гармоничный мир. Перед ним как Кэрдом висела его собственная копия,
твердая, убедительная, в полный рост. Мысленно наблюдая за ним одним
глазом, он, тоже мысленно, резко "крутанул" другой - глаз смотрел теперь
внутрь. Сначала - только темнота. Затем быстро сформировалось множество
провисших в середине линий, серых на черном фоне. Они, казалось, бежали из
бездны, какой было его тело изнутри, пролетая мимо глаза в другую бездну
наверху. Он выпрямил линии, натянув их так, что они даже начали гудеть от
напряжения. Он еще более усилил давление с обоих концов, хотя и не
подозревал, где эти концы находятся. Стало казаться, что линии, излучавшие
теперь яркий, холодный свет, вот-вот треснут. Он метнул в них "тепло" -
какие-то энергетические комплексы, принявшие в его воображении форму
комет, ударявшихся в линии и поглощавшихся ими, хотя и не полностью.
Какая-то оставшаяся невостребованной часть тепла стекала по линиям вверх
или вниз, словно сплавившийся воск по свече. Они сами выбирали для себя
направление движения. Здесь, внутри его разума, гравитация отсутствовала.
Но капли действительно напомнили ему горячий соус. Соус? Откуда он
здесь? Может, ему мерещится?
Силовые линии нейтрализовывали его личность и помогали выйти на
передний план Тинглу. Тингл, призванный с нижних этажей его разума, скоро
поднимется словно призрак Самуэля, вызванный ведьмой Эндора, по пути
превращаясь из призрака в гостя. В гостя сегодняшнего дня.
Он усилил давление на линии. Они треснули и метнулись в темноту,
извиваясь и сверкая. Линии вспыхивали то тут, то там, отталкиваясь и снова
соединяясь, пока все они не слились, не сплавились в одну длинную, тонкую,
светящуюся колонну, которая соединила воедино два темных пространства -
внизу и вверху. Он мысленно повернул колонну так, что она составила прямой
угол с тем направлением, которое только что занимала, а потом начал быстро
вращать ее, пока вместо колонны не образовался один сплошной затемненный
диск.
Второй глаз, наблюдавший за всем происходящим как бы со стороны,
констатировал, что образ Кэрда потерял свою первоначальную яркость и
словно съежился. И неудивительно. Тепловая энергия, брошенная на
манипуляции с воображаемыми линиями, высасывалась из Кэрда. Вокруг ступней
мысленного образа Кэрда еще одна линия, изогнувшись, образовала границы
люка. Иногда образ исчезал после удара невесть откуда взявшейся ракеты или
устремившись кувырком вглубь некоей аллеи с призрачными, перекатывающимися
булавками в дальнем конце. Сегодня образ должен скрыться через пол.
Второй паз следил за крутящимся, ярко-белым диском, который своей
острой кромкой отсек кусок темноты, а затем начал нарезать на части
прилегающее черное пространство. Отсекая все новые куски, диск сформировал
из темноты странную глыбу, своими очертаниями напоминающую человеческую
фигуру, которая, поглощая исходящий от диска свет, приобретала все более
светлый серый оттенок. По мере того, как фигура принимала четкие
очертания, сам диск становился все темнее и темнее.
Когда фигура Тингла была уже почти закончена, первый глаз отдал
мысленный приказ, и образ Кэрда провалился сквозь люк ловушки. Линии,
составлявшие ее, сразу же исчезли.
Оба глаза сфокусировались на Тингле и, едва диск сделался совсем
маленьким и окончательно почернел, потеряв все тепло и полностью износив
кромсающую кромку, Тингл, испуская ровный свет, поплыл в темноте.
Затем диск исчез, а образ Тингла, словно снаряд, выпущенный из пушки,
устремился вверх на такой огромной скорости, что позади него образовался
длинный хвост, как у кометы, преодолевающей сопротивление плотной
воздушной толщи.
