тропосфере он начал снижение. Корпус судна разогрелся, но температура пока
была приемлема. Только теперь он понял, что подразумевал Форд, намекая на
погоду. Оклахома и половина Техаса оказались затянутыми темными
непроницаемыми тучами. Лазарус был удивлен и в то же время доволен. Он
вспомнил о временах, когда погода была явлением стихийным, а не
управляемым. С его точки зрения, жизнь вообще утратила изрядную долю своей
прелести с тех пор, как ученые научились укрощать стихии. И он надеялся,
что погода их новой планеты, если только они доберутся до нее, будет
обладать дивным строптивым нравом.
Вскоре он влетел в тучи, и ему стало не до размышлений. Несмотря на
свою основательную конструкцию, корабль стонал и жаловался. Форд,
вероятно, заказал такую кутерьму на момент начала операции, - а для этого
интеграторы должны были все время иметь под рукой область низкого
давления.
Где-то в эфире разорялся оператор контроля, адресуя свое возмущение
Лазарусу. Он отключил коммутатор и все внимание сосредоточил на посадочном
радаре и на призрачных изображениях на своем экране, одновременно
сравнивая данные на нем с показаниями инерционного датчика. Корабль
пролетел над многомильным шрамом на поверхности земли - руинами Роуд-Сити.
Когда Лазарус видел его в последний раз, это был бурлящий жизнью
мегаполис. Среди механических чудовищ, созданных людьми, подумал он, эти
динозавры без особых хлопот взяли бы первый приз.
Лазарус повел корабль на посадку; когда опоры коснулись земли и
заскрежетали по ней, он выключил двигатели. Медленно распахнулись
гигантские грузовые люки, и косые струи дождя ворвались в трюмы корабля.
Элеонор Джонсон съежилась, полусогнувшись преодолевая порывы бури, и
постаралась поплотнее укутать полой плаща ребенка, которого несла на
руках. Когда разразилась буря, ребенок начал плакать, и его
непрекращающийся плач ужасно действовал ей на нервы. Теперь малыш затих,
но от этого она только сильнее забеспокоилась.
Элеонор сама плакала, хотя старалась скрыть слезы. За свои двадцать
семь лет она не видела такого шторма. Буря казалась ей олицетворением
всего того, что перевернуло ее жизнь, оторвало от родного дома, лишило
уютного домашнего очага, чистенькой кухни, плиты, на которой она могла
готовить, ни у кого не спрашивая разрешения, - буря была словно грозным
ликом того несчастья, которое вышибло ее из привычной жизненной колеи. Ее
арестовали, как какую-нибудь полоумную, и после множества унизительных
процедур поместили сюда, в холодную глинистую оклахомскую пустошь.
Да будет! Явь это или сон? Разве может такое случиться на самом деле?
Может быть, она вообще еще не родила и все это только один из дурных снов
беременности? Но слишком уж холоден был дождь, гром просто оглушал, - она
обязательно проснулась бы, будь это сон. Тогда и то, что сказал им Главный
Поверенный, тоже явь, должно быть явью. Ведь она собственными глазами
видела приземлившийся корабль, видела, как ярко билось пламя под его
дюзами, освещая местность далеко вокруг. Сейчас его силуэт был неразличим,
но толпа вокруг нее медленно двигалась вперед, значит, корабль где-то
впереди. Она находилась в самых дальних рядах, и, видно, ей придется
входить на борт одной из последних.
Попасть туда было необходимо: Старший Заккур Барстоу с глубокой
печалью в голосе поведал им, что ждет тех, кто не успеет погрузиться. Она
верила ему и тем не менее никак не могла до конца смириться с мыслью о
существовании закосневших в ненависти людей, жаждущих крови таких
безобидных и беззащитных существ, как она и ее чудесный малыш.
Ее охватил панический ужас: а вдруг к тому времени, когда она
подойдет к кораблю, там уже не останется места? Она еще крепче прижала к
себе младенца и так судорожно стиснула его, что он снова заплакал.
