лицо нежными ароматами. То был мечта-край. Покрытые густой зеленью горы
нехотя напоминали человеку о его скромном росте. Всю дорогу нас
сопровождали заросли акаций по сторонам, над которыми то тут, то там
возвышались непривычные нашему взору не то пирамидальные тополя, не то
солдатики-кипарисы. Зелено и свежо было всюду. Вскоре мы въехали в один из
аулов, уж не припомню сейчас названия. Он был примерно в тридцать старых
домиков, живущий по своим каким-то законам, крепко оторванным от Большой
жизни. Местных жителей не интересовали мировые проблемы. Их забот с лихвой
хватало лишь на собственное хозяйство, да на деньги проезжих туристов,
которые с неописуемым восторгом расхватывали и козье молоко, и кумыс, и
сушеные лепешки, и вязаные шали. И мы оказались такими же. К тому же, и
виражи дороги, и живописные виды красивейших гор возбуждали просто
здоровский аппетит.
Насытившись любезно проданной пищей одной приветливой старушки, мы вдруг
стали расспрашивать ее о местных достопримечательностях.
- Что? - удивилась старушка. - Да вроде ничего такого нет. Разве что
Молочные водопады, что ниспадают тут неподалеку в глубокое ущелье. Разве
что звеневший давным-давно на всю страну, а теперь пребывающий в упадке
коннозавод. Разве что пышный виноградник братьев Арджаковых - да вон, его
видно отсюда. Ну и старый замок.
- Замок? - оживились мы.
- А что тут такого?
- Верно, с ним связана какая-нибудь легенда? - продолжали расспрашивать мы.
- Ну да. Только я не помню уж ничего - давно это было.
- Бабушка, а далеко ли до него отсюда?
- На молодых-то ногах с полдня ходу будет.
Получив разъяснения относительно дороги, мы сердечно поблагодарили старушку
и расстались с нею с твердым намерением добраться до манящего объекта.
Стимулом дальнейшего нашего движения стало чистое любопытство. Но
любопытство, как известно, часто приводит к неудобствам, которые и начались
у нас почти сразу. Километра через три после выезда из селения мы свернули
с шоссе на гравийную дорогу и машину затрясло так, что вся семья искренне
пожалела о плотном обеде. Гравий продолжался до самой свалки, после которой
дорога оскудела и наконец-то повела в гору. Натужно заворчал двигатель и
медленно-медленно затащил нас на вершину горы. Там мы остановились.
Горный ветер опьянял - не то слово. Он властно поигрывал мускулами,
заставляя крепче держаться на ногах. Отсюда вниз вид был красив до безумия.
Зеленые волны гор перекатывались до горизонта и смыкались с небом. Небо
было особенно выразительное. Как будто Глаз Вселенной удивленно разглядывал
и нас, и пички тополей, и синюю нитку трассы республиканского значения.
Налюбовавшись величественной картиной, мы пошли узнать, что же ждало нас по
ту сторону перевала.
На склоне горы, словно рассыпанная белым по зеленому крупка, паслись овцы.
Чуть подалее, теряясь в околке старых деревьев, виднелась крыша белого
дворца. Уже отсюда можно было разглядеть и высокие колонны, и каскад
лестниц, и тогда дети спросили меня: "Это и есть тот самый замок?"
- Нет похоже... - покачал я головой. - Но давайте подъедем ближе. Там
кто-то живет.
Дети в два голоса заулюлюкали. Обстановка вполне предрасполагала к этому.
Вернувшись в машину, мы стали медленно, сдерживая лошадинные силы,
спускаться вниз и дорога пустила нас до самого крыльца. Точнее, это была
огромная терраса, вмещавшая и стол, и традиционные плетеные кресла-качалки,
и сушившееся на веревках белье. Свод над террасой поддерживали те самые
колонны из камня, цвет которого вблизи был уже не белый, но желто-серый.
Казалось, возраст их исчислялся тысячями лет.
Мы прошли во дворик перед крыльцом, с любопытством изучая обстановку.
Таинственного замка никак не получалось. Из глубины двора доносилось
нестройное блеянье овец. Тут отворилась высокая дверь и к нам навстречу
вышла женщина с полным тазом мокрого белья. Завидев нас, она недовольно
опустила тяжелый таз на землю и приблизилась. Когда мы сбивчиво объяснили
ей причину своего вторжения в этот отшельнический уголок, она хмуро
спросила:
- Так вы ищите Храм?