Глаза вывернулись наружу, и он поднял веки. Боб Тингл явился на землю
в собственном обличье, хоть и сохранив черты Джефа Кэрда. Используя язык
математики, можно было бы сказать, что личность, только что в муках
родившаяся в сознании Кэрда, уже на девяносто восемь процентов содержала в
себе черты его преемника, обитателя Среды, но на оставшиеся два процента
все-таки сохранила привычки и образ мысли жителя Вторника. Но и этих двух
процентов было вполне достаточно, чтобы не забыть о кукле, которая,
по-прежнему надутая, красовалась в стоунере. Что он будет делать, если
Нокомис вдруг заметит ее? А правду он, естественно, открыть не мог. О
Господи, и зачем только он впутался в эти неприятности!
Он поднялся с унитаза и направился было к двери, но тут же
остановился и, прищелкнув пальцами, повернул назад. Если Нокомис не
услышит звука спускаемой воды, она сейчас же примчится галопом, чтобы
проверить, в чем дело. Любые, даже мельчайшие отклонения от заведенного
порядка, ситуации, когда что-то должно было произойти, но не произошло,
она всегда замечала безошибочно. Он нажал кнопку и под шум устремившейся
вниз воды, вышел в холл.
Обычно в эту пору он почти окончательно становился Бобом Тинглом,
однако сегодня, как это часто случалось, Джеф Кэрд, исчезнув в
воображаемом люке, не пропал бесследно. Кэрд всегда до поры до времени был
для Тингла не более, чем пятнышком на зрачке, всего лишь легким жжением в
глубине разума, и пока не появлялась веская причина, он оставался
незамеченным. Сейчас подобная причина, несомненно, имелась: необходимо во
что бы то ни стало выпустить воздух из этой проклятой куклы. Но еще в
большей степени присутствие Кэрда ощущалось благодаря тому обстоятельству,
что Чанг Кастор скорее всего находился сейчас в Среде, и игнорировать этот
факт Тингл никак не мог.
Тингл обвел взглядом холл. Нокомис не видно, наверно, пошла взять
что-нибудь из шкафа с личными вещами.
- Я хочу одеться! - крикнул он. - Тебе из шкафа ничего не нужно?
- Ничего, дорогой! - веселым голосом ответила Нокомис. - Кофе скоро
будет готов!
Сейчас Нокомис выводит из состояния окаменения продукты для
предстоящего завтрака. Дестоунер работает довольно быстро. Затем она
поместит булочки в тостер. К этому моменту он должен быть одет или она
начнет шарить в холле, чтобы проверить, чем вызвана задержка. Времени было
в обрез.
Он устремился к стоунеру, открыл дверь и наклонился к ногам двойника.
Вытащив затычку, он захлопнул дверь и бросился к шкафчику с надписью
СРЕДА.
- Открыть, - на ходу бросил Боб, и механизм, распознав его голос,
освободил замок, чтобы он мог распахнуть высокую дверь шкафа. Он схватил
первую попавшуюся рубаху и, просунув в нее голову, скомандовав шкафу
закрыться. Убедившись, что Нокомис в холле нет, поспешил назад к стоунеру.
Добежав, он снова открыл его.
"Проклятье!"
Кукла сдувалась слишком медленно.
Он нажал на нее руками, прислушиваясь не слишком ли громко шипит
выходящий воздух. Слава Богу, Нокомис включила один из экранов, и
доносившиеся из него голоса заглушали шипение воздуха.
Когда двойник уже почти свалился, Боб вошел внутрь цилиндра, закрыл
дверь и принялся давить куклу, остановившись только после того, как она
полностью сдулась. Затем он аккуратно скатал ее и просунул в небольшую
бутылку, которую снова положил в наплечную сумку. Туда же он опустил и
пистолет. Хотя Боб и знал, что идентификационная звезда для Вторника
находится в сумке, он не смог удержаться от того, чтобы проверить,
действительно ли она на месте. Пальцы его коснулись острых кончиков
звезды.
Боб сделал шаг назад, вылез из цилиндра и закрыл за собой дверь.
Тяжело дыша и стараясь успокоиться, он направился в кухню. Уже подходя к
двери, он увидел выходящую из-за угла Нокомис.
- Ах, вот ты где, - сказала она. - Булочки совсем остыли.
