понесенных потерь и разрушений. Впервые он сбросил с себя пелену страха,
которая всегда обволакивала его во время битвы. В течение последних десяти
минут он по-настоящему наслаждался боем.
Однако через минуту от этого чувства наслаждения ничего не осталось.
На поле битвы с бешеными глазами появился обнаженный Герман Геринг, его
голова была покрыта спекшейся кровью. Он воздевал руки к небу и кричал:
- О, братья и сестры! Стыд! Стыд! Вы убивали, вы ненавидели, вы
жаждали крови и экстаза убийства! Почему вы не подняли руки и не протянули
их с любовью своим врагам? Почему вы не дали им возможность делать с вами
все, что им захочется? Вы бы умерли, но конечная победа была бы за вами!
Враг ощутил бы вашу любовь - и в следующий раз он, может быть, заколебался
бы, прежде чем начать новую войну! Он еще и еще раз спросил бы себя: "Что
же я делаю? Что в этом хорошего? Я ничего не добьюсь этим!" Ваша любовь
подточила бы камень, лежащий у этих людей на сердце и...
Джон подошел к Герингу сзади и ударил его по затылку рукояткой
кинжала. Геринг упал и остался лежать без движения лицом вниз.
- С предателями покончено! - вопил Джон, дико озираясь по сторонам. -
Где Тримальхио и Мордаунт, мои послы?
- Они не так глупы, - усмехнулся Сэм, - чтобы околачиваться здесь. Вы
их теперь не поймаете. Они отлично понимают, что вы догадаетесь об их
предательстве.
То, что Джон ударил Геринга, было нарушением закона, так как свобода
слова гарантировалась любому человеку в Пароландо. Однако Сэм не думал,
что было бы правильно сейчас же арестовать Джона. У него тоже возникло
желание хорошенько стукнуть немца.
Мимо, шатаясь, прошла Ливи, все еще плача. Сэм последовал за ней
туда, где на штабеле трупов восседал Сирано. Тело француза было покрыто
десятком ран, хотя и не очень серьезных. Шпага была вся в крови. Результат
его действий великолепно говорил сам за себя.
Ливи прильнула к Бержераку. Сэм отвернулся. Она даже не поблагодарила
его за то, что он спас ей жизнь.
Сзади послышался какой-то треск. Клеменс обернулся и увидел, что
рухнула оставшаяся часть его дома вместе с пилонами, поддерживавшими ее.
Он совсем выбился из сил, но сегодня отдыха для него не предвиделось.
Нужно было определить людские потери и размер нанесенного ущерба, мертвых
- отнести на переработку, поскольку их жир мог понадобиться для
изготовления глицерина. Такая практика была отвратительной, но
необходимой, однако владельцы тел не возражали. Завтра они снова будут
живыми и невредимыми где-то далеко отсюда.
Вдобавок все население Пароландо должно быть готово снова взяться за
оружие, надо ускорить работы по возведению оборонительной стены вдоль
берега Реки. Нужно разослать разведчиков и гонцов, чтобы выяснить
создавшуюся военную обстановку.
Ольмеки, клеоменцы и новые бретонцы могли начать новое наступление.
Один из командиров сообщил, что Клеомен, руководитель Клеоменайо, был
найден мертвым у самого берега Реки. Осколок камня проломил ему череп.
Так закончилась одна из здешних жизней сводного брата великого
спартанца Леонида, оборонявшего когда-то Фермопильский проход.
Он позвал несколько своих людей и приказал им отправляться по Реке в
страны, только что осуществившие акт агрессии. Необходимо сообщить, что
Пароландо не будет мстить, если новые лидеры этих стран, заменившие павших
в бою Артура и Клеомена, дадут гарантии дружественных отношений с
Пароландо. Джон тут же пожаловался, что Сэм должен был
проконсультироваться с ним, и между ними завязалась короткая, но
ожесточенная перепалка. Сэм в конце концов согласился с тем, что в
принципе Джон прав, но сейчас совсем нет времени обсуждать все вопросы.
Джон напомнил Клеменсу, что по закону Сэм не имеет права спешить и любое
решение должно приниматься по обоюдному согласию.
