эти клановые монстры, для которых человеческая жизнь не имеет никакой
цены? Неужели ты нисколько не расстраиваешься из-за смерти Мелани Труа?
- Не расстраиваюсь, - ответил Эйден. - Это не должно было случиться,
но... это произошло. Что же еще?
- Меня пугает твое безразличие.
"Странно слышать такое от убийцы", - подумал Эйден, глядя вслед
удаляющемуся Джаррету Махони.
13
Диана быстро преодолела расстояние от леса до вертолета. Босые ноги
вымочила роса - Диана всегда снимала обувь, когда приходилось бежать.
Одетая в шорты и легкий свитер - старый рыжий костюм водителя, она с
удовольствием ощущала приятный ночной холод, от которого ее голые руки
покрылись мурашками.
Достигнув вертолета, она поднялась к люку и легонько постучала.
Крышка медленно открылась, и из отверстия появилось лицо эксперта
Ком-Гвардии.
- Я видел, как ты бежала.
- Это плохо. Надеюсь, что ублюдки в городе меня не засекли.
- Почему меня не предупредили по радио?
- Мы не были уверены, что мятежники не перехватят передачу, а в мои
планы не входило, попав в Випорт, сразу же оказаться в объятиях
приветствующей делегации.
Она объяснила эксперту, что Эйден Прайд и Мелани Труа взяты
заложниками, и тот выразил горячее желание сделать все, что возможно,
чтобы помочь претору, и своей преданностью произвел на Диану хорошее
впечатление.
- Тебе что-нибудь нужно? - поинтересовался он.
- Оружие потяжелее этого пистолета. Что у тебя есть?
Кивнув, эксперт полез в грузовой отсек, расположенный в хвостовой
части машины, и вытащил автомат.
- Подойдет? - Он протянул автомат Диане.
Она презрительно усмехнулась.
- И это лучшее, что у тебя есть?
- Я вертолетчик Ком-Гвардии, а не боец. Кроме того, это неплохой
автомат. Из всех видов мелкого оружия он обладает наибольшей
дальнобойностью, и потом, если ты хорошо прицелишься, какая разница,
крупнокалиберное это оружие или нет, ведь верно?
- Ут.
Порывшись в ящике, он вытащил вложенный в футляр нож и торжественно
преподнес его Диане.
- А это - на крайний случай. Им еще никто не пользовался. Бери,
пригодится. Ты в город войдешь одна?
- Одна.
- Ты просто восхищаешь меня, красавица!
- Не называй меня так!
В ее голосе послышались угрожающие нотки, и тот, растерявшись,
удержался от дальнейших комплиментов. Он и представить себе не мог, как
она сейчас ненавидела его за фамильярность, нахальство, присущие, как ей
казалось, всем выходцам из Внутренней Сферы. В любой другой ситуации Диана
знала бы, что ответить, но здесь, понимая, что ей может потребоваться его
помощь, сдержалась.
- Извини, - тихо произнес он. - Я ведь совсем не собирался пробивать
броню твоего сердца. Но ты действительно красива, и сама об этом знаешь.
- Меня не интересует твое мнение о моей внешности, - раздраженно
ответила Диана. - Я собираюсь войти в Випорт через ту дыру в городской
стене. Нужно, чтобы ты прикрыл меня. Можешь их как-нибудь отвлечь?
- Конечно. Я сделаю круг над городом. Ты пока спрячься в этих кустах.
Я пройду над стеной и вернусь.
- Хорошо.
Она перебежала в то место, которое он указал, и залегла в кустарнике,
а тем временем вертолет взревел, вращая лопастями, поднялся и затем на
низкой высоте, чуть не касаясь стен, поплыл в город.
Как только он скрылся из вида, Диана вскочила и побежала. Достигнув
стены, она прижалась к ней рядом с проломом и прислушалась - нет ли
движения на противоположной стороне? Затем, быстро окинув взглядом пролом,
нырнула в него. Перекувырнувшись на лету, девушка оказалась на другой
стороне и, держа нож в левой руке, приготовилась отразить нападение. Но
рядом никого не было. Диана перебежала под тень ближайшего здания и,
застыв на мгновение, прислушалась к рокоту вертолета. Шум, злобные выкрики
и случайные одиночные выстрелы неслись с площади вслед удалявшейся машине.