Какая-то женщина из толпы пробилась поближе к ней и заговорила:
- Ты, наверное, устала? Может, я пока понесу ребенка?
- Нет, нет, благодарю вас, со мной все в порядке. - Молния осветила
лицо женщины, и Элеонор Джонсон узнала Старшую Мэри Сперлинг.
Теплота голоса Старшей привела ее в чувство. Теперь она знала, что ей
делать. Если корабль окажется переполненным и больше не сможет принять на
борт ни одного человека, она передаст ребенка вперед, по рукам, над
головами толпы. Ей не откажут в этом, ведь не может же на корабле не
найтись места для такой крохи!
Ее повлекло вперед. Толпа снова двинулась.
Когда Барстоу понял, что погрузка закончится через несколько минут,
он покинул свой пост у одного из грузовых люков и быстро, как только мог,
помчался к будке связи, оскальзываясь на раскисшей земле. Следовало
предупредить Администратора о готовности к старту. Это было необходимым
звеном в плане Форда. Барстоу пришлось несколько раз дернуть на себя
дверь, пока она не открылась, и он ворвался внутрь. Набрав секретную
комбинацию, которая должна была связать его прямо с Администратором, он
нажал кнопку.
Ему ответили сразу же, но лицо, появившееся на экране, не было лицом
Форда.
- Где Администратор? Мне нужно срочно переговорить с ним! - И только
тут он узнал этого человека. Лицо его было хорошо известно широкой публике
- Борк Вэннинг, лидер оппозиции в Совете.
- Вы разговариваете с Администратором, - заявил Вэннинг и холодно
усмехнулся. - С новым Администратором. А теперь ответьте, кто вы такой,
черт возьми, и какого дьявола вам нужно.
Барстоу возблагодарил всех богов, и нынешних и прошлых, за то, что
остался неузнанным. Он одним ударом отключил фон и опрометью бросился вон
из будки.
Два грузовых люка уже были закрыты. Последние беглецы поднимались на
корабль через два остальных.
Барстоу, руганью и проклятиями подгоняя отстающих, последним поднялся
на борт и, шатаясь от усталости, бросился в рубку.
- Поднимайте корабль! - задыхаясь, крикнул он Лазарусу. - Скорее!
- К чему весь этот шум? - удивился Лазарус, тем не менее поторопился
закрыть и загерметизировать люки. Затем он включил сирену предупреждения,
подождал еще десять секунд... и врубил двигатели.
Через шесть минут Лазарус как ни в чем не бывало заметил:
- Надеюсь, все улеглись. Если нет, то кое-кто получил небольшие
повреждения. Так что вы хотели мне сказать?
Барстоу поведал о своей неудачной попытке связаться с Фордом. Лазарус
удивленно заморгал и просвистел несколько тактов из "Фазана на лугу".
- У меня такое впечатление, что мы слегка выбились из графика. Очень
на то похоже. - Он замолчал и углубился в показания приборов, одним глазом
наблюдая за баллистическим калькулятором, другим - за экраном радара.
7
Лазарус не мог ни на минуту отвлечься от управления "Чили" -
требовалось все его внимание и искусство, чтобы привести судно в
правильное положение по отношению к "Новым Рубежам". Из-за перегрузки
двигателей корабль вел себя словно норовистый конек. Но Лазарус справился.
Магнитные якоря угодили в нужные места, герметичные переборки соединили
шлюзы. Хлопок, ударивший по барабанным перепонкам пассажиров "Чили",
означал, что уравновесилось давление внутри двух кораблей. Лазарус нырнул
в люк на полу рубки, быстро и ловко подтянулся на руках к переходной
камере и обнаружил, что из пассажирского шлюза "Новых Рубежей" на него
взирает шкипер-инженер.
Тот присмотрелся и произнес:
- Опять вы? Но почему вы не ответили на наш вызов? Сюда нельзя
причаливать без особого разрешения - это частная собственность. Что все
это значит?
- Это значит, - объяснил Лазарус, - что вам и вашим ребятам придется
отчалить на Землю на несколько дней раньше срока - на нашем корабле.
