохновили четырех бугаев. Понимая, что им
лучше не возвращаться наверх, если они не откроют двери, пыхтя и сопя, они
так навалились на дверь, что та со страшным скрежетом приоткрылась
сантиметра на два. То, что они увидели в щель при свете своих фонарей,
заставило их, однако, опять подняться к шефу.
- Шеф, - сказали они и приготовились отскочить на безопасное
расстояние. - Шеф, за той дверью что-то странное. Вроде бы каменная
стена...
Рука шефа дернулась за огнестрельным оружием, и бугаи кинулись
врассыпную. Начальство, однако, сдержало себя и лично отправилось
посмотреть, в чем дело. В щель можно было рассмотреть камни, наваленные до
самого потолка. Все это было более чем странно и очень подозрительно. Что
я там устроила, черт побери?
- Тротил, - коротко бросил шеф.
- Башня обрушится, - осмелился возразить патлатый.
- Не обрушится, взрывать осторожно.
Он поднялся к себе в апартаменты, а из подземелья стали доноситься
глухие взрывы. И тут его как что-то кольнуло. Оставив патлатого у столика
с напитками, шеф подошел к стене и открыл сейф. Он увидел там на полке
отвратительные лохмотья и сразу все понял.
- Но как же она сбежала, хотел бы я знать? Как это ей удалось, сто
тысяч чертей?!
- Прорыла подземный ход, - ни секунды не колеблясь, ответил патлатый.
Шеф в бешенстве взглянул на него.
- У тебя не все дома? Как она могла это сделать? Там ведь каменные
стены, а она обыкновенная женщина, а не буровой механизм.
- Она не обыкновенная женщина, - пояснил патлатый. - Она невменяемая
психопатка, а такие способны на все.
Прочесав местность вокруг замка, обнаружили дыру, через которую я
вылезла. Удалось проникнуть и в камеру, по кусочку взорвав дверь и гору
камней.
Шеф пошевелил мозгами и созвал прислугу, велев им определить, чего не
хватает в его гардеробе. Прислуга вылезла из кожи вон, но определила. На
мои поиски ринулись полчища людей. Велено было искать труп неопределенного
пола, одетый в джинсы, кеды и свитер, в темных очках. Кому-то удалось
установить, что действительно похожий труп, отдаленно напоминающий
женщину, ехал в Тур утренним поездом. В Туре официантка вокзального
ресторана вспомнила, что нечто подобное сидело утром за столом и
завтракало. И это все.
Никто не видел, чтобы труп уезжал из Тура, никто не видел его и в
городе. Мой метод делать покупки оправдал себя. Итак, я добралась до Тура,
и тут мой след потеряли.
В Таормине на каждом шагу попадались группы датских и шведских
туристов, но я решила быть последовательной и выбросила из головы всякую
мысль о том, чтобы через какого-нибудь датчанина переслать Алиции весточку
о себе. Никаких рискованных шагов! Меня нет, и все.
Гостиница "Минерва" стояла на горе, и вожделенный вид с балкона
вдохнул в меня новую жизнь. Под балконом росла пальма, к которой я питала
особенно нежные чувства. Дело в том, что это была первая пальма в моей
жизни. Когда я несколько лет назад первый раз приехала в Таормину, то
сразу же в первый вечер пробралась к пальме и, убедившись, что меня никто
не видит, пощупала ее - настоящая ли она.
Интенсивные усилия, направленные на регенерацию, дали блестящие
результаты. Поглощаемые тоннами фрукты, море, солнце и свежий воздух
совершили чудо. Я знала, что очень быстро прихожу в норму, но никогда не
думала, что возможны такие темпы. За две недели я сбросила пятнадцать лет,
и эксгумированный труп исчез в туманной дали.
