нами нет ни гостей, ни посторонних. И я говорю вам: мы собрались тут в
соответствии с обычаями, установленными Черным Джеком Дэвисом, Первым
мужем нашей семьи, и Тилли, Первой женой. Если есть проблема, которая
касается спокойствия и счастья нашего брака, давайте вынесем ее на свет
н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_. Не будем оттягивать. Таков наш обычай. - Дед
обернулся к Ма и мягко сказал: - Продолжай, Мими.
После чего опять впал в тихую дрему. Но в эту минуту, пока говорил,
он снова был тем могучим, красивым, крепким и энергичным человеком,
которого я видел в день своего избрания... Меня вдруг прошибла слеза: как
же мне повезло в тот день!
И тут же сомнение одолело - а повезло ли? Единственной причиной
нашего семейного сборища могло быть мое завтрашнее отплытие на Терру с
наклейкой "Зерно". Неужели Ма собирается настроить семью против моей
поездки? Никто не заставлял нас подчиняться решениям толковища; но все и
всегда выполняли их неукоснительно. В этом и заключалась сила нашего
брака: когда возникала проблема, мы встречали ее единым строем.
Ма начала:
- Есть ли у кого-нибудь вопрос, который требует обсуждения? Говорите,
милые.
- У меня есть, - сказал Грег.
- Послушаем Грега.
Грег отличный оратор. Он способен встать перед своей паствой и
уверенно говорить о таких вещах, в которых я не чувствую себя уверенным
даже наедине с собой. Но в этот вечер Грега никак нельзя было обвинить в
самоуверенности.
- Ну... э-э... Мы всегда старались в нашем браке соблюдать равновесие
между пожилыми и молодыми, регулярно пополнять его в нужном соотношении...
чтобы сохранить наследие, переданное нам из рук в руки. Однако иногда мы
отклонялись... по разумным причинам, - он взглянул на Людмилу, - а потом
вносили поправки, - и посмотрел на Али и Фрэнка, сидевших рядом с
Людмилой. - В течение многих лет, как видно из наших записей, средний
возраст мужей в семье был около сорока, а жен - около тридцати пяти. Такая
разница в годах установилась, когда сто лет назад возник наш брак, ибо
Тилли исполнилось пятнадцать, а Черному Джеку двадцать в тот год, когда
она избрала его в мужья. Сейчас же средний возраст мужей у нас ровно
сорок, а средний возраст...
Ма сказала твердо:
- Оставь в покое арифметику, милый. Говори дело.
Я старался вычислить, кого имел в виду Грег. Правда, последний год я
редко бывал дома, а когда появлялся, то все уже, как правило, спали. Но
Грег явно говорил о свадьбе, а перед свадьбой у нас положено долго и
скрупулезно разбираться в будущем кандидате. А как же иначе, ну сами
подумайте!
Нет, все-таки я просто дурак. Грег помялся и сказал:
- Я предлагаю Вайоминг Нотт.
Я же говорю - дурак. Я кое-что понимаю в технике, и техника понимает
меня. А претензий на знание людей у меня нет. Когда я стану старшим мужем,
- если, конечно, доживу, - я поступлю точно так же, как Дед: вручу бразды
правления Сидрис, пусть командует семьей. И все же... Ну хорошо, Вайо
вступила в церковь Грега. Мне нравится Грег, я _л_ю_б_л_ю_ Грега. И
восхищаюсь им. Но, если теологическую основу его церкви пропустить через
компьютер, не получишь ничего, кроме нуля. Вайо это знала наверняка,
поскольку обратилась в Грегову веру уже взрослым человеком; честно говоря,
я подозревал, что ее обращение - всего лишь очередная жертва ради нашего
Дела.
Хотя... она ведь завербовала Грега еще до того. И именно она в
основном моталась к новой катапульте, так как ей было легче уехать, чем
профу или мне. Так чего удивляться? Если подумать, конечно.
- Грег, - сказала Мими, - у тебя есть основания думать, что Вайо
примет наше предложение?
- Да.
- Отлично. Все мы знаем Вайоминг. Я уверена, что у всех сложилось о
ней определенное мнение. Не вижу причин открывать дискуссию... разве что
кто-нибудь желает высказаться. Говорите...
Значит, для Ма это не сюрприз. Да и не может быть сюрпризом, как и
для всех остальных, ибо Ма никогда не допустит толковища, пока не будет
уверена в результате.