Сэму страшно не хотелось соглашаться с этим, но Джон был прав. Они не
должны отдавать противоречивых распоряжений.
Они вместе отправились осматривать цеха. Особо сильных разрушений не
было. Захватчики, конечно же, не хотели разрушать их, так как сами
намеревались воспользоваться ими. Вездеход остался нетронутым. Сэм
содрогнулся от одной только мысли о том, что случилось бы, если бы он был
закончен и попал бы в руки противника. С его помощью они могли бы
прорваться в самый центр Пароландо и, окопавшись, ожидать подкрепления.
"Надо будет установить вокруг него усиленную охрану", - отметил про себя
Сэм.
После обеда он завалился спать в хижине одного из советников.
Казалось, что он едва успел закрыть глаза, когда его растормошил Джо, от
которого за милю несло перегаром.
- Делегация иж Шоул-шити, Шэм. Только что она шошла на берег.
- Файрбрасс! - воскликнул Сэм, вставая с кровати. - О Боже! Я ведь
начисто забыл о нем! Ну и времечко он выбрал для визита!
Он спустился к Реке, где у самого чашного камня к берегу причалил
катамаран. Джон был уже там, приветствуя делегацию, состоявшую из шести
негров, двух арабов и двух индусов. Файрбрасс был невысоким, бронзовокожим
курчавым мужчиной с большими карими глазами. Его крупный лоб, широкие
плечи и толстые мускулистые руки резко контрастировали с худыми ногами.
Сначала он заговорил на эсперанто, однако затем перешел на английский,
причем очень странный, полный терминов и слэнга, совершенно непонятных
Сэму. Но в нем было что-то приятное и открытое, что сразу же вызвало
расположение Клеменса.
- Давайте лучше вернемся к эсперанто, - предложил Сэм, улыбаясь и
подливая виски в чашку посла. - Это что, жаргон космонавтов или диалект
Соул-сити?
- Марсиан, - ответил Файрбрасс. - Английский язык в Соул-сити широко
распространен, но официальным языком, разумеется, является эсперанто, хотя
Хэккинг склоняется к арабскому. Но свои арабы не доставляют ему особой
радости, - добавил Файрбрасс тихо, глянув на Абд-ар-Рахмана и Али Фазгули,
членов его делегации.
- Как вы понимаете, - начал Клеменс, - мы сейчас не в состоянии вести
длительное совещание. Нам необходимо ликвидировать последствия нападения,
выяснить, что происходит за пределами Пароландо, и укрепить свою оборону.
Но мы, конечно же, рады принять вас у себя и приступим к делам через
несколько дней.
- Я не возражаю, - сказал Файрбрасс. - Если вы не против, я хотел бы
осмотреться.
- Я не против, но свое согласие должен дать мой со-консул.
Джон, криво улыбаясь, будто у него страшно разболелись зубы, сказал,
что также рад считать Файрбрасса своим гостем. Однако посла должен будет
сопровождать почетный эскорт всякий раз, как только он покинет
предоставленное ему жилище.
Файрбрасс поблагодарил его, но другой делегат, Абдулла Акмаль, стал
громко протестовать, прибегая время от времени к непристойным выражениям.
Файрбрасс помолчал минуту, а затем велел арабу быть повежливее, поскольку
они - гости. Сэм был ему благодарен за это, хотя у него появилось
ощущение, что эта речь и замечание Файрбрасса были заготовлены заранее.
Было совсем нелегко сидеть и выслушивать слова, полные сарказма, в
адрес белой расы в целом, не затрагивающие кого-либо в отдельности. Это
вызывало в нем беспокойство, хотя Сэм вынужден был согласиться с Абдуллой,
который был прав относительно земных событий. Но здесь была не Земля, а
абсолютно другая планета.
Сэм лично довел послов до трех расположенных рядом хижин, хозяева
которых были убиты прошлой ночью. А сам прошел в одну из соседних.
Раздались звуки барабанов у чашного камня. Через минуту им ответили
барабаны с противоположного берега. Новый вождь ольмеков запрашивал мира.
