но они отказались. Я предупредил их, но они продолжали упорствовать. И
только после этого я приказал стрелять. И к чему весь этот шум - завтра
они все равно оживут!
Сирано торжественно подошел к Джону, остановился, отдал честь и
произнес:
- Ваше оружие, сэр!
Закскромб взревел и поднял утыканную шипами палицу.
- Не нужно, Зак, - махнул рукой Джон Безземельный. - Согласно Хартии
один консул имеет полное право арестовать другого, если считает, что тот
действует в нарушение Хартии. Но я недолго пробуду под арестом.
Он вручил Сирано свой пистолет, рукояткой вперед, затем отстегнул
пояс и передал его французу. На поясе были ножны с длинным кинжалом и
коротким мечом.
- Я вернусь в свой дворец, пока вы и Совет будете решать мою судьбу,
- сказал он. - В соответствии с Хартией вы обязаны собраться в течение
часа после ареста и вынести решение через два часа, если только этому не
помешают какие-либо чрезвычайные обстоятельства, связанные с безопасностью
государства.
Он пошел прочь, и Сирано двинулся сразу же за ним. Люди Джона
какое-то мгновение колебались, а затем после громоподобного приказа
Закскромба последовали за своим хозяином. Сэм, глядя, как они уходят,
удивился, что не было особого сопротивления, и ему пришло в голову, что
Джон четко понял, что Сэм вынужден так поступить, чтобы не потерять свое
лицо. И Джон прекрасно понимал, что Сэм постарается избежать принятия
решения, которое могло бы привести к гражданской войне, но в то же время
он примет его, если возникнет угроза Пароходу.
Поэтому Джон решил не мешать Сэму. Ему не хотелось раскрывать карты.
Во всяком случае сейчас. Он уже удовлетворил свою кровожадность. А когда
советники соберутся, они выяснят, что Джон действовал в рамках закона, в
соответствии со своими полномочиями. Хотя и не имел на это морального
права. Но тогда его сторонники начнут пылко оправдывать его действия и с
точки зрения морали. Ведь в конце концов, все мертвые завтра воскреснут, а
урок, который он преподал Церкви Второго Шанса, в высшей степени полезен
для государства. Теперь церковники долго будут обходить Пароландо
стороной. И конечно же, Сэм Клеменс вынужден будет признать, что их
присутствие в стране крайне нежелательно. Если эти святоши будут
продолжать обращать в свою веру граждан Пароландо, Пароход так никогда и
не будет построен. Более того, другие государства, в меньшей степени
ослабленные тлетворным влиянием философии Церкви Второго Шанса, начнут
нападать на Пароландо.
И он, Сэм Клеменс, на это ответит, что в следующий раз сторонники
Джона оправдают и пытки. В них нет ничего плохого. Ведь мучения длятся
только до тех пор, пока человек жив, а любые телесные повреждения легко
можно исцелить простым умерщвлением жертвы. Затем будет оправдано
изнасилование, ибо в конечном счете женщине не нужно бояться, что она
забеременеет или подхватит какую-нибудь заразу. А если она будет после
этой процедуры мучиться, то лучше ее убить, ведь на следующее утро она
снова станет целой и невредимой. Что же касается связанных с этим душевных
мучений, то от них легко избавиться с помощью небольшой дозы наркотической
резинки.
Нет, скажет Сэм, дело не в самом убийстве, как в таковом, а в правах.
Если убивают человека, то его тем самым перемещают вопреки его желанию в
такое удаленное место, откуда ему не вернуться пешком и за тысячу лет. Его
удаляют от его любви, от его друзей, от его родного дома. Насилие есть
насилие, и оно всегда было...
Надо быть начеку.
- Сэм! - раздался хорошо знакомый ему голос.
Он обернулся. Ливи была все еще бледна, но ее глаза приобрели
спокойное выражение.
- Сэм! А как же женщины, которых он увел?
- О мой Бог! - воскликнул Клеменс, стукнув себя ладонью по лбу. -
Идемте, Лотарь!
Увидев поблизости Джо Миллера, он помахал ему рукой, а Лотарь
приказал следовать за ними только что подошедшей сотне лучников.