Однако любопытно, почему это Ма так уверена в моем мнении? Настолько
уверена, что даже не сочла нужным прощупать почву? И вот теперь сижу я в
глубокой луже, понимая, что _о_б_я_з_а_н_ заговорить, понимая, что знаю
нечто страшно важное, неизвестное никому другому, иначе дело не зашло бы
так далеко. Важное не для меня, а для Ма и всех остальных наших женщин.
Жалкий трус - так я и просидел, ничего не сказав.
- Хорошо, - вновь заговорила Ма. - Голосуем по очереди. Людмила?
- Я? Я люблю Вайо, это все знают. За!
- Ленора, милая?
- Ну, я, пожалуй, попробую уговорить ее снова потемнеть; мы с ней
прекрасно оттеняли друг друга. Ее единственный недостаток, что она
блондинка еще более яркая, чем я. _Д_а_!
- Сидрис?
- Я двумя руками "за". Вайо наш человек.
- Анна?
- Я должна сказать кое-что, прежде чем проголосую, Мими.
- Не думаю, что в этом есть необходимость, милая.
- И тем не менее я хочу вытащить это дело на свет. Тилли всегда так
поступала, такова традиция. В нашем браке каждая женщина несет свою ношу,
принося в семью детей. Может быть, вы удивитесь, узнав, что у Вайо их было
восемь...
Али это явно поразило до глубины души. Он резко вскинул голову,
челюсть отвисла. Я уставился в тарелку. Ах, Вайо, Вайо! Как же я допустил
до этого? Хочешь не хочешь, а _п_р_и_д_е_т_с_я_ заговорить!
И вдруг понял, что Анна все еще продолжает:
- ...так что теперь она сможет иметь собственных детей; операция
прошла успешно. Но Вайо очень боится снова родить неполноценного ребенка,
хотя, по словам главы клиники в Гонконге, это практически невозможно.
Поэтому мы должны найти в себе достаточно любви, чтобы излечить ее от
страха.
- Мы будем ее любить, - серьезно сказала Ма. - Мы уже любим ее. Анна,
ты готова проголосовать?
- А что, в этом есть необходимость? Я ездила в Гонконг вместе с ней и
держала ее за руку, пока ей восстанавливали трубы. Я за Вайо.
- В этой семье, - продолжала Ма, - всегда предполагалось, что наши
мужья обладают правом вето. Возможно, это странно, но такой обычай ввела в
обиход Тилли, и до сих пор он себя оправдывал. Ну, что скажешь, Дед?
- Э? Что ты хочешь, дорогая?
- Мы голосуем прием Вайоминг, _г_о_с_п_о_д_и_н_ Дед. Ты даешь свое
согласие?
- Что? Ну конечно, конечно... Очень милая девочка. Скажи, а куда
делась та маленькая хорошенькая африканочка, ее еще звали как-то похоже?
Она на нас обиделась?
- Грег?
- Предложение было мое.
- Мануэль? Ты накладываешь вето?
- Я? Но ты же знаешь меня, Ма!
- Я-то знаю. Но иногда сомневаюсь, знаешь ли ты сам себя. Ганс?
- А что будет, если я скажу "нет"?
- Потеряешь несколько зубов, вот что, - тут же нашлась Ленора. - Ганс
голосует "за".
- Шутки в сторону, родные, - сказала Ма с упреком. - Голосование -
дело серьезное. Ганс, говори.
- Da. Да. Ja. Si. Oui. Самое времечко завести настоящую блондинку в
нашей... Ох!
- Прекрати, Ленора! Фрэнк?
- Да, Ма.
- Али, милый? Единогласно?
Юноша вспыхнул до корней волос и ничего не сказал. Только закивал
головой что было сил.
Вместо того чтобы назначить пару, которая должна была бы чинно
заявиться к кандидатке и сделать ей официальное предложение, Ма послала
Людмилу и Анну, велев им привести Вайо _н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_. Как
выяснилось, она была неподалеку, в "Bon Ton'e". Церемония рушилась по всем
статьям: вместо того чтобы назначить дату и обговорить подробности
свадьбы, стали скликать детей, а двадцать минут спустя Грег раскрыл свою
книгу, и мы приняли обеты. И я наконец понял своей тупой башкой, что все
происходит с такой головоломной скоростью исключительно из-за моего
намерения устроить себе завтра головоломку в самом буквальном смысле.
