заслужили заботу и внимание нашего Государства. Но почему, Иван
Степанович, вы так тянете с решающей фазой проекта? Это
вызывает недоумение у членов Политбюро.
-- Мы готовы, Константин Устинович, -- решительно ответил
генерал, ощутив холодный комок в груди.
-- Ну что же, вот завтра и начнем. -- Генеральный
секретарь в изнеможении замолк.
Всю ночь обЦект напряженно функционировал. В зале горел
яркий свет, у входа в камеру поставили букеты цветов, и Иван
Степанович лично обследовал все провода, ведущие к антенне. Все
было в порядке. Личный состав обЦекта был построен и Иван
Степанович доходчиво обЦяснил им чрезвычайную важность
ожидаемого события.
-- Каждый из нас, -- решительно сказал он, -- должен
чувствовать себя как во время смертельной схватки с коварным
врагом -- человеческим старением и болезнями. И любое
проявление малодушия и расхлябанности, -- он сделал паузу и
выжидательно посмотрел на шеренгу офицеров, -- будет караться
по всей строгости Советских законов.
И снова провернулось колесико истории. В Грановитых
палатах проходила встреча Генерального Секретаря с
руководителями сельского хозяйства. Не подкачали представители
Министерства Пищевой промышленности, представили новейший
образец сверхчистой водки для дегустации... Поднял первый тост
Генеральный, вспомнив про органические удобрения, поднял
второй, потом третий. И тепло разлилось по телу... Уже пора
было ехать на сеанс, но вопросы заготовки удобрений беспокоили
его возбужденное воображение...
Генерал не спал уже вторые сутки, с холодной
решительностью снова и снова проверяя все детали предстоящего
сеанса. И вот в подвале появился руководитель партии и
правительства.
-- Здравствуйте, товарищи военные, -- генеральный
секретарь с трудом шел, поддерживаемый помощниками. -- Помогите
колхозам, советским хозяйствам на укладке удобрений, товарищи.
Мобилизуйте солдат, офицеров, это дело государственной
важности. -- Он упал на кровать и устало закрыл глаза. Иван
Степанович с удивлением отметил, что язык у Генерального слегка
заплетался, а лицо, обычно напоминавшее бледную копию из музея
восковых фигур, сегодня было необычно розовым.
Включить мощность! -- распорядился Иван Степанович. --
Напрячься! -- дал он команду целительнице. -- Только
постарайся, -- генерал смотрел на даму, сосредоточенно водящую
руками по воздуху. -- Только не подведи, Господи, спаси и
помилуй. -- Он неожиданно поймал себя на крамольной мысли,
обращенной к небесам.
Молитвы ли Ивана Степановича, или какие другие неизвестные
науке факторы помогли, но первый же сеанс облучения дал
замечательные результаты. Взгляд Генсека прояснился, и речь
значительно улучшилась. Он встал с постели сам, чего по словам
помощников уже давно не бывало, и, значительно порозовев, пожал
руки руководителям обЦекта. На следующий день в Кремле было
созвано совещание руководителей областных райкомов и крайкомов
по неотложным задачам выполнения Продовольственной программы, и
Генсек разразился необычно связной речью, обЦясняя что посевы в
южных районах страны необходимо защищать от суховеев путем
целенаправленных лесопосадок.
Генералу Трофимову пожимали руки, все его поздравляли,
подмигивали, намекая на реальность маршальского звания, и он
воспрял духом, немедленно распорядившись провести
дополнительные омолаживающие сеансы. Это, увы, было его роковой
ошибкой.
Следующий сеанс был назначен через неделю с тем, чтобы
целительница восстановила свои силы. Ее обхаживали как могли,
несмотря на то, что вредная дама наглела не по дням, а по
часам. Наконец, снова включились антенны, но буквально через
час с небольшим состояние Генсека стало критическим, и старца
увезли в реанимацию. Иван Степанович побледнел, сердце его
сжалось...
