молчать о случившемся, и Баринов лично проконтролировал, чтобы от похищенных
у Астафьева ценностей избавились. Как профессионал он знал, что самое
опасное - это вещественные доказательства.
БАРИНОВ
Никто в это время еще не предполагал о роли в этом деле Баринова. Он же
сам, по телефону, настойчиво добивался встречи. И такую возможность ему
предоставили 5 февраля 1981 года.
Разговор шел - выдержанный в идейно-моральных тонах. Баринов сокрушался о
происшедшем и "искренне не верил" в то, что "ребята могли сделать такое",
намекал, что показания они дают из страха перед могуществом КГБ и
Прокуратуры Союза.
На вопрос, что же он сам делал в тот день, Баринов сообщил, что находился
у знакомой, зам, директора одного из гастрономов Москвы. Описывал все
подробно, детализируя... Это и подвело его.
Следователю стало ясно, что к "разговору" Баринов готовился - и
неспроста. Было принято решение немедленно проверить его показания. Уже
через час оперативники выяснили, что у знакомой Баринова 26 декабря 1981
года был выходной день, и они в магазине (как утверждал Баринов) никак
свидеться не могли. Это подтвердили и свидетели из числа работников
магазина.
Было принято решение о задержании Баринова. Встал вопрос о санкции на его
арест, что и было сделано незамедлительно.
После этого обстановка (вопреки утверждениям и воспоминаниям Чурбанова)
резко обострилась: начались мелкие провокации со стороны органов МВД. Тогда
Андропов направил к Щелокову одного из своих заместителей с бесспорными
материалами дела. Щелоков ознакомился с ними, извинился - и обстановка стала
намного спокойней, хотя в различных "кругах" и продолжались разговоры о
"фабрикации" дела.
ЛОБОВ
Неожиданно следствие обратило внимание на непонятную заинтересованность
жены Лобова поведением ее супруга на следствии. Выяснилось вот что...
- Я точно ничего не знаю, - заговорила Лобова, - но пять лет назад я
уехала ненадолго, а когда вернулась, то в комнате было много следов крови...
Виктор сказал, что подрался с приятелем... Я ему помогла замыть эти пятна...
А года через два он, пьяный, вдруг объявил, что убил в нашей квартире
человека..
В декабре 1975 года, работая в 4-м отделении милиции, Лобов во время
дежурства на станции метро "Таганская" задержал жителя города Армавира А.,
находившегося в Москве проездом в командировку За мзду пообещал отпустить
его. Распив с задержанным бутылку водки, предложил продолжить пьянку у себя
на квартире. По пути заехали в ресторан "Россия". За спиртное расплачивался
А., при этом за деньгами полез в плавки. Это и натолкнуло пьяного Лобова на
предположение о том, что так можно прятать только большую сумму денег.
Парня он убил, но денег оказалось мало, всего восемьдесят рублей. Нужно
было избавляться от трупа, и, накупив на деньги потерпевшего дешевого вина,
Лобов занялся его расчленением. На это у него ушло несколько дней. Первую
ходку сделал к станции метро "Октябрьская" и отдельные части тела выбросил
там. Остальные стал отвозить на электричке, разбрасывая в лесопосадках на
промежуточных станциях по пути к подмосковному городу, в котором он родился
и вырос и где жили его родители.
Самые большие трудности возникли при транспортировке нижней части
туловища, к тому времени начавшей разлагаться. От сумки шел трупный запах, и
пассажиры в электричке отсели от Лобова подальше. То ли они сказали об этом
милиционеру, сопровождавшему электричку, то ли он сам что-то заподозрил, но,
подсев к Лобову, завел с ним разговор. Оба они хорошо знали друг друга, были
земляками и почти в одно время пошли на работу в милицию. Коллега постоянно
поглядывал на сумку, Лобов нервничал и пытался отвлечь его внимание. В конце
концов от него отстали.