Возле огромного бревенчатого дома Сэм замедлил шаг. Судя по всему,
Джон думал, что его со-консул забыл о насильно уведенных женщинах. Но,
наверняка, он не сомневался в том, что очень скоро Сэм вспомнит об этом.
Клеменс был уверен, что Джон в душе был готов подчиниться Сэму в вопросе о
бойне, поскольку по букве закона он действовал в рамках своих прав. Но
возвращение женщин - слишком большой удар для англичанина. Его подлый
характер может выйти из под контроля, и тогда в Пароландо вспыхнет
гражданская война.
Глава 22
Когда Сэм увидел примерно тридцать женщин, выходящих из открытых
ворот, он понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Однако его все
равно можно было обвинить в похищении, в преступлении гораздо более
серьезном, чем убийство, в этом вывернутом наизнанку мире. Но если
женщинам не было причинено вреда, то подобное обвинение будет трудно
выдвинуть.
Он остановился, и ему показалось, что и сердце его сейчас
остановится. Среди женщин была Гвенафра!
Лотарь побежал к ней, выкрикивая ее имя. Она бросилась к нему
навстречу, вытянув руки, и они обнялись.
После минуты страстных объятий и лобзаний она отпрянула от Лотаря и
подошла к Сэму. Он мысленно обругал себя, так как поблизости не было
кого-либо другого, на ком можно было бы выместить злость. Если бы он дал
ей понять, что желает ее, когда она всем своим видом показывала ему, что
он может обладать ею, то она, возможно, не приняла бы ухаживаний фон
Рихтгофена. Почему же он не взял ее? Почему он никак не может отвязаться
от мысли о том, что Ливи в конце концов вернется к нему? В том же случае,
если он возьмет себе другую женщину, Ливи настолько этим оскорбится, что
больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего.
Его рассуждения были нелогичны. Но что бы ни заявляли философы,
главная польза от логики - оправдание эмоций.
Гвенафра поцеловала его, и ее слезы капнули ему на обнаженную грудь.
Затем она отпрянула от него и вернулась к Лотарю, оставив Сэма Клеменса
решать задачу Джона Безземельного.
Он прошел в ворота. За ним тяжело шествовал Джо Миллер. Через
мгновение к ним присоединился и фон Рихтгофен. Он чертыхался и бормотал
по-немецки:
- Я убью его!
Сэм остановился.
- Уходите отсюда сейчас же! Я и сам достаточно разъярен, но еще могу
владеть собой. Вы находитесь в логове льва, не забывайте этого! И если вы
сейчас что-нибудь попытаетесь предпринять, он тут же прикажет убить вас, а
потом заявит, что это было сделано в целях самообороны. Поймите, что он
только этого и ждет. Возможно, он и затеял все это для того, чтобы
организовать наше убийство.
- Но вы взяли с собой лишь Джо! - удивился немец.
- Я бы не сказал, что этого мало. Но если бы вы не были так заняты
лобзанием с Гвенафрой, то, наверное, услышали бы мой приказ войскам начать
штурм дворца и убить всех, кто там находится, если я не вернусь через
пятнадцать минут.
Лотарь удивленно посмотрел на Клеменса.
- Вы определенно стали гораздо агрессивнее.
- Чем больше у меня неприятностей и чем дальше отодвигается постройка
Парохода, тем решительнее я становлюсь, - кивнул Сэм.
Сэм не мог объяснить немцу, что он перенес на Джона весь свой гнев по
поводу его связи с Гвенафрой, который и без того был столь велик, что будь
на этой планете хоть немного справедливости, Джону давно бы уже надо было
уползти, поджав хвост.
Он прошел внутрь самого большого дома за изгородью из высоких
сосновых столбов и проскользнул мимо Шарки. Головорез попытался было
преградить ему дорогу, но у Сэма за спиной раздался пещерный рев,
исходивший от огромной волосатой фигуры Джо. Шарки тихо выругался и
допустил оплошность, не сумев вовремя увернуться. Огромная с рыжими
волосами нога откинула громилу весом в 280 фунтов, будто куклу.