Я вдруг стала пользоваться бешеным успехом, что весьма положительно
сказывалось на моем общем самочувствии. Тот факт, что за мной напропалую
ухаживали туземцы, еще ни о чем не говорил. Местные жители высоко держали
знамя национального темперамента, автоматически приставая ко всем подряд
туристкам, независимо от возраста и внешнего вида последних. Но когда один
из местных поклонников, пригласив меня в ресторан, заявил, что он сам
заплатит за меня, причем эти кощунственные слова он выдавил из себя с
величайшим усилием, я в полной мере оценила его самоотверженность и,
отказывая, тем не менее не скрывала чувства признательности и искренней
симпатии.
Кроме туземцев, вокруг меня увивался один швед, будучи уверен, что
тем самым убивает двух зайцев. Второй заяц - возможность поупражняться во
французском языке. Был он парень что надо, если бы не два недостатка: лицо
его все время лоснилось по какой-то непонятной причине, а прическа была
такая, как будто его корова языком вылизала. Вышеупомянутые причины не
позволяли мне ответить на его чувства.
Роскошное изо дня в день безделье полностью успокоило мои расшатанные
нервы. Сидя в шезлонге на солнечном пляже и наслаждаясь яркой синью моря и
неба, я уже никак не могла понять, почему еще так недавно меня терзали
тревоги и сомнения. Яснее ясного, что мне следовало сделать именно то, что
я сделала: заняться в первую очередь своим здоровьем. Интерпол может
подождать, ничего с ним не случится. Может, мне и следовало бы заглянуть
туда, наверняка подозрительные моменты были лишь плодом моего воображения.
Но, пожалуй, лучше, что я не пошла. Вряд ли мое здоровье могло составлять
предмет забот Интерпола.
В Пиренеях лежит сокровище. И пусть лежит. Через неделю-другую
вернусь в Париж и все им расскажу. Тем временем шеф наверняка потеряет мой
след, ведь не всемогущ же он в самом деле. Я его явно переоценила и
поддалась мании преследования. Пока меня будут искать, я уже доберусь до
Варшавы, а они тут пусть сами разбираются.
Хотя, с другой стороны... Может, следовало бы мне самой заняться их
кладом? Извлечь его и перепрятать, а потом хорошенько подумать, какое
применение ему найти. Сделать благородный жест и передать его французскому
правительству? Или еще белее благородный - переслать в Польшу и поставить
условием, чтобы его использовали на жилищное строительство? А можно и не
проявлять благородства и положить все деньги в один из швейцарских банков,
хватило бы на путешествия по свету и другие мелочи...
Я вылезла из чудесного темно-синего теплого супа, который зовется
Ионическим морем, и улеглась на лежаке. От шведа я избавилась, убедив его
пойти обедать без меня, заказала себе кофе и мороженое и, лежа, лениво
наблюдала за ныряющим у скал одним из моих знакомых. Этот человек даже
среди итальянцев был исключением. Его бьющих через край темперамента и
энергии хватило бы на нескольких двадцатилетних юношей, а ведь ему уже
было около пятидесяти. Он ни минуту не оставался в покое: если не плавал,
то бегал, занимался гимнастикой, греблей, помогал вытаскивать на песок
лодки. Плавая, он распевал оперные арии и хохотал во всю глотку. При нем
вы чувствовали себя свободными от необходимости чем-либо заниматься. Он
работал за всех.
За две недели пребывания в Таормине я значительно продвинулась в
итальянском языке и без труда объяснялась с этим выдающимся макаронником.
Вот и сейчас, закрыв глаза и предаваясь сладкому ничегонеделанию, я с
удовольствием слушала доносящиеся до меня его выкрики, пенье, смех и
свист. Смех приблизился, итальянец, похоже, вышел из воды. Вдруг прямо
надо мной раздался крик:
- Stella di mare!
Я замерла. Моментально улетучилось мое беззаботное спокойствие.
Холодная дрожь пробежала по спине. Как парализованная, я была не в силах
пошевелить ни рукой ни ногой и даже открыть глаза. Проклятая "Морская
звезда"! Все-таки разнюхали, сволочи, нашли меня!