Ему пришлось доехать до конечной станции. От туловища нужно было
избавляться в пределах городской черты, и потому Лобов решил утопить его в
проруби. Опасаясь сойти на лед, бросок сделал с моста и в прорубь не попал.
Пришлось убегать, оставив туловище на льду и понимая, что утром его найдут.
Несколько дней со страхом ожидал разоблачения. Но обошлось...
Факт обнаружения части трупа в городском отделе внутренних дел
зарегистрирован не был, хотя мы нашли свидетелей, помнивших о таком случае.
Милиционер, о котором рассказал Лобов, ничего не помнил или делал вид, что,
не помнит. Как бы то ни было, но Лобов остался безнаказанным и продолжал
совершать новые преступления.
Раскрытие этого убийства многих ответственных работников МВД повергло в
состояние шока.
На диване в квартире Лобова были обнаружены обильные и большей частью
замытые следы крови и кожного эпителия потерпевшего. Изъятые там же туфли,
перчатки, другие предметы одежды опознали родственники убитого. В МВД СССР
официально сообщили о результатах расследования, и, как говорят, раздался
гром среди ясного неба. На сцене внезапно появился Ю. М. Чурбанов. Началась
"чистка" среди рядового и сержантского состава. С работой в милиции
расстались сотни бывших "стражей порядка".
ИЗ ПОКАЗАНИЙ ОБВИНЯЕМОГО МАСОХИНА
У нас в отделении работал милиционер Плечиков. Это был законченный
алкоголик, тем не менее на работе его держали и прощали абсолютно все. В
декабре Плечиков задержал какого-то мужчину, отобрал шесть рублей и выгнал.
На собрании милиционер Левштанов написал в президиум записку, в которой
задал вопрос: "Как может работать в милиции преступник-грабитель?"
На эту записку ответил Баринов. Он стал говорить, что мы должны правильно
понимать кадровую политику и сейчас, в канун Московской Олимпиады, наша
главная задача - полностью укомплектоваться личным составом...
Укомплектовались.
Проблемы с кадрами решались в эти пред - и послеолимпийские годы весьма
простым способом: в милицию приглашались люди с темной репутацией и даже -
преступники. Во время ведения следствия на станции метро "Пушкинская"
офицеры милиции ограбили задержанных. Лобов за шесть лет службы сумел
"накопить" денег на двухкомнатную кооперативную квартиру...
На вокзалах вербовали дембелей из провинции на службу в столичную
милицию: отбоя не было от желающих, тут бы выбрать, поискать - ан нет, брали
все, что попадалось...
ИЗ ПОКАЗАНИЙ ПОТЕРПЕВШЕГО РУКИНОВА
Сержант милиции с возгласом "Люблю клиентов с "дипломатами"!" пригласил
меня зайти в комнату милиции. Пройти туда я не отказывался, но, несмотря на
это, был втащен за рукав пиджака. Я заявил протест и потребовал вызвать
дежурного офицера или врача, так как я находился в трезвом состоянии. На мое
требование сержант не отреагировал и вызвал из вытрезвителя машину.
Прибывший из вытрезвителя сопровождающий взять меня отказался, сказав, что
не видит для этого оснований. Обругав сопровождающего нецензурной бранью,
сержант пообещал устроить мне "хорошую жизнь", заявил, что он передавил бы
всех интеллигентов, "а я - что захочу, то с тобой и сделаю". Кроме того, он
говорил: "Передо мной здесь не то что ты - замминистра валялся..."
ЛОЗА
Принимавший участие в избиении Астафьева милиционер Лоза родился и вырос
в небольшом селе на Днепропетровщине. Окончил среднюю школу, но большими
способностями не блистал. Не лишенный честолюбия, мечтал о поступлении на
учебу в юридический институт. Немного проработал в колхозе и был призван на
действительную военную службу. После демобилизации возвращался домой через
Москву. На Курском вокзале с ним заговорили вербовщики столичной милиции.