- Наверное.
Тогда женщина зашла обратно в дом и вскоре к нам вышел сам хозяин,
ссохшийся, но еще живой старик. Правой рукой он опирался на посох.
Он смиренно окинул нас взором и слегка поклонился.
- Приветствую вас.
Его голос оказался неожиданно глубоким, приятным.
- Здравствуйте, - отвечали мы почти хором.
- А мы замок ищем, - вдруг пискнула младшенькая Настя. - А вы кто такой? А
это чья шкура на вас висит?
Я посмотрел на нее с укором.
- Замок, - задумчиво проговорил горец и вдруг, словно решившись, сказал:-
Пятнадцать рублей и поехали.
Это был неожиданный момент. Я раздумывал. Старикашка запрашивал чересчур
много и, что хуже всего, так открыто. Но и отступать было неприятно. Я
кивнул и тогда он уселся впереди и стал показывать дорогу. Дорога была
старая, проросшая травой и вначале свела в долину, перевела через
хрустальный каменистый ручеек и вновь, сильно петляя, потащила наверх.
Машина пыжилась, из-под колес выбрасывало каменья. Наконец, дорога совсем
иссякла.
- Остановись! - приказал старик. - Пойдем пешком.
Я кое-как развернул машину и остановился. Все вылезли.
- Давным-давно, - начал горец свой рассказ.
Гуськом по узкой тропе мы стали взбираться наверх.
"Давным-давно, - сказал горец, - жили на свете прекрасные и мужественные
люди. Они пасли овец и коней, занимались охотой и земледелием. Правил над
ними один из мудрейших и сильнейших в истории мужей - Сослан-Бек. И вот, он
часто и подолгу размышлял - конечно же, как и всякий правитель, о том как
увеличить благосостояние собственного народа. И однажды пришел к выводу,
что сделать это быстро возможно лишь одним способом - внезапным завоеванием
богатых соседних земель. Придумано - сказано. Сказано - сделано. И кинул он
клич, и двинулись воины в поход под его предводительством. Они силой
захватывали селение за селением и покорились им целые народы. Но однажды,
когда их отряд расположился на отдыхе, Сослан-Бек стоял на огромном валуне
и глядел с горы вниз, где вдоль бурной реки раскинулось очередное на их
победоносном пути село. Полководец вдруг задумался. И вот о чем. А ведь
нельзя покорить весь мир! Мир всегда будет шире возможностей любого из
смертных. Зачем становиться безумцем! И эта глубокая мысль настолько
поразила его, что Сослан-Бек тут же развернулся и закричал:
- Великие мои воины! Этот перевал наша граница между славой и бессилием.
Пойдемьте домой. Удовлетворимся тем, что можем осилить. Ведь все вокруг и
так уже знают, что не страшимся мы ни врагов, ни пространств. А в знак
окончания похода, велю построить здесь Храм. И пусть он будет самый
красивый из всех существовавших доныне, пусть он во все века возвещает о
нашей славе и мудрости.
Сказав эту пылкую речь, Сослан-Бек посмотрел вокруг. Воины, затаив дыхание,
ловили каждое его слово. Они верили в своего правителя. Так началась
величайшая из строек. Уже на следующий день одни из них расчищали площадку,
другие тесали камни для возведения стен, третьи эти камни перетаскивали,
четвертые ложили кладку. Работа закипела. У всех на глазах стал расти
красавец Храм."
Старик вдруг замолчал. Я оглянулся на него. Глубокие борозды морщин
рассекали его чело и вдоль и поперек. Он выглядел сильно уставшим.
- Папа, понеси меня на руках, - попросила Настенька.
- Дочка, - положил руку на ее плечо старик. - Мы уже пришли.
И все же я взял дочь на руки. По мере того, как мы взбирались на последние
метры склона, перед нами стала вырастать громада здания. Я в последний раз
подал Линде руку и наш путь окончился. Мы перевели дух.
Массивные стены глядели на нас с высоты. Мы замерли. Даже я и то был
несказанно удивлен и довольно долго не спадал во мне этот вал удивления.
Первая заговорила и сразу выдала мои собственные мысли Настенька.
- Пап, а почему он такой недостроенный? - спросила она.