Старый вождь, Шрубграйн, был казнен, и если будет подписан мир, то его
голова через час будет доставлена на каноэ. Шрубграйн предал свой народ,
приведя его к поражению в этой войне.
Сэм отдал распоряжение передать предложение о начале переговоров с
новым вождем, Трильбурмом.
Барабаны из Земли Черского передали, что Иеясу, правивший
двадцатимилевой полосой берега между Новой Бретанью и Клеоменайо, напал на
Бретань. Это известие означало, что новых осложнений с Новой Бретанью не
предвидится. Правда, это все же немного обеспокоило Сэма. Иеясу был очень
честолюбивым человеком. Если он объединит свое государство с Новой
Бретанью, тогда, возможно, он решит, что достаточно силен для того, чтобы
покорить и Пароландо.
Опять загрохотали барабаны - на этот раз прислал свои поздравления и
наилучшие пожелания Публий Красс. Он намеревался завтра же посетить
Пароландо, чтобы лично осмотреть, чем он мог бы помочь своим друзьям.
"А также оценить, какой ущерб нанесен нам этим набегом и не являемся
ли мы теперь легкой добычей", - подумал Сэм. Пока что Публий был настроен
дружелюбно к Пароландо, но человек, который служил под началом Юлия
Цезаря, несомненно был заражен идеями самодержавия.
Мимо, шатаясь, прошел Геринг. Голова его была обмотана окровавленным
тряпьем. Его поддерживали двое его последователей. Сэм надеялся, что этот
святоша правильно понял все происшедшее с ним и поскорее уберется из
Пароландо. Правда, он не очень верил в сообразительность немца.
Когда Клеменс ложился спать, повсюду на территории Пароландо горели
факелы и стражники бдительно вглядывались в туманную мглу. Несмотря на
чрезмерную усталость, сон его был неспокоен. Он долго ворочался и метался
и даже один раз проснулся, будучи точно уверенным, что в хижине есть
кто-то третий. Тело его покрыл холодный пот, сердце учащенно забилось. Он
ожидал увидеть неясную фигуру Таинственного Незнакомца, опустившегося
около его кровати. Но рядом никого не было, кроме чудовищного тела Джо
Миллера, распростершегося на огромном бамбуковом ложе рядом с ним.
Глава 20
На следующее утро он проснулся совершенно не отдохнувшим в
отдохнувшем мире. Дождь в три часа ночи смыл кровь и запах гари. Тела
убитых были уже убраны, небо - голубое и безоблачное. Возобновились все
обычные дела, но без четырехсот пятидесяти мужчин и женщин. Половина из
них была отправлена в жиротопильню, остальные - в госпиталь. Тем, кто
хотел, помогали избавиться от мучений. В былое время единственным
средством избавления от мучений был топор, однако теперь, благодаря
прогрессу техники в Пароландо, тот же эффект достигался пилюлей цианистого
калия.
Некоторые предпочитали держаться до конца. Со временем они, видимо,
надеялись на выздоровление. Те же, кто уже не мог больше выносить мучений,
кончали самоубийством, и их тела направлялись в жиротопильню.
Секретарша Сэма оказалась в числе убитых, и он спросил у Гвенафры, не
хочет ли она занять место Милли. Девушка, казалось, была очень польщена.
Новая должность значительно повышала ее статус, и она не делала тайны из
того, что ей хотелось быть поближе к Сэму. Лотарь фон Рихтгофен, однако,
казалось, был недоволен.
- А почему бы ей не стать моей секретаршей независимо от ваших
взаимоотношений? - спросил Сэм.
- Взаимоотношений пока нет, - ответил немец, - но я имел бы гораздо
больше шансов завоевать ее расположение, если бы она не проводила столько
времени возле вас.
- "Пусть победит достойнейший!", - усмехнулся Клеменс.
- Я тоже так думаю, но мне не нравится, что вы будете зря тратить ее
время, водя ее за нос. Вы же знаете, что не сблизитесь ни с одной
женщиной, пока рядом будет жить Ливи.
- Ливи нечего сказать по этому поводу! - твердо выговорил Сэм. - Не
забывайте об этом!
Лотарь слегка улыбнулся и произнес:
