эта девушка не нужна, но важно было обеспечить ее безопасность, больше
ничего не могу объяснить.
- Значит, я могу с ней остаться?
- Пожалуйста! Если тебя устраивают такие отношения. - Строггорну это
было сложно понять, а Олег сразу улыбнулся:
- Устраивают. Хорошо, что Наташа не нужна вам, я боялся доставить ей
неприятности.
"Пути Господни неисповедимы", - думал Строггорн, возвращаясь за пульт
управления и садясь в пси-кресло. Сейчас все Советники занимались тем же
самым: проверяли готовность оборудования и людей к прохождению Многомерной
флуктуации и слиянию зон времени. Было понятно, что эти события совпали не
случайно и одно из них являлось следствием другого.
До назначенного времени осталось 22 часа относительного времени и всего
22 минуты - абсолютного.
14 часов 17 минут 2 января 2036 года абсолютного времени
9 часов 05 минут 2 января 409 года относительного времени
Генри Уилкинс помог жене и сыновьям лечь на спину, лицом вверх, и
заботливо накрыл всех одеялами. До назначенного времени осталось всего пять
минут, но он знал, что на самом деле люди должны сначала умереть и только
потом начнется прохождение флуктуации. Генри лег на приготовленное для себя
место, накрылся одеялом, но, в отличие от рекомендаций, лишь на секунду
посмотрел в пронзительно-голубое, в прожилках облаков, небо и сразу закрыл
глаза. Он прекрасно ощущал страх жены и детей и постарался немного ослабить
его.
Овчарка несколько раз обошла их кругом и, наконец, пристроилась рядом с
Генри, решив, видно, для себя, что он самый надежный сейчас человек. Тихо
шелестели листья деревьев, не раздавалось ни одного звука. Казалось, на
Земле уже все умерли.
14 часов 21 минута 2 января 2036 года абсолютного времени
14 часов 00 минут 2 января 409 года относительного времени
Все шесть Советников, обнаженные, лежали на операционных столах,
размещенных лепестками к центру круга, под огромной сферой. Пси-экран
закрывал почти половину ее поверхности и сейчас казался абсолютно черным.
Антон, сын Этель, занял место оператора, но не подключался к Машине,
управляя голосом. Он видел, как на объемном экране инопланетные корабли
выстраивались в строгую сеть вокруг Земли, готовясь передавать потоки
энергии. Они были разной формы, только сферы Дорна выделялись своими
чудовищными размерами. На экране с огромной скоростью изменялись цифры,
сообщая о готовности кораблей к работе.
- Антон, все готово? - Машина быстро подключала Лингана.
- Почти закончили последнюю проверку.
- Энергетическая сеть Земли?
- Нормально. Вышли на десять процентов мощности, все источники
потребления, кроме Аль-Ришада, сейчас отключены.
- Хорошо. Строггорн, ты обещал нам рассказать, как это делается? -
спросил Линган.
- Вы же все знаете. - Строггорн уже был "прикован" щупальцами Машины к
операционному столу. - Так же, как обычно, только на этот раз нас не двое.
Наверное, начнем: я, ты и Лао, потом - Диг и Аолла и последний - Креил.
Сначала получим стабильную структуру и только потом присоединим его, а то он
нас своей дирренганской сущностью в сумасшедший дом отправит.
- Логично. Ты только скажи, как себе это представляешь?
- Никак. Не имею понятия, что получится. Но я разговаривал с Велиором,
он сказал, от этого обычно не умирают, но и не помнят потом ничего, если
остаются живы, конечно.
- Больно будет? - спросила Аолла.
- Не знаю. Но приятно точно не будет, - пообещал Строггорн.
- Все готово. - Антон посмотрел на стрелку часов, упорно приближавшуюся
к 14 часам двадцати минутам. - Энергию давать?
- Подожди. Прощаться будем? - спросил Линган.
- Лучше спой гимн Аль-Ришада, - попросила Аолла.
- Начинай, - приказал Линган. Он потихоньку снимал блокировку мозга, то
же делали и Советники, и одновременно запел гимн: "Мы несем смерть врагу!