Да, между нашим образом Храма и действительностью не было ничего общего. Мы
видели перед собою голые стены, короткие толстые балки, перекрывающие
зияющие пустотой пролеты, каменные колонны, выпирающие из зарослей
кустарника, огромные пластины ступеней, между которыми чернели дыры в
подвал. Одним словом то, что мы созерцали, вряд ли когда-то
функционировало. Как минимум, у этого мистического недостроя не было крыши.
- Н-да, - наконец молвил я.
В этот момент проводник дотронулся до моего плеча и произнес:
- Не торопитесь с выводами. Усаживайтесь все на камни, на траву, а я
дорасскажу вам легенду.
"Итак, строительство было в самом разгаре, когда на Сослан-Бека в третий
раз снизошел дух мудрости. Он вдруг открыл для себя страшную тайну. Нет
ничего вечного на Земле. И нет во Вселенной ничего, могущественнее
бесконечных пространств и бесконечного времени. Время укрощает всех.
Пространства навсегда шире человеческих возможностей. А всякое проявление
непокорности предопределенному порядку вещей бессмысленно, ибо заранее
обречено на провал. Сослан-Бек был умным человеком и поэтому смог понять
эту истину. Сослан-Бек был сильным человеком и выдержал этот удар с
достоинством. Сослан-Бек был добрым правителем и поэтому тут же приказал
собрать в своем шатре всех военачальников.
- Мы прекращаем стройку, - булатным голосом сказал он им. - Я понял, что
этот Храм будет никому не нужен. Мы не побоимся этого сделать. Пусть все
знают, что мы сильный народ и свободны в своих решениях. Завтра с зарей мы
уходим домой. Мы станем пасти овец и коней, мы станем заниматься охотой и
земледелием, мы будем любить жен и растить детей.
И сделали они в точности так и потекла жизнь народа как встарь. С великой
тайной в груди это было мужеством."
Старик замолчал. Мы с Линдой отпустили детей полазить по руинам и восторг в
их глазах был неописуем. А сами втроем просто сидели и молчали. Но я все же
чувствовал, что что-то недоговорено. Неожиданно горец встрепенулся.
- По правде сказать, мои исторические корни лежат в том самом народе.
Великие были люди.
Я вгляделся в черты его лица. "Да, - подумал, - великие тогда были люди. Но
куда подевалась та былая мощь людей? Неужели и впрямь поделилась на всех
ныне живущих?" Я поскорее отбросил от себя эту мысль. Я не хотел страдать
всю жизнь, терзаемый собственной ущербностью. Я хотел быть свободным. Я
хотел отдыхать всем телом. Я стал дышать полной грудью свежим космическим
воздухом и мне удалось обо всем забыть.
Горы были прекрасны. И небо. Ах, какое было небо - просто чудо!
А что ни говори - а отдых "дикарем" куда как живее беленых курортов. Об
этой поездке мы вспоминали в суровой Сибири еще долгие годы и каждый раз в
нашей душе полыхал огонь. Огонь прикосновения к прекрасной неправде.
Евгений Торопов
Марсианская любовь
Солнце живительными лучами ласкало влюбленных. Струны ветра неторопливо
слагали мелодию любви и природа смиренно умолкала при их встрече.
Он: - Как чуден этот миг, когда могу я созерцать ее. Мир окрашивается в
счастливые цвета. Она потрясающе прекрасна. И эти стройные ноги, которые я
готов бесконечно целовать и целовать...
Она: - Не знаю, есть ли на свете идеал, но я нашла его. Никогда допрежь не
видела такого упругого и мускулистого тела с этим приятно ласкающим взор
загаром. Это тело сильного защитника, но внимательного покровителя...
Он: - Ее шея выше всяких слов. Тонкая кожа ее словно кожица лепестка и
прикосновение ее словно дуновение, нежное и ласковое, словно нашептывание
на ушко сказки в непрекращающемся добром сне...
Она: - Эти крепкие руки сведут с ума. Их притягательность - в действии. Эти
руки умеют бережно обнять, и дать отпор обидчику, и раздобыть пищу. Надежен
мир, в котором они существуют...
Он: - Впервые я услышал ее на рассвете. И подумал: этого не может быть. Нет
на свете таких нот, которые бы выразили эту превосходную музу звука...