Он последовал за женой на балкон, где на маленьком круглом столике
уже стояли чашки с кофе, бокалы с апельсиновым соком и тарелочки с едой.
Боб уселся напротив Нокомис. Проникающий с улицы свет окружал их, покрывая
ровной серой пеленой. Доносилось пение древесных лягушек и стрекотание
кузнечиков.
Боб отхлебнул горячего кофе и посмотрел на свой дом Вторника. В окнах
горел свет, но разглядеть кого-нибудь ему не удалось. На какую-то секунду
Кэрд снова овладел им, заставив подумать об Озме, стоящей в своем
цилиндре. Через шесть дней им предстоит встретиться снова.
Нокомис, как всегда, выглядела очень привлекательно. Ее кожа, которая
на солнце отливала изумительным медным цветом, сейчас в полумраке казалась
более темной. Черные, коротко остриженные волосы в нескольких местах
оживлялись покрашенными под седину пятнами - они создавали впечатление
меха скунса, очень модного в Среде.
Нокомис пыталась и Тингла заставить таким же образом покрасить волосы
и отрастить бороду, которой затем можно было бы придать модную
прямоугольную форму. Боб, конечно же, отказался, хотя это и стоило ему
большого труда: объяснить жене истинную причину нежелания следовать моде
он не мог.
"Одежда в корзине, - промелькнуло в голове Тингла. - Надо не забыть
перепрятать ее получше".
Нокомис, допивавшая уже вторую чашку кофе, оживилась и начала с
энтузиазмом рассказывать о своей роли в новом балете "Протей и Менелай".
Постановка еще только готовилась, но хлопот уже принесла немало.
- ...композитор просто сумасшедшая. Ей кажется, что в атональной
музыке есть хоть какая-то новизна. Даже слушать не хочет, когда начинаешь
говорить ей, что эта музыка умерла еще десять поколений назад. А тут еще
Роджера Шеначи замучил запор. Каждый раз, когда приземляется после
высокого прыжка, так пердит, что просто ужас. Я уже сказала Фред...
- Фред?
- Ты что меня не слушаешь?. Будь внимательнее. Ты же знаешь, что я
ненавижу разговаривать сама с собой. Фред Панди тоже довольно приличная
куча навоза. Она написала сценарий, сочинила музыку и ставит балет, как
хореограф. Так вот я и сказала ей, чтобы переписала всю эту штуку под
Роджера. Название уже готово - "Газ" или нечто в этом роде. А заодно и
музыку выкинула бы к черту и сочинила что-нибудь такое, подо что хоть
танцевать можно...
- Я уверен, ты достаточно хорошая актриса, чтобы преодолеть подобные
сложности, - поддержал беседу Тингл. - И все же с каких это пор балерина,
пусть даже с такой репутацией как у тебя, может вмешиваться...
- Благодарю, но ты, видимо, не понял. Тут-то я просто обязана
вмешаться. Я же член комитета, как тебе хорошо известно. У меня должно
быть право голоса, но сложилась такая ситуация: композитор и дирижер -
любовники. Вот они своей шайкой и ополчились на всех нас.
- Двое - это еще не шайка.
- Да что ты. Боб, обо всем этом знаешь?
- Не очень много. Но думаю, зря ты вмешиваешь сюда комитет. С каких
это пор комитет способствует развитию большого искусства?
- Ты вообще когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? Я тебе подробно
обо всем рассказывала вчера. Или это было позавчера? Не помню точно когда,
но я тебе все рассказывала.
- Да, да, я помню, - сказал он. - Чья это была идея?
- Предложил какой-то чиновник. Уверена, что другие дни с подобными
проблемами не сталкиваются. Это просто...
9
Хотя и не очень было благородно в такой момент позволять своему
разуму пуститься в размышления, поделать с этим он ничего не мог. Гриль,
Рутенбик и Кастор один за другим всплывали из глубин его сознания, словно
затонувшие корабли, заполненные газами от разлагающихся трупов. Никогда
прежде, ну, если быть совсем точным, почти никогда, - не было ему так
трудно отринуть воспоминания других дней. Обычно, находясь в Среде, он