- Синьорина! Морская звезда! Специально для вас!
Я осторожно открыла глаза. Море было пустое, никакой яхты. Проклятый
итальянец стоял надо мной, скаля великолепные зубы, а у моих ног на гальке
лежала необыкновенной красоты пурпурная морская звезда. Stella di mare!
Только тут я наконец пришла в себя. Наклонившись, я взяла в руки
морскую звезду. Та пошевелила щупальцами, и я с отчаянным криком выронила
ее на гальку. Это была огромная и необыкновенно красивая морская звезда,
но я, не испытывавшая ни малейшего страха перед жабами, мышами и крысами,
ужасно боялась всего того, что извивается. Не рискуя еще раз прикоснуться
к ней, я попыталась словами выразить свое огромное восхищение этим даром
моря.
- Вы можете съесть ее на ужин! - с энтузиазмом воскликнул итальянец,
радостно бегая вокруг моего лежака.
Честно говоря, я не выношу всех этих пресловутых даров моря. Не могу
видеть живых угрей. Сама мысль о том, что можно съесть осьминога, вызывает
у меня тошноту. А тут мне предлагают съесть эту пакость!
Видимо, все эти чувства были написаны на моем лице, потому что
какой-то мужчина, сидящий в шезлонге недалеко от нас, разразился смехом. Я
укоризненно посмотрела на него и, не желая обидеть хорошего человека,
постаралась выразить переполнявшую меня благодарность.
- Ну что вы! - возмутилась я. - Съесть такую красоту!
- Ну так засушите ее! - немедленно внес конструктивное предложение
неунывающий итальянец, от избытка энергии принимаясь еще и размахивать
руками. - Положите ее на балконе, на солнце, завтра будет готова.
- А она не выгорит? - спросила я. Ее насыщенный пурпуровый цвет
просто горел на солнце, жаль, если она побледнеет. Все сухие звезды,
которые мне приходилось видеть, были какие-то бледные.
- Немного, может, и побледнеет.
- А вы попробуйте сушить ее в тени, - посоветовал мужчина, который
смеялся.
- Нет, в тени нельзя, в тени не высохнет, - возразил макаронник и
убежал.
Я взглянула на того, кто дал совет. Передо мной сидел мужчина моей
мечты.
Существует такой тип мужчин, который мне нравится больше всего и
который до сих пор не встречался на моем жизненном пути. То есть
встречать-то я их встречала, но познакомиться ближе не удавалось. Даже не
знаю почему. Они были в моем вкусе, а я, как видно, не в их. Что ж, о
вкусах, как говорится, не спорят.
И вот теперь именно такой мужчина сидел в шезлонге и с симпатией
смотрел на меня. У него было красивое загорелое, очень мужественное лицо,
голубые веселые глаза и коротко стриженные светлые волосы. Ну, ясное дело,
блондин.
Привыкшая к тому, что у таких мужчин я не пользуюсь успехом, я не
сделала попытки пококетничать, даже не бросила в его сторону долгого
завлекающего взгляда. Не следует требовать от судьбы слишком многого.
Достаточно того, что он просто есть здесь.
Два таких потрясения сразу - это слишком много для моих только что
отремонтированных нервов. "Морская звезда" и мужчина моей мечты... Крик
макаронника спугнул мое призрачное спокойствие, и в памяти опять возник
только что пережитый кошмар: пугающе безграничный простор Атлантики и
излишне ограниченное пространство темницы, страшные океанские глубины и
промозглый сумрак подземелья. Всю жизнь любила я контрасты, и вот судьба
как бы в насмешку так жестоко предоставила мне их в изобилии.
Немного придя в себя после потрясения N_1 и убедившись, что
окружающая реальность ничем не напоминает перемятого кошмара, я перешла к
потрясению N_2. Но тут, как назло, появился мой швед, его блестящее