- Я когда-нибудь прибью тебя! - прорычал Шарки по-английски.
Джо медленно повернул голову, будто это была башня броненосца, а ее
орудием - огромный хобот его носа.
- Да? И ш какой армией ты шобираешься это шделать?
- Джо, ты стал слишком часто огрызаться по пустякам, - пробормотал
Сэм. - И в этом, несомненно, чувствуется мое влияние.
- Я не такой уж и тупой, как шчитает меня большинштво людей, - сказал
Джо.
Приступ гнева Сэма перешел в тихую ярость. Даже с таким
телохранителем, как Джо, он не мог чувствовать себя в полной безопасности,
но Сэм был уверен, что Джон не пойдет сейчас на конфликт с ним, так как,
наверняка, он хочет завладеть кораблем.
Король сидел за большим круглым дубовым столом вместе с дюжиной своих
молодчиков. У всех в руках были глиняные кружки. Здоровенный Зак стоял у
него за спиной. Вся комната провоняла табаком и алкоголем. Глаза Джона
были красными, правда, они у него всегда были такими. Свет еле пробивался
в окна, так как прямые солнечные лучи не проходили сквозь сосновый
частокол. Горело несколько факелов.
Сэм остановился, вынул сигару из коробочки в сумке, привязанной к
поясу, и начал раскуривать ее. Его руки тряслись. Это раздражало его, и
его гнев на Джона усилился.
- Прекрасно, Ваше Величество, - сказал он. - Вы не имели никакого
права забирать этих чужих женщин ради удовлетворения своих низменных
потребностей! Но забрать Гвенафру!? Она - гражданин нашего государства! Вы
по сути дела засунули свою шею в петлю, Джон, и я сейчас выражаюсь отнюдь
не фигурально!
Джон налил себе виски в пивную кружку и аккуратно поставил бутыль на
стол. Затем он произнес кротким голосом:
- Я взял этих женщин к себе во дворец ради их же безопасности. Толпа
была агрессивно настроена по отношению к ним. Они хотели их растерзать. А
Гвенафру взяли по ошибке. Я лично выясню, кто виноват в этом, и накажу.
- Джон, - пожал плечами Клеменс. - Мне, конечно, следовало бы
отвергнуть эти ваши голословные утверждения по поводу вашего неведения.
Они ни на чем не основаны, но я вынужден отступить.. Рядом с таким
бесстыдным лжецом, как вы, покраснел бы и сам дьявол. Вы - отец лжи,
гроссмейстер обмана, всегда были, есть и будете. Абсолютное отсутствие
стыда является отличительным признаком величайшего из лжецов, все
остальные лжецы на вашем фоне настолько же безобидны, как Дед Мороз на
елке.
Лицо Джона побагровело. Закскромб шевельнулся и приподнял свою
дубину. Джо зарычал.
Джон глубоко вздохнул и, улыбаясь, сказал:
- Вы расстроились, увидев так много крови, мой друг. Скоро вы придете
в себя. Вы не можете опровергнуть ничего из того, что только что я сказал,
не так ли? Между прочим, вы уже объявили о заседании Совета? Ведь вам
известно, что закон этой страны требует этого?
Самым ужасным было то, что Джону сойдет это с рук. Все, включая и его
приспешников, знают, что он лжет. Но с этим ничего нельзя поделать, кроме
того разве, что начать гражданскую войну. А это означало, что остальные
волки - Иеясу, Хэккинг и, возможно, даже предполагаемые нейтралы: Красс,
Черский, Тай Фанг и дикари с противоположного берега Реки - нападут на
Пароландо.
Сэм презрительно фыркнул и вышел вон. Через два часа все, чего он
ожидал, стало реальностью. Советники проголосовали за официальное
порицание Джона за то, что он неправильно оценил положение и действовал
поспешно. Ему было указано, что в следующий раз он должен будет
предварительно посовещаться со своим со-консулом.
Без сомнения англичанин будет оглушительно хохотать, когда ему
огласят это решение. Наверняка, он потребует еще виски, табака, марихуаны
