октября, около 7 часов утра, для отпечатания упомянутого N 3 "Известий" и в
ночь на 3 ноября, когда она оставалась в руках завладевших ею до 3 часов
ночи 4 ноября. Во время этого случая пользования типографией в ней был
отпечатан N 5 "Известий", экземпляры которого и были своевременно вынесены
из помещения типографии, а затем было приступлено к составлению набора N 6
тех же "Известий", но явившаяся в типографию полиция прервала эту работу и
переписала всех участвовавших в ней. Однако этот номер "Известий" был затем
отпечатан в типографии "Биржевых Ведомостей", занятой в ночь на 5 ноября.
Дальнейшим расследованием было установлено, что в числе лиц, принимавших
участие в нападении на типографии газет как "Нового Времени", так и "Нашей
Жизни", а равно и в работах по печатанию в этих типографиях "Известий
Совета Рабочих Депутатов", были упомянутые выше Исаак Голынский, Арсений
Симановский и Ольга Никольская, а также мещане Яков-Коппель Копелиович,
Алексей Филиппов, крестьяне Николай Шевченко, Иван Клейц и Александр Быков,
скрывшийся во время производства следствия.
В отношении поименованных лиц было выяснено следующее: 20 октября, во время
отпечатания N 3 "Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь", Арсений
Симановский являлся главным руководителем как по распределению работы, так
и по принятию различных мер предосторожности, в смысле охраны помещения от
неожиданного появления полиции. 3 ноября, находясь в типографии "Нового
Времени" Симановский исполнял обязанности корректора. Все прочие
перечисленные лица присутствовали 3-го и 6 ноября в указанных типографиях,
при чем Голынский и Быков были в числе тех трех лиц, которые первыми
проникли в помещение типографии "Нового Времени"; Шевченко был тем лицом,
которое заменило собою сторожа Усачева, одев полушубок и шапку последнего и
заняв его место у ворот; Филиппов был в числе лиц, взявших на себя охрану
помещений названных типографий во время печатания "Известий", а Копелиович
и Никольская занимались корректурою этих последних.
По объяснению пристава 1-го участка Нарвской части, Александра
Перепелицына, он, получив в ночь на 4 ноября приказание занять помещение
типографии "Наша Жизнь", являющейся одним из отделов типографии
"Общественная Польза", расположенной в доме N 39 по Б. Подъячевской улице,
отправился туда в сопровождении двух помощников своих, 20 городовых и
полуроты пехоты. По прибытии на место выяснилось, что наружные двери
типографии, выходящие во двор, заперты. На требование отпереть их
находившиеся в типографии ответили отказом. Вследствие этого двери были
взломаны, и тогда оказалось, что они были забаррикадированы другой дверью,
снятой с петель и упертой одним концом в наружные двери, а другим - в
ступени лестницы. В помещении было застигнуто 48 лиц, которые были
подвергнуты обыску, переписаны и отпущены, при чем оружия при них
обнаружено не было. Оружие это, по объяснению пристава Перепелицына, могло
быть скрыто в помещении типографии, так как в ту ночь это помещение не
обыскивалось, а было лишь опечатано; на следующий же день оказалось, что
одна из внутренних дверей, отделяющая помещение отдела, арендуемого газетой
"Наша Жизнь", от других помещений типографии, вскрыта с уничтожением
печатей, при чем часть оставленных там оригиналов рукописей, с которых
производился набор, похищена, а самый набор частью рассыпан.
