идентификационном диске нарушителя.
Кэрд протянул диск Рутенбику.
- Сейчас я вас отпускаю, - сказал он. - Вам не обязательно
представать перед судом немедленно. Можете явиться после работы. Бросьте
кожуру куда положено и можете идти.
Лицо Рутенбика вполне соответствовало его жалобному хныканью. Оно
было вытянутым и узким. Тонкий нос, свисающий вниз, тесно посаженные
маленькие водянистые голубоватые глаза, короткая челюсть и подбородок,
которому не удалось оформиться в материнском чреве. Сутулые плечи,
непричесанные волосы и изношенная рубаха дополняли его портрет. От
подобного неряхи Кэрд вряд ли мог ожидать чего-нибудь, кроме
подобострастия. Действительно, о том, что произошло дальше, он не мог и
подумать.
Рутенбик расправил цепочку с идентификационной табличкой на шее и,
опустив глаза, зашагал прочь. Внезапно он резко повернулся и издал жуткий
вопль. Его лицо хорька превратилось вдруг в нечто, напоминающее морду
разозленной дикой кошки. Он сильно толкнул пожилую женщину, которая как
раз в это время оказалась между ним и Кэрдом. Та рухнула на Джефа, повалив
его на велосипед, при падении он позвоночником проехал по его педали. Джеф
взвыл от боли, не успев даже подняться, как Рутенбик, высоко подпрыгнув,
обеими обутыми в тяжелые сандалии ногами опустился на его грудь. Воздух
словно из надутого шарика вышел из легких, не позволив даже вскричать от
боли, - педаль еще раз впилась в спину.
Рутенбик ухватился за раму; поднял велосипед и побежал с ним к
каналу, куда с размаху и зашвырнул машину. Сумка Кэрда вместе с
коммуникационным устройством полетела в воду.
Собравшись с силами и восстановив дыхание, рыча от гнева, Джеф
поднялся на ноги и бросился вперед. Рутенбик повернулся, будто собираясь
убежать, но затем вдруг припал на одно колено, резко крутанулся обратно и
ухватил протянутую руку Кэрда. Уцепившись за нее, он повалился на спину,
и, быстро подняв одну ногу вверх, уперся ею в живот Джефа, который под
силой последовавшего затем толчка перевернулся через вероломного
нарушителя и полетел в воду, едва не рухнув при этом на проплывавшую мимо
лодку.
Вынырнув на поверхность и захлебываясь более от гнева, чем от
набравшейся в рот воды, Джеф увидел над собой ехидно усмехающееся лицо
Рутенбика.
- Ну, свинья, как тебе это нравится?
Вдоль кромки велосипедной дорожки, у воды, выстроилось еще несколько
человек.
- Задержите его, - закричал Кэрд, однако люди внезапно исчезли. - Вы
отказываетесь выполнять долг органика! - но, кроме двух ухмылявшихся
мужчин в лодке, слушать его было уже некому. Они помогли Джефу забраться в
лодку и подвезли к лестнице чуть ниже моста на Двадцать третьей Западной
улице. Когда он, наконец, выбрался на дорожку, Рутенбика уже и след
простыл. Воспользовавшись портативным телефоном, вмонтированным в наручные
часы, Джеф позвонил в участок и попросил прислать водолазов, чтобы достать
из воды его велосипед, сумку и коммуникатор. Оставшуюся часть пути на
работу он прошел пешком.
Полицейский участок на пересечении Двадцать третьей Восточной улицы и
Вуменвэй авеню занимал четверть большого шестиэтажного здания, оно
тянулось на целый квартал. Оставляя за собой мокрый след, угрюмый Кэрд
проковылял по дорожке к зданию; по обеим ее сторонам стояли облаченные в
униформу, окаменевшие фигуры полицейских, погибших при выполнении
служебных обязанностей. Они застыли в непринужденных, естественных позах,
хотя при жизни далеко не все были столь же подтянуты и энергичны. У самого
входа на высоком шестифутовом гранитном пьедестале возвышалась фигура
Абеля Ортега по прозвищу "ищейка", который когда-то был руководителем, а
затем и партнером Кэрда. Приходя сюда, Джеф неизменно здоровался с ним,
несмотря на то, что некоторые из его коллег находили в этом что-то
нездоровое. На этот раз он молча миновал статую Ортеги, не посмотрев в его
сторону.