Эйден очень хотел, чтобы вертолет как можно быстрее скрылся. Кто
додумался до такого безрассудства? Эти мятежники так взбудоражены, что
способны совершить любое зверство, включая массовое самоубийство, взорвав
агроробот. Джаррет Махони действительно бегал кругами, как зверь, у
которого только что отрубили хвост. Он пытался, и, кажется, тщетно,
добиться хоть какой-то ответной реакции на происходящее у своих сбитых с
толку приспешников.
Наконец главарь мятежников выхватил у одного из своих сообщников
импульсно-лазерное ружье и, почти не целясь, открыл беспорядочный огонь по
вертолету.
"Какие же они дураки! - подумал Эйден. - Неужели никто не понимает,
что его пальба может легко задеть что-нибудь из боеприпасов и, вызвав
цепную реакцию, разом уничтожить весь Випорт?"
Большинство выстрелов никуда не попало, но один все же задел бок
вертолета, от чего поврежденная машина качнулась, теряя управление, и
начала заваливаться то на одну сторону, то на другую. Это выглядело так,
будто вертолет собирается рухнуть прямо на середину площади, как раз на
агроробот.
Пилот вновь овладел управлением, и машина, неуверенно выровнявшись,
зависла в воздухе. У Эйдена перехватило дыхание. В следующий момент
вертолет опять начал соскальзывать вниз прямо на площадь.
Эйден уже смирился с крушением, но пилоту как-то удалось вновь
поднять машину и, не задев окружающих зданий, продолжить свой путь,
чуть-чуть ныряя, потом поднимаясь и снова выравниваясь. Пилот, должно
быть, применил все свои навыки, однако, пройдя над городскими стенами,
машина рухнула на землю, и тотчас раздался мощный взрыв, а над вершинами
деревьев взметнулась вспышка пламени.
Эйден пристально посмотрел на стену, а потом на трупы лежавших рядом
Астеха Триона и Мелани Труа, покрытые простынями. "Сколько же еще людей
погибнет, - думал он, - сколько еще?" Ответ явился незамедлительно: "Все.
Наверное, все!"
Диана не видела крушения вертолета, но слышала взрыв и
предшествовавшие ему выстрелы. У нее не было времени размышлять по поводу
крушения или смерти эксперта Ком-Гвардии, который помог ей, потому что как
раз в это время она увидела в здании напротив одного из мятежников.
Человек так удивился ее появлению, что даже забыл снять небрежно
болтавшийся сбоку автомат. Его мгновенное замешательство позволило Диане
вскинуть оружие и продырявить зеваке череп.
Удостоверившись, что человек мертв, она стащила с него китель и
брюки, оставив трусы и майку. Затем, заменив свое оружие на ручной
пулемет, Диана отправилась дальше.
14
- Ладно, Прайд, что ты предлагаешь? - Джаррет Махони говорил
преднамеренно громко, явно стараясь привлечь внимание толпы.
- Мы с тобой, Махони, встретимся на поле боя. Я пожалую тебе статус
воина и предоставлю право выбирать оружие и место. Победа решит все
вопросы. Моя победа - вы складываете оружие. Ты победитель - я нахожу
способ прекратить захват твоих людей.
Джаррет Махони долго пристально смотрел на Эйдена, а потом горько
расхохотался.
- Наслышан я о ваших клановых поединках. Как вы их называете?
Испытаниями? А скажи-ка, какими будут эти... заявки?
- Точно не знаю, но постараюсь придумать что-нибудь соответствующее
обстановке.
