колебания полюсов - не что иное как последние следы, оставшиеся
от такого удара в форме постепенно замедляющихся движений
земной оси по поверхности конуса. Ныне, быть может, нам
придется быть свидетелями окончательного осиротения земного
шара среди небесных пространств"...
Статья произвела ожидаемое впечатление. Сердце
человечества сделало перебой в этот день. Телеграф перепутал
адресатов и содержание депеш, от чего случилось множество
житейских неприятностей. Телефон превратился в сумасшедшую кашу
номеров, и много телефонных барышень нервно заболело от бешеной
ругани абонентов. Трамваи пошли не по тем линиям. Было
множество задавленных всеми системами экипажей. Магазины
закрылись, так как никто ничего не покупал в этот день, кроме
общедоступных книг по астрономии.
Правительственные аппараты застопорились. Из многих тюрем
бежали арестанты. Поезда уходили пустыми, и к счастью: за один
этот памятный день двадцать процентов паровозов и поездного
состава наехало друг на друга, свалилось под откосы. И,
наконец, из страны проклятых большевиков раздалось (по радио)
уже окончательно ни к селу, ни к городу злорадное: "Ага...
Дождались"...
Одним словом, в день 14 мая на всем земном шаре произошел
неописуемый переполох. С ужасом, в исступлении ждали ночи.
Головы всех были задраны к звездному небу. Когда над крышами,
над железными мостами, над шпилями колоколен, над гигантскими
кранами заводов поднялась мирным и стареньким диском
обыкновенная луна, - пронесся вздох облегчения и разочарования.
Стало даже по-мещански скучно.
Так несколько дней ждали гибели мира. Держали пари. Луна
продолжала тихонько плыть по небу. Настроение улучшалось. На
улицах стали продавать "карманные телескопы" и закопченные
стекла. Огромным успехом пользовались булавки и брошки с
изображением луны, подмигивающей глазом. Газеты пестрели
адресами хиромантов, точно предсказывающих "день, которого
нужно бояться".
Мисс Сетиль Эспер, единственная дочь анилинового короля,
появилась на банкете яхт-клуба в лунного цвета платье, в
бесценном ожерелье и в диадеме из лунных камней. Дамы ахнули.
Владельцы домов готового платья ахнули. Великие портные и
модные ювелиры стиснули зубы. Лунный шелк и лунный камень
объявлены были модой.
Писались стихи о луне. Выгонялись химическими составами
голубые цветы. В шикарных ресторанах появилось даже лунное
мороженое, чрезвычайно обременяющее желудок. Имя Игнатия Руфа
облетело все земные широты. Но биржа, мудрая и осторожная, не
ответила на эту суматоху колебанием ни на один цент.
5.
Стеклянной равниной лежал бесцветный океан под косматым,
пылающим солнцем. От гор струилось марево. Поникла листва на
деревьях. Высокие метелки пальм, казалось, предали себя зною, -
распустились в сине-горячем небе. Трехмачтовый "Фламинго", как
призрак, висел над прозрачной лагуной. Нестерпимо блестели
стальные канаты, по которым в воздухе, по направлению зубчатых
скал, ползли вагонетки.
Остров казался пустынным. Но по ту сторону гор, в кратере,
шла напряженная работа. Туда, по белому шоссе, спугивая ящериц
и змей, поднимался автомобиль. Правил Руф. Оборачиваясь к
четырем своим компаньонам, задыхавшимся от жары, он говорил:
- Мы работаем теперь в четыре смены, и то рабочие едва
выдерживают: вчера упало 15 человек от солнечного удара. Кратер
накаляется, как печь. Китайцы целыми толпами требуют расчета.
Пришлось на перевалах поставить пулеметы. Еще хуже с
американскими мастерами. Они грозят судом. Чорт возьми, - на
острове нет ни женщин, ни развлечений. Я приказал выстроить
кабак около ручья, - еще хуже: за неделю выпито сто ящиков
виски и ликеров. Инженер Корвин ходит на работы с заряженным
револьвером. Завтра прибывает, наконец, пароход с
проститутками. Я очень надеюсь, что это оздоровит остров.