Так он и оказался в 5-м отделении
Позже на допросах Лоза рассказывал:
- Во время работы с Лобовым я понял, что у них сложилась система по
ограблению задержанных, которых условно называли "карасями", а отобранные
деньги - "фанерой". Среди милиционеров бытовала фраза: "Поймать в сети
карася и отобрать фанеру". Лобов стал обучать меня приемам обирания
задержанных. Позже предложил попробовать самому...
Лоза попробовал, как и многие другие. Не подчинялись ему - бил. Служба
такая ему нравилась... И не так даже служба, как форменная одежда - она у
него всегда была "с иголочки". Особенно любил носить до блеска начищенные
сапоги и заправленные в них, плотно облегавшие ноги брюки. Задержанных бил
только излюбленными ударами: один - в живот, другой - ребром ладони по шее.
Когда потерпевший падал, гордо отходил в сторону и наблюдал за остальным со
снисходительной ухмылкой.
Все проходило безнаказанно и даже тогда, когда исход избиения был
трагическим. Одного из задержанных на станции метро "Пролетарская" отделали
так, что испугались сами. На место выехал заместитель Баринова. Избитого
доставили в 68-ю горбольницу и оставили без оказания медицинской помощи до
утра. За это время у него развился перитонит. Запоздалая операция не
помогла...
Была печальная известность в Москве у 68-й городской больницы, которую
называли "спецтравма". В нее круглосуточно возили травмированных,
преимущественно в нетрезвом состоянии. Где и как человек получил травму,
значения не имело. Сортировала пострадавших постоянно находившаяся в
больнице милицейская дежурная часть.
Известного советского ученого, доктора юридических наук, профессора В,
ограбили недалеко от станции метро "Ждановская". Шел он домой после
официального приема, где выпил бокал шампанского. Обмыв дома окровавленное
лицо со следами повреждений, он пришел в отделение милиции, обеспечивающее
охрану общественного порядка в районе станции. Ограбленного тут же посадили
в патрульную машину и стали возить по району с целью поиска преступников.
Безрезультатно! Вернулись обратно, но теперь уже в опорный пункт милиции, и
началась обработка.
- Очень быстро, - пояснял впоследствии В., - я понял, что от меня
добиваются одного - отказаться от заявления об ограблении. Я все-таки юрист,
и такое предложение возмутило меня... Своего возмущения я не скрывал. Часа
через два мне доброжелательно разъяснили, что нужно произвести
судебно-медицинское освидетельствование. Последнее было естественным, и я
согласился Если бы я знал, какой кошмар впереди!..
В, привезли в 68-ю больницу. Он ждал, когда его осмотрит специалист, но
ему заломили руки и стали вытряхивать содержимое карманов. Партбилет
швырнули на стол как ненужную бумажку. В, пытался хоть этим усовестить
обыскивающих. В ответ услышал такое, что и пересказывать подобное стыдно.
- Но это были цветочки, - продолжал свои показания В - Меня раздели,
приподняли со стула и забросили в какое-то отверстие. По желобу я скатился в
помещение без окон с искусственным освещением. Двое в белых халатах усадили
меня на стул, перетянули одну из рук жгутом, и ко мне стал приближаться
человек со шприцем в руках. Животный страх охватил меня, но тут к нам
подошел четвертый (как я понял, врач) и, успокаивая, сказал, что только
возьмут кровь для определения степени алкогольного опьянения. Я не мог не
подчиниться. Когда со мной остался один врач, я обратился к нему, взывая к
совести, назвал себя. Видимо, врач был хорошим и порядочным человеком. Он
объяснил, что помочь ничем не может, но здесь недалеко есть телефон, и он
дает мне пять минут на звонок домой или знакомым. Только это и спасло меня.
Через полчаса в больнице была жена с друзьями...
На следующий день В, был принят заместителем Генерального прокурора СССР
В. Д. Найденовым. По его личному указанию началась проверка, но она ничего
не дала. С одной стороны был ученый с безупречной репутацией, с другой - все
причастные к этой истории должностные лица и исполнители. Вывод сделали