Победа будет за нами! Мы победим! Никто не остановит нас! Мы победим"! И все
подпевали ему.
Пси-экран, как им казалось, разгорался, и потоки энергии вливались в
ничем сейчас незащищенные головы.
Огромный, черный и плотный вихрь закружился водоворотом, и последнее,
что запомнил Строггорн, - ощущение, будто у него вынули душу, такое
бесконечно тянущее и болезненное чувство породило втягивание. На секунду он
сверху увидел обнаженные тела Советников, прикованные к операционным столам,
которое кружились, все ускоряясь, - и для него все исчезло.
- Они мертвы, - сказал Антон для Креила, единственного, не снявшего
блоки и спокойно ожидавшего сигнала.
- Так и должно быть. Сейчас они стабилизируются и вытащат меня.
- И как мы узнаем об этом? - не понял Антон.
- Узнаем, можешь не сомневаться, - ответил Креил.
Он вспомнил Десятимерный зал и весь ужас встраивания резервной нервной
системы. Строггорн убедил Советников, что это необходимо сделать, иначе
шансы остаться живыми были минимальные. Линган во время операции, когда
Строггорн ковырялся в его мозгу, так и не кричал, а все время пел песни, а
Аолла сидела рядом и подпевала ему. Лао только несколько раз терял сознание,
и, когда все кончилось, сказал, что предпочел бы еще раз вправить свою
психотравму, хотя до этого считал - ничего хуже быть не может. Диггиррен,
несмотря на низкий болевой порог, держался очень мужественно, хоть и сорвал
голос от крика. Хуже всех пришлось Креилу. Строггорн и Советники сбились со
счета, сколько раз терял он сознание от боли. Его измученное тело никак не
желало принимать дополнительную нагрузку, поэтому мозг постоянно отключался.
Для себя он решил, что останется после всего этого в Многомерности
навсегда и сейчас искренне считал, что для него это последние минуты жизни.
Добавляло горечи и то, что Джон Гил пришел к нему накануне и попросил не
возвращать его в свое тело. Еще раньше об этом же попросил его сын, Марк,
сказав, что слишком устал жить, чтобы умирать еще раз. Оставаться жить без
близких людей у Креила не было никакого желания, и он решил, исполнив свой
долг и оказав помощь Советникам, уйти навсегда. Поэтому он уговаривал их не
ставить ему резервную нервную систему, но Линган был непреклонен и пришлось
много часов терпеть эту чудовищную, и совсем ненужную, как считал Креил,
боль.
Мощный звук органа ворвался в его мозг и он, поняв, снял блоки.
- Прощай, Антон, - сказал Креил, внимательно всматриваясь в устойчивый
вихрь перед собой, а еще через несколько секунд приборы показали, что и он
мертв.
Жители Аль-Ришада, как и все жители Земли были на улицах. Этель, Лейла
и Джулия вглядывались в здание Дворца Правительства. Стояла теплая, мягкая
погода, тихо шелестел ветер, развевая подол платья Этель, и невозможно было
поверить, что надвигается такой чудовищный катаклизм.
Неожиданно, за несколько секунд, потемнело и крылья Дворца начали с
бешеной скоростью увеличиваться в размерах. Они росли, протягивая щупальца
далеко в стратосферу и захватывая все большее и большее пространство.
Советники, как и было обещано, закрывали Аль-Ришад от Многомерной
флуктуации. Наконец все застыло. Люди изумленно взирали на почти
непрозрачный купол, нависший над государством вместо привычного неба. Легкая
сетка изморози покрыла его, побежали, прорастая диковинным узором, нити и
начали непрерывно изменяться, приноравливаясь и поглощая Многомерное
излучение флуктуации.
Этель услышала, как вскрикнула Лейла. Это Джулия, попрощавшись,
растаяла в пространстве, сказав, что решила уйти к отцу и не хочет оставлять
его одного, хоть и понимает, что здесь безопаснее.