- Что за околесицу вы несете?
- Браток, - мягко сказал Лазарус, и в его руке заплясал бластер, -
мне очень не хочется причинять тебе вред, раз уж ты был так любезен со
мной... но мне придется пойти на это, если вы не возьмете ноги в руки и не
смоетесь отсюда в темпе вальса.
Инженер не верил своим глазам. За его спиной уже собрались несколько
его помощников. Один из них круто развернулся, намереваясь скрыться.
Лазарус, не раздумывая, выстрелил ему в ногу, понизив мощность бластера до
минимума. Тот дернулся и затих.
- Придется вам позаботиться о нем, - заметил Лазарус.
Инцидент решил все. Шкипер вызывал своих людей по системе оповещения,
а Лазарус считал их по мере появления... Двадцать девять - число, которое
он сразу же запомнил еще во время своего первого визита сюда. Он отрядил
двоих надежных парней присматривать за экипажем "Новых Рубежей", а сам
осмотрел раненого.
- Да ты целехонек, дружище, - наконец констатировал он и обернулся к
шкиперу-инженеру: - Как только переберетесь на наш корабль, смажьте ему
ногу противорадиационной мазью. Аптечка находится справа от пульта в
рубке.
- Но это же разбой! Вам это не сойдет с рук просто так!
- Может статься, - задумчиво согласился Лазарус. - Но я почему-то
рассчитываю на обратное. - Он переключил свое внимание на высадку
беглецов: - Эй, там! Пошевеливайтесь! Не можем же мы возиться целый день!
"Чили" медленно пустел. Можно было пользоваться только одним люком.
Давление взбудораженной толпы подстегивало передних, и люди влетали в
гигантский корабль, как рассерженные пчелы в улей.
Большинству из них доселе было неведомо состояние невесомости.
Поэтому, попадая на просторы коридоров и залов "Новых Рубежей", они
беспомощно падали, совершенно дезориентированные. Лазарус пытался навести
порядок тем, что хватал людей, казавшихся более или менее привычными к
невесомости, и отряжал помогать потерявшим равновесие, оттаскивая их
подальше от переходной камеры, - лишь бы очистить плацдарм для оставшихся
многих тысяч. Когда набралось уже около дюжины таких помощников, из
переходного люка появился Барстоу. Лазарус сграбастал его и тут же
поставил следить за порядком.
- Делай все, чтобы они не останавливались. Как угодно, но делай. Мне
нужно пойти в рубку. Если тебе попадется Энди Либби, пошли его ко мне.
От потока людей оторвался человек и приблизился к Барстоу.
- Какой-то корабль пытается пришвартоваться к нашему. Я видел его в
иллюминатор.
- Где? - всполошился Лазарус.
Человек был явно несведущ по части наименований деталей корабля и
космических терминов, но в конце концов ухитрился все объяснить.
- Я скоро вернусь, - сказал Лазарус Барстоу. - Только следите, чтобы
не было пробок. И присматривайте, чтобы никто из этих пташек - я имею в
виду наших любезных хозяев - не упорхнул. - Он сунул бластер в кобуру и
стал протискиваться в люк против людского потока.
Выход номер три, похоже, и был именно тем, о котором говорил человек.
В крышке люка имелось отверстие, забранное бронестеклом. Заглянув в него,
Лазарус вместо звезд увидел освещенное пространство. К люку пришвартовался
какой-то корабль.
Его команда либо не пыталась проникнуть в "Чили", либо просто не
знала, как это сделать. Люк не запирался изнутри, поскольку надобности в
том не было. Он с легкостью должен открыться с любой стороны, как только
уравновесится давление изнутри и снаружи, о чем ныне и свидетельствовал
датчик, расположенный возле люка.
Лазарус был заинтригован.
Оставалось строить догадки, был ли это корабль патрульной службы,
боевой крейсер или что-либо еще. В любом случае он появился весьма и
весьма некстати. Но почему же тогда они не открыли люк и не вошли? Лазарус
боролся с искушением запереться изнутри, заблокировать все остальные