Конечно, для меня это имело чисто символическое значение - как
проявление любовного отношения семьи, что ли, ибо новобрачная всегда
проводит первую ночь со старшим мужем, а вторую и третью ночи я
намеревался болтаться в космосе. Но символическое или нет, а когда женщины
начали плакать во время церемонии, я вдруг обнаружил, что слезы капают и
из моих глаз.
Вайо расцеловала всех и ушла под ручку с Дедом; я отправился спать в
мастерскую. Устал зверски, особенно за последние два дня. Вяло подумал об
упражнениях и решил, что перед смертью не надышишься. Потом подумал, что
надо позвонить Майку, спросить про новости с Терры. И лег спать.
Не знаю, долго ли я спал, когда вдруг обнаружил, что уже не сплю, а в
комнате кто-то есть.
- Мануэль? - раздался тихий шепот в темноте.
- А? Вайо? Тебе не полагается быть здесь, дорогая.
- Нет, полагается, муженек. Ма в курсе, что я здесь, Грег тоже. А Дед
сразу пошел спать.
- З-э-э... Который час?
- Около четырех. Пожалуйста, дорогой, можно я лягу?
- Что? Да, конечно! - Что-то я должен был сделать, но что? Ах да! -
Майк!
- Да, Ман, - ответил он.
- Отключись. Не прослушивай. Если понадоблюсь, вызови меня по
семейному телефону.
- Вайо уже меня предупредила, Ман. Поздравляю.
Затем ее голова оказалась на моем обрубке, и я обнял ее правой рукой.
- О чем ты плачешь, Вайо?
- Да не плачу я! Просто дико боюсь, что ты не вернешься назад!
16
Проснулся я в кромешной тьме, очумелый от страха. "Мануэль!" Ничего
не понимаю - где низ, где верх.
- Мануэль! - снова забубнила тьма. - _П_р_о_с_н_и_с_ь_...
В мозгах у меня слегка прояснело: это же будильник! Ну да, я помню,
как лежал распростертым на столе в госпитале Комплекса: свет слепит глаза,
слышу чей-то голос, а в вены по каплям вливается снотворное. Но ведь это
было сто лет назад, с тех пор прошла целая вечность, наполненная
кошмарами, невыносимой тяжестью и болью.
До меня дошло, почему не разобрать, где низ, где верх; ощущение-то
знакомое. Невесомость. Значит, я в космосе.
Что же и почему не сработало? Может, Майк потерял запятую перед
дробью? Или уступил своей детской природе и сыграл с нами шутку, не
понимая, что она нас прикончит? Но тогда почему после всех этих
бесконечных мучений я все еще жив? А может, я умер? Может, для призрака
это и есть нормальное состояние - быть одиноким, потерянным, существующим
нигде?
- Проснись, Мануэль. Проснись, Мануэль...
- Ох, да заткнись ты! - огрызнулся я. - Закрой свою гнусную пасть!
Запись продолжала крутиться. Я плюнул на нее и решил врубить свет. Ну
где же этот вонючий выключатель?! Нет, чтобы оторваться с трехкратной
перегрузкой от Луны, вовсе не нужно мучиться сто лет, это мне просто
кажется. Восемьдесят две секунды... Но порой человеческая нервная система
ощущает каждую микросекунду. Три "g" - это в восемнадцать растреклятых раз
больше, чем обычно весит лунарь.
И тут я обнаружил, что эти безмозглые идиоты, у которых в головах
чистый вакуум, не надели мне руку. По какой-то дурацкой причине они сняли
ее, когда раздевали меня и совали в скафандр, а я от лошадиной дозы пилюль
типа "не-волнуйся-милый" и "баюшки-баю" совсем обалдел и не протестовал.
Надеть руку обратно, конечно, забыли. А этот drecklich выключатель конечно
же где-то слева, там, где у меня пустой рукав скафандра.
Следующие десять лет я провел в попытках отстегнуться одной рукой,
затем двадцать лет отбывал срок, плавая в непроглядной тьме, пока наконец
не натолкнулся на свою люльку. Выяснил, где у нее головная часть и стал на
ощупь искать выключатель. Отсек был не больше двух метров в любом
направлении, но при невесомости и в полной тьме казался куда больше