Мимо дежурного сержанта Кэрд прошел, не удосужившись даже ответить на
его приветствие. Заинтригованный сержант прокричал ему вслед:
- Эй, инспектор, а я не знал, что идет дождь! Ха-ха!
Не отвечая на удивленные взгляды, Кэрд покинул просторное приемное
отделение и прошел через холл, затем свернул в раздевалку. В одном из
шкафчиков он выбрал для себя сухую рубаху и переоделся, повесив мокрую на
вешалку.
Поднявшись в лифте на третий этаж, Джеф прошел в свой кабинет. Экран
на столе сообщил ему то, что и без того не вызывало у него никаких
сомнений. Необходимо сразу же позвонить майору Рикардо Валленквисту.
Однако сначала он зачитал свой устный отчет компьютеру, а затем просмотрел
архивный файл Рутенбика - последний известный адрес обвиняемого был: Кинг
Стрит, 100. Кэрд связался с двумя патрульными, дежурившими в том районе, и
попросил их проверить квартиру. В ответ он услышал, что пять минут назад
это уже сделано: Рутенбик не приходил домой и не явился на работу.
Скорее всего сие означало, что он уже этого и не сделает. Совершив
открытое нападение на официальное лицо - первое из числившихся за ним
тяжких преступлений - он, вероятно, отправился в район "минни",
расположенный по соседству с Гудзон Парком. Там селились те, кто жил на
минимальный гарантированный доход, по тем или иным причинам отказываясь
работать. Нередко именно там и скрывались преступники, которых с охотой
укрывали местные жители. Время от времени органики совершали рейды в этот
район и неизменно возвращались, поймав нескольких преступников,
находившихся в розыске. Настало время прочесать район еще раз.
Кэрд заказал кофе себе в кабинет, и, потягивая горячую жидкость, сам
немного остыл. Вспомнив свое купание, Джеф рассмеялся. Действительно, если
взглянуть на случившееся с ним со стороны, сцена вполне может показаться
комичной, даже несмотря на пережитое унижение. Увидев подобный эпизод в
кино, он наверняка нашел бы его очень смешным. Что и говорить, он должен
отдать должное Рутенбику. Кто бы мог ожидать, что этот нытик и сопляк,
совершенно ничего из себя не представляющий, способен проявить такую
смелость и силу?
Выследить его - дело нехитрое. Можно поручить это патрульным. Кэрд
выключил дисплей и хотел было приказать соединить его с офисом
Валленквиста, но тут вспомнил, что собирался запросить лицензию на
рождение ребенка. Однако не успел он ввести код отдела приема заявлений в
Бюро Населения, как на настенном телевизионном экране появилось лицо
Рикардо Валленквиста по прозвищу "Большой Дик".
- Доброе утро, Джеф!
Пухлое красное лицо Валленквиста буквально лучилось.
- Доброе утро, майор.
- Мое сообщение видели?
- Да, сэр. У меня было одно срочное дело. Я только что собирался...
- Зайдите ко мне, Джеф. Прямо сейчас. У меня есть нечто интересное.
Поважнее, чем заурядная кража или контрабанда дистиллированной воды. Нужно
поговорить лично.
- Сейчас иду, майор, - поднялся Кэрд.
Валленквист всегда придавал преувеличенное значение личным контактам,
а пользование электронными средствами коммуникации считал чем-то
предосудительным. Слишком они безличны и равнодушны. Нередко из уст майора
Валленквиста можно было услышать тираду, вроде следующей: "Электроника
создает барьеры! Волны, экраны! Вы не имеете возможности узнать человека,
с которым говорите, вам не понять, нравится он вам или нет. У вас нет
способа позволить ему узнать вас. Разговор с помощью машин совершенно
обезличен. В этом случае вы не более чем привидения. Для общения
необходимы плоть и кровь. Нужен контакт, непосредственный запах, ощущение
собеседника. Электричество неспособно передать нюансы души, внутренние
импульсы и порывы. Только встреча лицом к лицу, нос к носу может это
обеспечить. Лишь одному Богу известно, насколько мы лишились человечности.
