Роберт ХАЙНЛАЙН
НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД
Развернув машину. Пит Перкинс остановился у стоянки Ол-Найт и
гаркнул:
- Эй, Паппи!
Сторож на стоянке был человеком немолодым. Бросив взгляд на
позвавшего, он ответил:
- Через минуту буду к твоим услугам, Пит.
Старик занимался тем, что рвал на узкие полосочки воскресный выпуск
комикса. Недалеко от него танцевал маленький смерчик. Он подхватывал
обрывки старых газет, уличную пыль и швырял их в лица прохожих. Старик
вытянул руку, в которой трепетал длинный яркий бумажный вымпел.
- Вот, Китти, - откашлялся он. - Иди сюда, Китти...
Смерчик замер, затем заметно вытянулся, перепрыгнул два автомобиля,
оставленные на стоянке, и закружился рядом со стариком.
Было похоже, что он расслышал приглашение.
- Возьми, Китти, - мягко сказал старик и позволил яркому вымпелу
скользнуть между пальцами.
Смерчик подхватил бумажную ленту и, вращая, втянул в себя. Старик
отрывал клочки один за другим; они штопором влетали в гущу грязных бумаг и
мусора, составлявших видимое тело воздушного вихря. Наткнувшись на
холодную лужу - их здесь в каменном ущелье улочки было множество, - смерч
ускорил свое движение и еще более вытянулся, пока цветные ленты,
подхваченные им, не превратились в фантастически вздыбленную прическу.
Старик с улыбкой повернулся:
- Китти любит новую одежду.
- Оставь, Паппи, или ты заставишь меня поверить в это.
- Ты и не должен _в_е_р_и_т_ь_ в Китти, тебе достаточно ее
у_в_и_д_е_т_ь_.
- Ну да, конечно... но ты ведешь себя, словно она... я имею в виду
оно... способно понимать твои слова.
- Ты в самом деле не веришь? - мягко и терпеливо спросил Паппи.
- Брось, Паппи!
- Хмм... дай-ка мне твою шляпу. - Паппи протянул руку и сдернул шляпу
с головы Пита Перкинса. - Сюда, Китти, - сказал он. - Вернись!
Смерчик, плясавший над их головами несколькими этажами выше, ринулся
вниз.
- Эй! Что ты собираешься делать с моей шляпой? - осведомился Перкинс.
- Минутку... Китти, сюда! - Словно избавившись от какого-то груза,
смерчик резко опустился еще ниже. Старик протянул ему шляпу. Смерчик
подхватил ее и погнал вверх по длинной крутой спирали.
- Эй! - заорал Перкинс. - Ты соображаешь, что делаешь? Кончай свои
шутки - этот колпак обошелся мне в шесть кусков всего три года назад.
- Не беспокойся, - спокойно сказал старик. - Китти принесет ее
обратно.
- Как бы не так! Скорее всего она окунет ее в речку.
- О нет! Китти никогда не роняет ничего, что не хочет уронить.
Смотри. - Шляпа танцевала над крышей отеля на противоположной стороне
улицы. - Китти! Эй, Китти! Принеси ее обратно.
Смерчик замедлил свое движение, и шляпа спустилась двумя этажами
ниже. Затем она снова остановилась, и смерчик начал лениво жонглировать
ею.
- Принеси ее _с_ю_д_а_, Китти, - повторил старик.
Шляпа поплыла вниз по спирали и, внезапно закончив свое движение
мертвой петлей, шлепнула Перкинса по лицу.
- Она пыталась надеть тебе шляпу прямо на голову, - объяснил сторож.
- Обычно это у нее получается довольно точно.
- Вот как? - Перкинс поймал шляпу и, открыв рот, смотрел на
завихрение.
- Убедился? - спросил старик.
- Ну, ну... - Он еще раз посмотрел на свою шляпу, потом на смерчик. -
Паппи, я чувствую, мне надо выпить.
Они пошли в сторожку; Паппи отыскал стаканы, а Перкинс наполнил их из
прихваченной в машине почти полной бутылки виски и сделал два внушающих
уважение глотка. Повторив эту процедуру, он снова наполнил стаканы и
опустился на стул.
- Это было в честь Китти, - сказал Перкинс. - Будем считать, что сие
возлияние - компенсация за банкет у мэра.
Паппи сочувственно пощелкал языком:
- Тебе надо о нем писать?