-- Иван Степанович, -- в комнату вошел адмирал Зеленков, и
руководитель программы с ужасом увидел, что тот за несколько
прошедших часов полностью поседел. -- Что же нам теперь делать?
-- Ничего не понимаю... Раз на раз, видимо, не приходится.
Или дура эта напартачила, черт ее знает!... А отвечать все
равно нам с Вами придется. -- Иван Степанович проглотил
таблетку нитроглицерина. -- Все ученые эти проклятые, посадить
бы их в шарашку, вроде тех, которые при отце и учителе были, и
пусть бы там занимались омоложением!
-- А может, -- неуверенно сказал адмирал, -- может быть их
пригласить для консультации? Чем черт не шутит.
-- Делайте что хотите, -- Иван Степанович махнул рукой.
Сергей Васильевич и Алик, изумленные, спускались в
сверхсекретный бронированный подвал.
-- Это же надо какую махину отгрохали, -- с изумлением
крутил головой Алик.
-- Так что, -- испуганно спросил директор, -- омоложение
действительно наблюдалось?
-- Клянусь Вам, товарищ академик, -- поседевший адмирал
достал из кармана пачку фотографий. -- Вы посмотрите только,
вот тут товарищу семьдесят пять лет, старый кадровик... А вот
он же после двух сеансов.... С фотографии на ученых недобрым
взглядом смотрел пожилой мужчина, в котором было решительно не
узнать дряхлого старика.
-- Не может такого быть, -- задумчиво сказал Алик. -- Вы
же на него светили такой мощностью, от которой любое живое
существо загнется в три минуты.
-- Да посмотрите протоколы! -- адмирал раскрыл пухлую
папку. -- Фотографии, документальные свидетельства, медицинские
показания.
-- Черт его знает, -- Алик задумчиво пролистал страницы.
-- Наука никак не может этого обЦяснить. Какая, говорите, была
мощность у локатора? Несколько киловатт? Да вы их просто
прогревали насквозь.
-- Погоди, погоди Алик. -- директор задумался. -- Ведь
микроволновое излучение проникает внутрь организма. Ну да,
может быть такой равномерный прогрев активизировал обменные
процессы. Они излучение модулировали, кто знает, иммунная
система, мало ли какие процессы могли у пациентов происходить.
-- А модуляция от рук экстрасенса действительно влияла? --
Алик нахмурился. -- Не верится как-то. вы без модуляции
пробовали пациентов облучать?
-- Да, -- адмирал вспомнил про оборванный провод и
предыдущего Генерального секретаря, и внутри него поднялся
могильный холод. -- И результат был резко отрицательным. -- Он
благоразумно решил не уточнять деталей.
-- Но почему же опыты давали такие различные результаты?
-- Алик задумался.
-- В чем же дело? -- Он недоверчиво взглянул на адмирала.
-- Только вы можете помочь нам открыть истину. Необходимо
досконально, до секунды изучить особенности проведения
экспериментов. Вот вы, например, вам же облучение помогло. Вы
ту же самую мощность на антенну подавали?
-- Да ту же, ту же, -- Адмирал нахмурился. Он еще и еще
раз перебирал в памяти прошлое, и вдруг дикая, невероятная
мысль как факел вспыхнула в его мозгу. "Не может быть!" --
подумал он, гоня ее от себя, но она возвращалась снова и снова.
-- Ну если только, -- он замялся.
-- Так что? -- Алик с удивлением продолжал осматривать
таинственную установку. -- А зачем вы ее в бронированную камеру
засунули?
-- Чтобы изолировать внешние излучения, -- вмешался
полковник.
-- Да Бог с вами, такой конструкцией вы ничего не
изолируете. Смотрите, у вас швы на заклепках, через эти щели
такая мощность будет излучаться, это же элементарно!
-- Товарищ академик, -- адмирал отвел Сергея Васильевича в
сторону. -- Неловко даже упоминать, но мне сейчас в голову
пришла совершенно безумная мысль.
-- Так что же это? -- испуганно переспросил директор.