Допрошенные по обстоятельствам описанного насильственного завладения
типографиями "Нашей Жизни" и "Нового Времени" Исаак Голынский, Арсений
Симановский, Ольга Никольская и дополнительно привлеченные по настоящему
делу в качестве обвиняемых Алексей Филиппов, Николай Шевченко, Яков-Коппель
Копелиович и Иван Клейц дали следующие объяснения:
Голынский показал, что, ввиду отсутствия фактической возможности для
рабочих осуществлять дарованную манифестом 17 октября свободу слова,
Советом Рабочих Депутатов было решено завладевать силою типографиями для
печатания органа Совета - "Известий" его. Между прочим, и на него,
Голынского, было возложено отпечатание 7-го номера "Известий", для каковой
цели он и заручился упомянутой выше запиской-ордером за подписью
Хрусталева. Для осуществления возложенной на него задачи он пригласил с
собою Александра Быкова и еще одно не установленное следствием лицо и около
23 человек наборщиков и рабочих. Лица эти были вооружены револьверами,
кинжалами и кистенями, при чем сам он, Голынский, роздал им по дороге в
типографию 9 револьверов. План действий был выработан следующий: он,
Голынский, и двое первых из указанных лиц должны были проникнуть в
типографию, завладеть ею и затем впустить всех остальных, которые, в свою
очередь, должны были ожидать распоряжений, собравшись в трактире,
помещающемся на Бассейной улице против Эртелева переулка. План этот был
приведен в исполнение, при чем сторож, стоявший у ворот типографии, был
снят со своего поста и заменен одним из рабочих, назвать коего Голынский
отказался. Рабочий этот был тотчас одет в верхнее платье сторожа, при чем
хотя у него уже имелся револьвер системы "Смит и Вессон", но он, Голынский,
вручил ему еще пистолет системы "Браунинг". Далее Голынский в показании
своем излагает вполне согласно с данными, добытыми расследованием,
переговоры свои с управляющим Богдановым и инженером Гольштейном,
удостоверяет факт отпечатания "Известий" на бумаге, принадлежавшей
типографии, и утверждает, что они "второпях" забыли заплатить за бумагу.
В тот вечер, когда была таким образом занята типография "Нового Времени", в
Вольно-Экономическом Обществе, по объяснению Голынского, происходило
заседание Совета Рабочих Депутатов; при чем тотчас по завладении
типографией об этом было дано знать Совету, и оттуда около 2-х часов ночи
пришел Арсений Симановский, приведший с собою на помощь еще несколько
вооруженных рабочих. Кроме названных лиц, по словам Голынского, при
печатании этого номера "Известий" присутствовали в типографии Копелиович,
Никольская, занимавшиеся корректированием, и Филиппов, бывший у него,
Голынского, на посылках. Взяв на себя непосредственные распоряжения по
занятию типографии, он, Голынский, вместе с тем руководил набором,
занимался верстанием его, а под утро сдал набор в машину, сменил рабочего,
исполнявшего обязанности сторожа Усачева, при чем надел его шубу, взял от
него один револьвер и проволочный кистень, каковой затем и забыл в кармане
шубы. Не отрицая того обстоятельства, что типография была занята
посредством насилия и угроз, Голынский говорит, что они, нападавшие,
рассчитывали на действительность этих угроз, не предполагая, чтобы их
пришлось приводить в исполнение. Однако, добавляет Голынский, если бы при
сопротивлении пытались их задержать и передать властям, то они "разумеется"
стреляли бы, так как револьверы были заряжены и притом у него, Голынского,
- разрывными пулями. Таким образом, говорит Голынский, главными
организаторами завладения типографией "Нового Времени" были он и Носарь,
который поручил ему выполнить эту задачу, дал ему ордер и, конечно, знал
"на какое дело" они, т.-е. командированные завладеть типографией, пошли.
Равным образом Носарь должен был предвидеть, каким способом будет занята
типография, тем более что ему было известно, что он, Голынский, шел туда
вооруженным.
Что касается занятия типографии "Нашей Жизни" в ночь на 3 ноября, то, по
объяснению Голынского, принимавшие участие в этом занятии, в том числе и
сам он, тоже были вооружены, но не все. Когда, в ночь на 4 ноября, до них
дошло сведение, что приближается полиция, то они стали баррикадироваться,
желая оказать вооруженное сопротивление, но узнав, что дом оцеплен
войсками, они изменили свое намерение и спрятали револьверы. Таким образом
при личном обыске оружия у них не было обнаружено, а по окончании обыска,
при освобождении их, они успели унести с собою часть револьверов, остальное
же оружие было вынесено ими после того, как типография была уже опечатана.