- Мне надо выдать очередную колонку хоть о _ч_е_м_-_н_и_б_у_д_ь_,
Паппи. Прошлым вечером Хиззонер, наш мэр, окруженный уникальным созвездием
профессиональных шантажистов, взяточников, лизоблюдов и махинаторов, дал
торжественный банкет в честь своего избрания... Придется написать об этом,
Паппи: подписчики требуют. Ну почему я не могу, как все нормальные люди,
немного расслабиться и идти отдыхать?
- Сегодня у тебя была хорошая колонка, - подбодрил его старик. Он
развернул "Дейли Форум"; Перкинс забрал газету и скользнул взглядом в низ
полосы, где обычно помещалась его колонка.
- Питер Перкинс, - прочел он. - Наш прекрасный город.
Перкинс пробежал главами текст:
"Что случилось с экипажами? В нашем земном раю но традиции принято
считать, что было хорошо для отцов-основателей, вполне подходит и нам. Мы
спотыкаемся о ту же выбоину, в которой дедушка Тозье поломал себе ногу в
1909 году. Мы радуемся, зная, что вода, вытекающая из ванны, не пропадает
бесследно, а возвращается к нам через кран на кухне, благоухая хлором.
(Кстати, Хиззонер пьет только газированную воду из бутылок. Можете
убедиться в этом сами.)
Но тем не менее я должен сообщить вам ужасающую новость. Куда-то
делись все экипажи!
Вы можете мне не верить. Общественный транспорт ходит так редко и
движется так медленно, что разница почти неразличима; и все же я могу
поклясться, что не так давно видел на Гранд-авеню колченогую колымагу без
всяких признаков лошадей поблизости. Не иначе, внутри ее была какая-то
электрическая машина. Даже для нашего атомного века это уже чересчур. И я
предупреждаю всех горожан..." - тут Перкинс разочарованно фыркнул.
- Паппи, это стрельба из пушек по воробьям. Этот город прогнил
насквозь, и он останется таким навечно. Почему я должен напрягать мозги
из-за этой ерунды? Дай-ка мне бутылку.
- Не расстраивайся, Пит. Смех для тиранов страшнее, чем пуля убийцы.
- Хорошо излагаешь. Но мне не до смеха. Я потешался над ними, как
только мог, - и все кошке под хвост. Все мои старания - такое же пустое
сотрясание воздуха, как и у твоего друга, танцующего дервиша.
Окно вздрогнуло от резкого удара ветра.
- Не говори так о Китти, - серьезно заметил старик. - Она
чувствительна.
- Прошу прощения, - Пит встал и, повернувшись к двери, поклонился. -
Китти, я приношу свои извинения. Твои хлопоты куда как важнее моих. - Он
повернулся к хозяину. - Давай выйдем и поговорим с ней, Паппи. Лучше
общаться с Китти, чем писать о банкете у мэра... Будь у меня выбор...
Выходя, Перкинс захватил с собой пестрые остатки располосованных
комиксов и стал размахивать в воздухе бумажными лентами:
- Сюда, Китти! Сюда! Это тебе!
Смерчик спустился и, как только Перкинс выпустил бумагу из рук, сразу
же подхватил ее.
- Она глотает все, что ей ни дашь.
- Конечно, - согласился Паппи. - Китти словно архивная крыса. Все
бумажки прибирает себе.
- Неужели она никогда не устает? Ведь должны быть и спокойные дни.
- По-настоящему здесь никогда не бывает спокойно. Так уж на этой
улице, что ведет к реке, стоят дома. Но, я думаю, она прячет свои игрушки
где-то на их крышах.
Газетчик уставился на крутящуюся струйку мусора.
- Бьюсь об заклад, у нее есть газеты за прошлый месяц. Слушай, Паппи,
я как-то выдал колонку о нашей службе очистки и о том, как мы не заботимся
о чистоте улиц. Было бы неплохо раскопать парочку газет, что вышли
примерно года два назад, - и тогда я мог бы утверждать, что и после
публикации они продолжают валяться по городу.
- Зачем ломать голову? - сказал Паппи. - Давай посмотрим, что там
есть у Китти. - Он тихонько свистнул. - Иди сюда, малышка, дай посмотреть
Паппи твои игрушки.
Смерчик, плясавший перед ними, изогнулся, его содержимое закружилось
еще быстрее. Сторож прицелился и выдернул из этой мешанины кусок старой
газеты.
- Вот... трехмесячной давности.
- Попробуй еще...
- Попытаюсь, - он выхватил еще одну газетную полосу. - За прошлый
июнь.
- Это уже лучше.
Прозвучал автомобильный сигнал, и старик поспешил открыть ворота.
Когда он вернулся, Перкинс все еще продолжал вглядываться в столб
бумажного мусора.
- Повезло? - спросил Паппи.
- Она не хочет мне ничего давать. Так и рвет из рук.
- Китти, ты капризуля, - сказал старик. - Пит мой друг. Будь с ним
полюбезнее.
- Все в порядке, - сказал Перкинс. - Мы просто не были с ней знакомы.
Но посмотри, Паппи, ты видишь этот заголовок? На первой полосе.
- Она тебе нужна?
- Да. Посмотри поближе - видишь в заголовке "Дью" и под ним что-то
еще. Но не могла же она хранить этот мусор с предвыборной кампании 98-го
года?
- А почему бы нет? Китти крутится здесь столько, сколько я себя
помню. И она постоянно все тащит к себе. Подожди секунду... - Он мягко
сказал что-то Китти, и газета очутилась у него в руках. - Теперь ты можешь
ее рассмотреть.
Перкинс впился в листок.
- Да я завтра же буду сенатором! Ты понимаешь, что это такое, Паппи?
Заголовок гласил: "Дью вступает в Манилу". На листке значилась дата -
1898 год.
Двадцать минут спустя, прикончив бутылку виски, они все еще
продолжали беседовать. Газетчик не отрывался от пожелтевшего ветхого листа
бумаги.
- Только не говори, что это болталось по городу без малого
восемьдесят лет.
- А почему бы и нет?
- Почему бы и нет? Ну, ладно, я еще могу согласиться, что улицы с тех
пор ни разу не убирались, но бумага столько не выдержала бы. Солнце, дождь
и все прочее сделали бы свое дело.
- Китти очень заботится о своих игрушках. Уверен, в плохую погоду она
все прятала под крышу.
- Но, ради всего святого, Паппи, не веришь же ты в самом деле, что
она... Нет, тебя не переубедить. Хотя, откровенно говоря, мне не так уж
важно, где она раздобыла эту штуку. Официальная версия сведется к тому,
что этот грязный клочок бумаги невозбранно носился по улицам нашего города
последние восемьдесят лет. Ну и посмеюсь же я над ними, старик!
Он аккуратно свернул газету и принялся засовывать ее в карман.
- Нет-нет, не делай этого, - запротестовал хозяин.
- Почему? Я возьму ее в редакцию, чтобы там сфотографировать.
- Ты не должен этого делать. Это вещь Китти, я ее только одолжил...
- Ты что, псих?
- Она рассердится, если мы не вернем ей газету. Пожалуйста, Пит, она
позволит тебе посмотреть на нее в любое время, когда ты только захочешь.
Старик был настолько серьезен, что Пит задумался.
- Я боюсь, что мы ее никогда больше не увидим, - сказал он. - А у
меня это будет отправной точкой для раскрутки темы.
- С твоей стороны это не совсем хорошо... История должна была бы быть
про Китти. Но не беспокойся - я скажу ей, что эту бумагу терять нельзя.
- Ну, ладно, - они вышли, и Паппи что-то серьезно объяснил Китти, а
затем вручил ей обрывок газеты за 1898 год. Китти сразу же подняла его на
самый верх своей покачивающейся колонны. Перкинс попрощался с Паппи и
двинулся к выходу, но вдруг резко повернулся, не скрывая легкого смущения.
- Слушай, Паппи...
- Да, Пит?
- Но на самом деле ведь ты не веришь, что эта штука живая, правда?
- Почему бы и нет?
- Почему бы и нет? Ты хочешь сказать...
- Ну, - рассудительно сказал Паппи, - а откуда ты знаешь, что ты
живой?
- Но... да потому, что я... хотя, если разобраться... - он
остановился. - Сам не знаю. Ты мне заморочил голову, приятель.
Паппи улыбнулся.
- Значит, ты понимаешь?
- Хм... Хочу надеяться. Всего, Паппи. Всего, Китти. - Он приподнял
шляпу, обращаясь к смерчику. Пыльный столбик качнулся в ответ.
Шеф-редактор послал за Перкинсом.