14 часов 22 минуты 2 января 2036 года абсолютного времени
14 часов 22 минуты 2 января 409 года относительного времени
Генри Уилкинс сразу почувствовал, как умерла его семья. Еще несколько
секунд назад он ощущал жену и детей, и сразу все исчезло. Генри сел,
огляделся. Его несказанно удивило, что собака подняла голову и посмотрела на
него. В его мозгу закружились мрачные мысли. Подумалось, что люди, которым
он доверил свою жизнь и так долго помогал, могли и обмануть и избрать просто
крайне эффективный способ уничтожения земной цивилизации без всякой радиации
и бомб.
Прошло, как ему показалось, еще несколько минут, овчарка подняла морду
к небу и истошно завыла, потом отчаянно завертелась, заскулила, тяжело дыша,
и рухнула на траву. Ее тело задергалось в конвульсиях, и она умерла. Только
тогда Генри вспомнил, что люди должны были умереть сначала и лишь потом
начиналось прохождение Многомерной флуктуации, уничтожающей все живое на
планете. Он посмотрел на часы: секундная стрелка едва двигалась. В первый
момент показалось, что они остановились, но стрелка дрогнула и скакнула на
одно деление. "Боже мой! - подумал Генри. - А время-то почему так
замедлилось? Или мое восприятие ускорилось?" Листья на деревьях замерли, и в
воздухе застыла полная тишина. А еще через какое-то время он почувствовал,
как резко начало холодать, и небо, такое прозрачное до этого, покрылось
нитями изморози. Он старался не смотреть на небо. Строггорн предупредил, что
иначе его тоже втянет в Многомерность. "Как это непохоже на Апокалипсис! -
усмехнулся Генри. - Ни шума, ни грохота, наоборот, полная тишина. Господи,
как же страшно становится от этой тишины, будь она проклята!" Тошнота
подкатила к горлу, его несколько раз вырвало.
Небо нависло совсем низко, сейчас его разбивали трещины, маленькие,
черные, извилистые. Некоторые из них расширялись и тогда, сквозь разрыв,
ослепительно проглядывало прозрачное синее небо, а потоки солнца колоннами
втыкались в землю. Генри еще раз вырвало, и он подумал, что все эти трещины
на небе - совсем нехорошо. Может быть, у Советников не хватало сил для
защиты? И он так плохо чувствовал себя... Генри лег и забрался под одеяло,
закрыв глаза и стараясь ни о чем не думать. Тошнота то подступала к горлу,
то отпускала и на какой-то миг возникло чувство, что все уже давно погибли и
только он один - еще жив, и от этой мысли страх сковал его. Генри открыл
глаза, чтобы увидеть, что это не так, но его мира больше не было. Вокруг,
насколько хватало взгляда, расстилалась бесконечная пустота, а он сам просто
висел в ней, ни на что не опираясь. Стрелка часов передвинулась на одно
деление и сразу все возникло: лес вдалеке, лужайка, мертвая семья. Он
наблюдал за часами и ровно через три деления все снова исчезло, а еще через
деление - возникло вновь. "Четырехмерность, - успокоил себя Генри. - Ничего
страшного", но тошнота снова усилилась. На этот раз его вырвало с кровью.
"Вот это уже плохо". - Голова закружилась, и он потерял сознание.
Кто-то тронул его за плечо, и Генри очнулся, сразу узнав Джулию,
которая склонилась над ним, пристально вглядываясь в лицо. Она выглядела на
тридцать, хотя ей исполнилось шестьдесят девять лет. По возрасту она давно
перегнала отца, но он иногда с ней встречался и давно привык к этим
непрерывным метаморфозам.
- Неужели ты лазила в мою голову? - морщась, спросил Генри.
- Не сердись. Тебе плохо, и нужно что-то делать.
Часы показывали, что прошло всего двадцать две секунды с момента начала
прохождения флуктуации. Время тянулось просто бесконечно. Джулия внимательно
ощупывала его живот, Генри тяжело дышал, не сопротивляясь. Как и все Варды
дочь была прекрасным врачом, и бесполезно было оспаривать ее право на
осмотр.
- Плохо, отец. Тебя бы нужно в клинику, только некому сейчас тобой