По словам Голынского, тотчас после оставления ими типографии они решили во
что бы то ни стало проникнуть в помещение типографии и вынести оттуда
револьверы, оригиналы рукописей и наборы, что и было поручено некоторым
товарищам. На следующий день эти последние исполнили поручение, при чем,
сорвав наложенные приставом печати, прошли в типографию, вынесли оттуда
револьверы, а также часть рукописей и набора. В заключение Голынский
заявил, что они действовали при завладении типографиями "как активные
работники Совета Рабочих Депутатов".
Арсений Симановский, отрицая факт пребывания своего в ночь на 7 ноября в
типографии "Нового Времени", объяснил, что при обоих случаях печатания
"Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь" он присутствовал, так как был
приглашен туда - кем именно, он указать не пожелал - для держания
корректуры. Однако исполнить эту работу ему удалось лишь в первом из
указанных случаев, так как во второй раз отпечатанию "Известий" помешало
прибытие полиции. Не отрицая затем того обстоятельства, что он,
Симановский, состоял членом Совета Рабочих Депутатов в качестве депутата от
типографских рабочих, он вместе с тем утверждал, что редко посещал собрания
Совета и совершенно не знал, как организовалось последним печатание
"Известий".
Ольга Никольская, не отрицая пребывания своего в типографиях "Нашей Жизни"
и "Нового Времени", когда печатались там "Известия Совета Рабочих
Депутатов", заявила, что о способах завладения этими типографиями ей ничего
не было известно, и что посещения ею таковых объясняются тем, что, ведя
протоколы заседаний названного Совета и не успевая закончить их вовремя,
она вынуждена была ездить туда, где печатались "Известия", чтобы по мере
окончания протоколов немедленно отдавать их в набор. К этому Никольская
добавила, что в ночь на 7 ноября она пробыла в типографии лишь с 2-х до 4-х
часов.
Что касается Филиппова, Копелиовича, Шевченки и Клейца, то первые двое при
допросе отказались ответить на вопрос о виновности в принадлежности к
Совету Рабочих Депутатов, а последние не признали себя в том виновными. По
существу же дела эти обвиняемые дали следующие показания:
Филиппов первоначально объяснил, что он присутствовал лишь при неудавшейся
попытке напечатать N 6 "Известий" в типографии газеты "Наша Жизнь", при чем
сам никакого содействия в этой работе не оказывал, а затем, по предъявлении
ему собранных расследованием улик, отказался от дачи всяких объяснений.
Копелиович заявил, что он действительно присутствовал при напечатании и
держал корректуру N 6 "Известий", но не нашел в нем ничего преступного, в
типографии же "Нового Времени" в ночь на 6 ноября вовсе не был.
Шевченко, не отрицая своего присутствия при напечатании "Известий" в
типографии "Нашей Жизни", объяснил, что был там по распоряжению Совета
Рабочих Депутатов и что в наборе текста не участвовал, а занимался
"охраною", хотя оружия при себе не имел. Что же касается обстоятельств
занятия типографии "Нового Времени", то по сему предмету обвиняемый
Шевченко отказался давать какие-либо показания.
Клейц, признавая участие свое в напечатании NN 6 и 7 "Известий", утверждал,
что он был послан для этого в типографии газет "Нашей Жизни" и "Нового
Времени" из союза рабочих печатного дела, при чем в последний раз
неизвестным человеком был дан ему 1 рубль на поездку и на прокормление.
Тогда, по словам Клейца, все рабочие, направлявшиеся в типографию,
собрались в трактире на углу Бассейной улицы и Эртелева переулка, а затем
отправились в типографию, которая оказалась уже занятой. По предъявлении
обвиняемому Симановского, Филиппова и Голынского, он заявил, что все эти
лица присутствовали при напечатании "Известий" в типографии "Нового
Времени".
Допрошенный по тем же обстоятельствам обвиняемый Георгий Носарь
первоначально отказался от дачи объяснений, а затем собственноручно изложил
свое показание, в котором, исходя из того соображения, что Совет Рабочих
Депутатов, председателем коего он состоял, стремился лишь к ограждению
интересов рабочего населения и твердо стоял на правовой почве, проведенной