Компаньоны посапывали, вытираясь платками. Эти две недели,
- после опубликования знаменитой статьи, - вселили в них
величайшую надежду и величайшую тревогу. Общественное мнение
реагировало сильнее, чем ожидали. Биржа никак не ответила на
удар. Работы подвигались успешно, и пробные опыты удались, но
все это стоило огромных денег, и кроме того Руф пренебрегал,
видимо, уголовным законодательством.
На перевале открылся вид работ на дне кратера. Дымила
труба электрической станции. Снопы света шли от стеклянных
щитов солнцеприемников. Желтые и розовые клубы дыма резкими
облаками возносились из-за черепичных крыш химической
лаборатории. По узкоколейным путям двигались вагонетки с
материалами и подъемные краны, похожие на виселицы. Под косыми
навесами трещали гидравлические пробойники, и воздух сокрушали
металлические удары молотов. Среди свалок, бунтов железа и гор
из бочек и мешков бродили голые люди в конусообразных шляпах.
В стороне, - там, куда по ночам падала лунная тень, -
лежали рядами десятиметровой длины металлические яйца с
многогранным острым бивнем на одном конце и широким раструбом
на другом.
- Шестьдесят аппаратов уже готово, - сказал Игнатий Руф,
указывая кивком головы на яйца, - их остается только зарядить.
Мы должны довести число их до двухсот, хотя по расчетам хватило
бы и половины. - Он пустил автомобиль по извилистой дороге вниз
и через несколько минут остановился у приземистого здания из
неотесанных камней. На плоской крыше его стояло два пулемета.
Инженер Корвин подошел к автомобилю и, как всегда, без улыбки,
молча приподнял тропический шлем.
- Джентльмены пожелали ознакомиться с готовыми аппаратами,
- сказал Руф, - джентльмены хотят задать вам несколько
технических вопросов.
Все вышли из машины и вслед за Корвиным направились к
аппаратам. Перебежавший дорогу голый китаец обернулся и оскалил
желтые зубы. Трое белых рабочих, неподалеку, начали было
рычать, поводя плечами, но Корвин взглянул на них невидящим
взором, и они, ворча, отошли.
Аппараты лежали каждый в конце подъездного рельсового
пути, который вел в центр кратера к бетонной площадке с
установленным на ней металлическим наклонным диском. Инженер
Корвин, чертя тростью на песке, постукивая ею по заклепкам
стальных яиц, говорил:
- Впервые подобный снаряд, приспособленный для двоих
пассажиров, был построен в Ленинграде в 1921 году инженером
Лосем. Он покрыл на нем сто миллионов километров
междупланетного пространства и возвратился на землю. К
сожалению, чертежи его пропали во время пожара. Второй аппарат,
начиненный сильно дымящим веществом, был отправлен три года
тому назад из Южной Америки на луну и достиг ее поверхности.
Принцип весьма прост. Это - ракета. Внутри яйца - камера с
запасом ультралиддита. Здесь, - Корвин указал на цилиндрический
хвост яйца, - ряд отверстий, куда устремляются газы
взрывающегося постепенно, частями, ультралиддита. В верхней
части, - там, где инженер Лось устраивал жилую камеру, - мы
помещаем пять тонн нитронафталина. Ужасающая взрывчатая сила
этого вещества вам известна. Затем, - он ударил тростью о литые
грани пирамидального бивня на другом конце яйца, - это -
бронебойная головка. Она из сибирской молибденовой стали. Если
предположить, что снаряд подойдет к поверхности луны со
скоростью 50 километров в секунду, то при ударе он должен
проникнуть в лунную почву на чрезвычайную глубину.
Промышленники, плотно упираясь ногами в землю, слушали.
Один из них, низенький, тучный, с крючковатым носом, сказал:
- Все-таки, как же, чорт его возьми, оно полетит?