Необходимо сделать все, чтобы сохранить ее. Плоть к плоти, глаза в глаза.
Личный контакт и ощущение партнера".
"Все это, конечно, очень мило, - думал Кэрд, поднимаясь в лифте, -
единственная неприятность состоит в том, что Валленквист - большой
любитель лука - он уничтожал его за завтраком, в обед и на ужин - и когда
он говорит о запахе, невольно возникают неприятные ассоциации. Если так
настаиваешь на личном контакте, можно было бы и не есть его три раза в
день".
Кабинет Валленквиста был раза в два больше помещения, в котором
работал Кэрд. Так оно и должно быть. Однако сам майор превосходил в
объемах своего подчиненного лейтенанта самое большее на четверть. Ростом
шесть футов семь дюймов он весил двести восемьдесят семь фунтов, и добрые
девяносто из них было лишними. Департамент здоровья давно и пристально
следил за ним, однако благодаря своим связям майор не позволял врачам
особенно докучать ему. А из второстепенных бюрократов никто не решался
преследовать руководящего майора-органика; к тому же наблюдатели из
Департамента здоровья сами не отличались худобой и весьма неохотно
расставались с собственным жиром. Зато уж от людей маленьких, не
обладающих властью и могуществом, они неизменно требовали неуклонного
выполнения всех предписаний вплоть до последней буквы. И это в то время,
когда общество официально считалось бесклассовым. Так было всегда, так
будет и впредь.
При виде вошедшего Кэрда майор поднялся из своего огромного обитого
мягкой тканью кресла и, сцепив свои руки, пожал их. Кэрд проделал то же
самое со своими.
- Садись, Джеф.
Кэрд сел в кресло. Валленквист обошел вокруг стола, увенчанного
сверху чем-то вроде серпа, и уселся на край стола, наклонившись вперед.
"Еще свалится. Тоже мне, шалтай-болтай, - подумал про себя Кэрд. - Но эта
игрушка по крайней мере не объедается луком".
- Как жена, Джеф? - улыбаясь, спросил Валленквист.
Джеф почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Неужели Озма
совершила что-то противозаконное?
- Прекрасно.
- По-прежнему раскрашивает насекомых?
- По-прежнему.
Валленквист разразился громким смехом и хлопнул Джефа по плечу.
- Молодец, не так ли! Не знаю, искусство ли то, что она делает, но
зато какое внимание со стороны публики. О ней знают все. Я слыхал, что в
ее честь уже устраивают приемы.
Кэрд расслабился. Майор просто ведет обычный подготовительный
разговор. Чтобы собеседники успокоились, настроились друг на друга - это в
его стиле: нос к носу, глаза в глаза, плоть к плоти.
- А как поживает дочь? Ариэль... Маузер... так кажется ее зовут?
- Прекрасно.
- А вы продолжаете преподавать в Университете Восточного Гарлема?
Валленквист кивнул, и челюсти его прихлопнулись, словно паруса на
ветру.
- Хорошо, хорошо. Так, значит, вечеринка? И кто там будет? Я знаю
кого-нибудь?
- Наверняка. Ничего особенного, подобные события в артистическом мире
- явление обычное. Прием дает Малькольм Чанго Кант, куратор музея
Двадцатого века.
- Конечно, конечно, я слышал о нем. Правда, я в эти круги не вхож.
Хорошо, что вы имеете информацию оттуда. Органик должен знакомиться с
людьми других профессий.
"Вы бы сильно удивились, узнав скольких таких людей я знаю", -
подумал Кэрд, продолжая поддерживать разговор и расспрашивая майора о
здоровье, о жене, детях и внуках.
- Прекрасно, - отвечал тот, - лучше и быть не может.
Наконец, Валленквист сделал паузу. Кэрд нарочно отвернулся,
продолжая, однако, рассматривать майора уголками глаз. Еще несколько
секунд, и он, почувствовав, что тот готовится сообщить нечто важное,
открыто встретил взгляд собеседника.
