летят они, летят,
летят по небу шарики,
блестят и шелестят.
Летят по небу шарики,
а люди машут им,
летят по небу шарики,
а люди машут им.
Летят по небу шарики,
а люди машут шапками,
летят по небу шарики,
а люди машут палками,
летят по небу шарики,
а люди машут булками,
летят по небу шарики,
а люди машут кошками,
летят по небу шарики,
а люди машут стульями,
летят по небу шарики,
а люди машут лампами,
летят по небу шарики,
а люди все стоят,
летят по небу шарики,
блестят и шелестят.
А люди тоже шелестят.
1933 год.
ПАДЕНИЕ ВОД
Стукнул в печке молоток,
рухнул об пол потолок:
надо мной открылся ход
в бесконечный небосвод.
Погляди: небесных вод
льются реки в землю. Вот
я подумал: подожди,
это рухнули дожди.
Тухнет печка. Спят дрова.
Мокнут сосны и трава.
На траве стоит петух
Он глядит в небесных мух.
Мухи, снов живые точки,
лают песни на цветочке
Мухи:
Поглядите, мухи в небо,
там сидит богиня Геба.
Поглядите мухи, в море,
там уныние и горе
над водой колышут пар.
Гляньте, мухи, в самовар!
Мухи:
В самовар глядим, подруги,
там пары встают упруги,
лезут в чайник. Он летит.
Воду в чашке кипятит.
Вьется в чашке кипяток.
Гляньте, мухи, эпилог!
Мухи:
Это крыши разлетелись,
открывая в небо ход,
это звезды развертелись,
сокращая чисел год.
Это вод небесных реки
пали в землю из дыры.
Это звезд небесных греки
шлют на землю нам дары.
Это стукнул молоток.
Это рухнул потолок.
Это скрипнул табурет.
Это мухи лают бред.
ВСЕ
24 января 1930 года
Альманах "Поэзия".
Из-во "Молодая гвардия" 1975 год
- 126 -
Я стал раздумывать о том, почему брату не хватает четырех
рублей, но он схватил меня за рукав и сказал:
- Ну так как же: одолжишь ты своему брату немного денег? - И с
этими словами он сам расстегнул мне мою ватную шубу, залез ко
мне во внутренний карман и достал мой кошелек.
- Вот, - сказал он. - я, брат, возьму у тебя взаймы некоторую
сумму, а кошелек, вот смотри, я кладу тебе обратно в пальто. - И
он сунул кошелек в наружный карман моей шубы.
Я был, конечно, удивлен, так неожиданно встретив своего бра-
та. Некоторое время я помолчал, а потом спросил его:
- А где же ты был до сих пор?
- Там. - отвечал мне брат и показал куда-то рукой.
Я задумался: где это "там", но брат подтолкнул меня в бок и
сказал:
- Смотри: в магазин начали пускать.
До дверей магазина мы шли вместе, но в магазине я оказался
один, без брата. Я на минуту выскочил из очереди и выглянул че-
рез дверь на улицу. Но брата нигде не было.
Когда я хотел опять занять в очереди свое место, меня туда не
пустили и даже постепенно вытолкали на улицу. Я сдерживая гнев
на плохие порядки, отправился домой. Дома я обнаружил, что мой
брат изъял из моего кошелька все деньги. Тут я страшно рассер-
дился на брата, и с тех пор мы с ним никогда больше не мирились.
Я жил один и пускал к себе только тех, кто приходил ко мне за
советом. Но таких было много, и выходило так, что я ни днем, ни
ночью не знал покоя. Иногда я уставал до такой степени, что ло-
жился на пол и отдыхал. Я лежал на полу до тех пор, пока мне не
делалось холодно, тогда я вскакивал и начинал бегать по комнате,
чтобы согреться. Потом я опять садился на скамейку и давал со-
веты всем нуждающимся.
Они входили ко мне друг за другом, иногда даже не открывая
дверей. Мне было весело смотреть на их мучительные лица. Я го-
ворил с ними, а сам едва сдерживал смех.
Один раз я не выдержал и рассмеялся. Они с ужасом кинулись
бежать кто в дверь, кто в окно, а кто и прямо сквозь стену.
Оставшись один, я встал во весь свой могучий рост, открыл рот
и сказал:
- Принтимпрам.
Но тут во мне что-то хрустнуло, и с тех пор, можете считать,
что меня больше нет.
(1936 ?)
( ЛГ №25 1987 г. )
VII
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ, ПИСЬМА И ПРОЧЕЕ...
- 129 -
ПОДСЛУШАННЫЙ МНОЮ СПОР "ЗОЛОТЫХ СЕРДЕЦ"
О БЕШЕМЕЛИ
Мчался поезд, будто с гор,
в окна воздухи шумели.
Вдруг я слышу разговор,
бурный спор о бешемели.
Ночь. Не видно мне лица,
только слышно мне по звуку:
Золотые всё сердца!
Я готов подать им руку.
Я поднялся, я иду,
я качаюсь по вагону, -
если я не упаду,
я найду их, но не трону.
Вдруг исчезла темнота,
в окнах станция мелькнула,
в грудь проникла теснота,
в сердце прыгнула акула.
Заскрипели тормоза,
прекратив колес погони.
Я гляжу во все глаза:
я один в пустом вагоне.
Мне не слышно больше слов
о какой-то бешемели.
Вдруг опять, как средь лесов,
ветры в окна зашумели.
И вагоны, заскрипев,
понеслись. Потух огонь.
Мчится поезд, будто лев,
убегает от погонь.
18 февраля 1936 года.
Дорогая Лиза,
поздравляю Кирилла с днем его рождения, а также поздравляю
его родителей, успешно выполняющих предписанный им натурой план
воспитания человеческого отпрыска, до двухлетнего возраста не
умеющего ходить, и затем со временем начинающего крушить всё
вокруг, и, наконец, в достижении младшего дошкольного возраста,
избивающего по голове украденным из отцовского письменного стола
вольтметром свою любящую мать, не успевшую отвернуться от весьма
ловко проведенного нападения своего,не совсем еще дозревшего ре-
бенка, замышляющего уже в своем недозрелом затылке, ухлопав ро-
дителей, направить всё своё преостроумнейшее внимание на убелен-
ного сединами дедушку, и, тем самым, доказывающего свое по летам
развернувшееся умственное развитие, в честь которого сего года
28 февраля соберутся кое-какие поклонники сего, поистине из ряда
вон выходящего явления, и в числе которых, к великому моему при-
скорбию, не смогу быть я, находясь в данное время в некотором
напряжении, восторгаясь на берегах Финского залива присущим мне
с детских лет умением, схватив стальное перо и окунув его в чер-
нильницу, короткими и четкими фразами выражать свою глубокую и
подчас даже некоторым образом весьма возвышенную мысль.
28 февраля 1936 года.
* * *
Глядел в окно могучий воздух*
погода скверная была
тоска и пыль скрипели в ноздрях
река хохлатая плыла
Стоял колдун на берегу
махая шляпой и зонтом
кричал: "смотрите я перебегу
и спрячусь ласточкой за дом."
И тотчас же побежал
пригибаясь до земли
в его глазах сверкал кинжал
сверкали в ноздрях три змеи
1927 - 1928 года
- 131 -
* * *
Я поднял пыль. Дети бежали за мной и рвали на себе одежду.
Старики и старухи падали с крыш. Я свистел, я громыхал, я лязгал
зубами и стучал железной палкой. Рваные дети мчались за мной и,
не поспевая, ломали в страшной спешке свои тонкие ноги. Старики
и старухи скакали вокруг меня. Я несся вперед! Грязные, рахитич-
ные дети, похожие на грибы-поганки, путались под моими ногами.
Мне было трудно бежать. Я поминутно спотыкался и раз даже чуть
не упал в мягкую кашу из барахтающихся на земле стариков и ста-
рух. Я прыгнул, оборвал нескольким поганкам головы и наступил на
живот худой старухи, которая при этом хрустнула и тихо произнес-
ла: "Замучили!" Я, не оглядываясь, побежал дальше. Теперь под
моими ногами была чистая и ровная мостовая. Редкие фонари осве-
щали мне путь. Я подбежал к бане. Приветливый банный огонек уже
мелькал передо мной, и банный, уютный, но душный, пар уже лез
мне в ноздри, уши и рот. Я, не раздеваясь, пробежал сквозь пред-
банник, потом мимо кранов, шаек и нар, прямо к полке. Горячее
белое облако окружило меня. Я слышу слабый, но настойчивый звон.
Я, кажется, лежу.
... И вот тут-то могучий отдых остановил мое сердце.
1 февраля 1939 года.
ИЗ ЦИКЛА ЗАПИСЕЙ "Мы жили в двух комнатах..."*
Мы жили в двух комнатах. Мой приятель занимал комнату помень-
ше, я же занимал довольно большую комнату, в три окна. Целые дни