- Я слышал, что подача заявок - это не просто вызов; те, кто
участвует в поединке, стараются задействовать наименьшее количество
помощников, техники и оружия, так что в конце концов, похоже, нам пришлось
бы бороться один на один - ведь у тебя нет никакого подкрепления, и мне
нет смысла выставлять против тебя отряд даже из трех человек... Тебя сразу
убьют. А ведь в поединке каждый надеется на победу. Тогда почему ты
предлагаешь мне драться? Ты правильно все рассчитал, Прайд, - ты опытный
воин, а я лишь умеющий махать кулаками мятежник, и если мы сойдемся один
на один, все преимущества будут явно на твоей стороне, а если ты призовешь
своих - долго ли смогут продержаться едва вооруженные горожане против
ваших воинов, защищенных броней? Какое это состязание? Избиение младенцев
- вот что, Прайд, ты предлагаешь устроить, и я на это не пойду.
Эйден кивнул. Джаррет Махони был прав. Разница в военной подготовке
была столь велика, что сводила на нет и делала незаконными любые заявки.
- Садись, Прайд.
- Я постою.
Джаррет Махони силой усадил Эйдена на стул, а затем неожиданно устало
опустился на другой, тот, что недавно занимала претор Ком-Гвардии Мелани
Труа.
- Я всю свою жизнь прожил на Куорелле, - произнес Джаррет Махони. Он
отвернулся от Эйдена, очевидно не ожидая ответа. - Мы никогда не думали об
остальном мире. Быть может, потому, что были поглощены решением своих
проблем. Что греха таить, нам нравились войны. Многолетние, иногда
многовековые... Мы поотстали в развитии, но нам, живущим здесь, нравится
эта жизнь. Нам нравится то, что считается приграничным существованием. Мы
наслышаны о роскошной и благополучной жизни в так называемых
цивилизованных мирах, но она не интересует нас. Признаюсь честно, будь
наша воля, мы даже не использовали бы агророботы. Нам нравится выходить в
поле и работать своими собственными руками. - Он помолчал, глядя вдаль,
его рассеянный взгляд был устремлен сквозь толпу, куда-то за стены города,
где в потемневшем небе уже загорались первые ясные звезды. - К сожалению,
мы верноподданные, - очнувшись от раздумий, продолжил он. - Генерал Край
призвал нас защитить Куорелль от посягательств кланов и Ком-Гвардии.
Смешная это была затея... мы сражались почти что голыми руками. Нас можно
понять - мы не хотели видеть наш родной мир поруганным. Вы смели наше
сопротивление, словно его никогда не существовало. Вы оккупировали
планету, представители Ком-Гвардии заменили наших лидеров, и затем
вернулись с войны мы... Для многих из нас стало настоящим потрясением то,
что теперь мы не могли вернуть свой прежний образ жизни, не могли
восстановить семьи и радоваться тому, как растут наши дети, не смели
работать своими руками и быть счастливыми от результатов собственного
труда.
Эйдену, бездомному человеку, никогда не знавшему, что такое семья,
нелегко было уловить смысл слов, с горечью произнесенных его собеседником,
понять, что пытался растолковать ему Джаррет Махони. "Неужели возможно, -
удивлялся полковник, - чтобы для кого-то понятие семьи вытеснило идеалы
служения и подвига?" Эйден бросил бы все что угодно, мог пожертвовать
любой частью самого себя, чтобы достичь высот славы, которая требовалась
для помещения его генов в Священный генофонд. Стоп... Эйден вдруг
почувствовал, что нащупал в своих размышлениях нужную нить, связующую его
мировосприятие с системой ценностей людей из Свободной Сферы. Ради чего
воин клана готов идти на любые лишения, жертвовать благополучием и жизнью,
если потребуется? Чтобы не погибнуть в веках, чтобы не было поглощено его
имя беспощадным временем, чтобы какая-то часть его - частица честолюбия,
ума, внешности, если хотите, передаваясь из поколения в поколение, вечно
смотрела на мир серыми, жемчужного цвета глазами, чтобы и через тысячу лет
смелые, красивые люди с обветренными, усталыми лицами - дети его детей -
бороздили пространства космоса, открывая новые земли и принося покой в
старые, измученные распрями миры.
Но разве не этого же хотел Джаррет Махони, стареющий мятежник, с
мясистым и красным лицом? Пусть его племя готовило детям весьма незавидное