-- Виите-ли, -- адмирал вздохнул. -- Все омоложенные на
моей памяти перед сеансом облучения, как бы вам сказать, для
храбрости принимали. Под мухой то есть под локатор шли.
-- Ну это вряд-ли, -- Сергей Васильевич задумался. -- Не
вижу никаких причин. Ну конечно, в организме начинаются сложные
биохимические процессы расщепления алкоголя... Но предположить
что... Хотя, никакую гипотезу отметать нам сейчас нельзя, дело
ответственное. В общем, экспертного заключения мы немедленно
дать вам не можем. Необходимы тщательные исследования,
экспертиза....
-- Погодите-ка, -- адмирал задумался. -- Мне надо кое-что
проверить... -- он выбежал из камеры и ворвался в кабинет
подчиненного ему полковника.-- Андрей Владимирович! Срочно
обзвоните выживших ветеранов КГБ и деликатно, не давая понять
что и зачем, выясните, не выпивали ли они непосредственно перед
сеансом. Держите все в глубочайшей тайне.
К вечеру все встало на свои места. Все без исключения
выжившие ветераны крепко зашибали, в том числе и
непосредственно перед поездкой на обЦект. Зато обоим погибшим
чекистам пить было категорически запрещено из-за медицинских
показаний.
Иван Степанович нахмурившись ходил по своему кабинету. --
Неужели? -- думал он, снова и снова перебирая факты. Но
решительно ни к чему в обЦяснении адмирала Зеленкова придраться
было нельзя. Ну да, иГенеральный... Во время того первого и
успешного визита? Он еще необычно розовым был! -- эта простая
мысль окончательно доконала его, и генерал в отчаянии обхватил
голову руками...
......
Заседание похоронной комиссии проходило в подавленной
обстановке. Члены Политбюро сидели мрачные и испуганные.
События последнего времени не вызывали у них решительно никаких
положительных эмоций.
-- Ну что же, товарищи, -- выступающий был мрачен. -- Нам
сегодня предстоит решить вопрос о том, кто же из нас достоин
занять место Генерального Секретаря.
В зале наступило тяжелое молчание. Сидевших в нем стариков
охватил какой-то суеверный ужас. Умирать не хотелось никому.
-- А может быть.... -- С места поднялся секретарь
Политбюро по идеологическим вопросам. -- Может быть нам пора
уже уступить место Генерального секретаря кому-нибудь помоложе?
У молодых, конечно, опыта недостаточно, наломают дров. Но мы
поправим, если что. Так сказать в порядке эксперимента,
посмотрим что получится. -- Он злорадно усмехнулся. -- Как
говорится, марксизм не догма, а руководство к действию.
-- Исключительно ценное и своевременное предложение! --
почему-то захлебываясь от восторга поднялся с места
плюгавенький старичок в черном костюме. -- Пущай молодые на
себе попробуют!
-- А мы посмотрим. -- загудело в зале. -- А то они больно
умные все!
-- А нет ли у нас достойной кандидатуры? -- с надеждой
спросил председательствующий.
-- А вот этот, прыткий. -- с омерзением произнес старичок
в черном костюме. -- Все воду мутит, со Ставрополья.
-- Правильно, правильно, туда его! -- одобрительно
раздалось с мест. -- Старички оживились, чувствуя, что угроза
на этот раз прошла стороной.
-- Ну что же, пригласите Михаила Сергеевича -- на лице у
председателя появилась страдальческая и одновременно
торжествующая гримаса.
Глава 15. Разброд.
С этими алкоголиками они совсем с ума посходили. Жизнь все
хуже и хуже становится. Кролики из вивария исчезли совершенно,
слухи ходят о том, что научные сотрудники их крадут и,
извиняюсть, в пищу употребляют. Спасибо мамаше моей, что я
кроликом не уродился, всему пределы есть, уважаемые товарищи.
Если что, я живым не дамся, выцарапаю им глаза, подлецам.
Хозяин сник совсем, страдает. Правда, дама эта противная
больше у нас в подвале не появляется. Зато сброду всякого хоть