- Так же, как ракета: толкающим действием газов,
образующихся при длительном взрыве, - ответил Корвин, - при
поднятии ракеты воздух не участвует в действии, он лишь
тормозит скорость. В безвоздушном пространстве ракета летит, по
закону свободно движущихся тел, с постоянным ускорением.
Теоретически ее скорость должна достичь предела, то-есть
скорости света. Но при больших скоростях вокруг тела
развиваются магнитные поля, которые могут даже остановить тело
в пространстве. Этих магнитных влияний особенно боялся инженер
Лось, хотя ему удалось достичь скорости тысячи километров в
секунду.
Тогда второй из промышленников, метис, - мрачный и
свирепый, - сказал:
- Двести снарядов! Но это мало, чтобы взорвать проклятую
луну! Мы ее только исковыряем.
- Снаряды попадут математически все в одну точку, -
ответил Корвин, - каждый, войдя в сферу притяжения луны,
получит направление к ее центру, даже если бы мы отправили их с
различных точек земной поверхности. По моим расчетам снаряды
упадут в области Океана Бурь. Один за другим, через промежутки
в семь, десять минут, - они будут вонзаться в глубь лунного
шара. Мы будем долбить его как бы чудовищным долотом. И с
каждым снарядом - взрыв пяти тонн нитронафталина. Я бы не хотел
в это время там курить мою трубку.
Эта тонкая шутка была принята снисходительными улыбками.
Третий из промышленников сказал, впившись ногтями в подбородок:
- Очень хорошо. Но мы знаем по опыту европейской войны,
что ядра даже самых больших пушек делали ничтожные воронки. А
ведь нам нужно разломать шар величиной всего лишь в тринадцать
с половиной раз меньше земного.
- Живая сила ядра большого морского орудия равна,
приблизительно, десяти миллионам килограммов, - ответил Корвин.
- Если принять вес нашего яйца за десять тонн и скорость - в 50
километров в секунду, то живая сила, то-есть давление при ударе
нашего яйца о поверхность луны, выразится в 75 триллионов
килограммов. Я боюсь одного, - что снаряды станут пронизывать
луну, как лист картона.
Промышленники плотно поджали губы. Четвертый, маленький, в
очках, похожий на старого сверчка, пристально стал смотреть на
Корвина седыми глазами:
- Я хотел задать существенный вопрос, сэр, - проскрипел он
высоким голоском, - мы собираемся устроить "неделю ужаса",
иными словами, - одурачить умнейших и хитрейших людей во всем
мире, сэр... Посреди нас возникло сомнение: а что - если мы
ошибаемся? А что - если эта шутка с луной превратится в
серьезную опасность? Мы заработаем, но луна шлепнется на землю,
сэр... Вы уверены, что она не шлепнется, сэр?
Инженер Корвин молчал. Под сухой, смуглой кожей его на
скулах ходили желваки.
- Очень хорошо, - сказал он коротко, - на это я вам отвечу
через час.
6.
В рубке "Фламинго" в конце обеда, когда подали кофе и
ликеры, инженер Корвин отодвинул несколько свой стул, положил
на острое колено листок бумаги, исписанный математическими
формулами, и начал говорить:
- Луна, так же, как земля, так же, как все планеты нашей
системы, как пояс астероидов, кометы и потоки падающих звезд, -
образовалась из гигантского кольца, некогда вращавшегося вокруг
солнца. Части кольца распались, уплотнились, образовали
пылающие миры - небольшие солнца.
"Вокруг каждого из этих миров, в свою очередь, стало
вращаться кольцо раскаленной, но хладеющей материи, подобно
кольцу Сатурна, - последнего остатка этого почти закончившегося
процесса.
"Маленькое светило - земля - так же была охвачена системой
колец, вращающихся с различной скоростью. По мере охлаждения,
кольца разрывались, части их уплотнялись, образуя малые планеты
или небесные тела. Самым крупным из таких тел была луна, она
притягивала близко проносящиеся массы, они падали и
поддерживали ее в раскаленно-жидком состоянии.
"То же происходило и с землей. Она втягивала в сферу
