окрестностях "Лотоса" у Сэма просыпаются по-настоящему сильные
способности...
- Он что, перед каждым убийством ездил в горы? Это установлено?
- перебил Балашов неожиданным вопросом, и Евгений понял, что
слишком увлекся.
- Н-не знаю, - после секундной паузы ответил он. Балашов тяжело
вздохнул:
- А если не знаешь... Ладно, твои аргументы я усвоил. Правда,
думать над ними придется не мне, но это тебя уже не касается. В
общем, если решат, что за твоим приятелем надо наблюдать
постоянно - ну что же... будешь обучаться пользоваться дальней
аппаратурой.
Евгений опустил глаза, чтобы скрыть радость. Он, конечно,
понимал, что обучение у Балашова станет весьма утонченным
издевательством. Ну и что? Главное, он наконец получит то, о чем
еще недавно мог только мечтать!
Он вышел от Балашова в радужном настроении, чувствуя себя уже
почти свободным - и снова полноправным исследователем СБ. Черт
возьми, он даже себе не признавался, насколько же ему хочется
вернуться!
...Увы, мечтам не суждено было сбыться. В комнате его уже ждала
Сара - и едва взглянув на нее, Евгений обрадовался, что не
отменил затею с письмами! Никогда не стоит доверять тюремщикам,
даже если в этой роли и выступают старые знакомые...
На краю стола лежала пачка конвертов. Евгений сразу узнал их:
ложный комплект, все правильно, их и должны были сегодня
перехватить. Но ведь Сара знала о них! Что тогда значит эта
демонстрация?!
- Я проанализировала текст твоих писем, - спокойно сказала Сара.
- Они сразу показались мне в чем-то подозрительными, и я сделала
сравнительное информационное исследование.
Евгений вздрогнул: он плохо представлял себе, о чем говорит
Сара, но понимал, какие возможности могут быть у
профессионального психолога. Но что подозрительного она могла
обнаружить в его письмах? Обычный зов о помощи к бывшим
коллегам...
- Стиль письма, - пояснила Сара. - Его есть с чем сравнивать:
есть записи твоих разговоров - это, так сказать, самое
непосредственное выражение мыслей, есть написанный тобой план
исследования Сэма, твои прежние отчеты...
Она не сказала "твои письма ко мне", но Евгений был уверен, что
их она тоже использовала. Впрочем, какое это имеет значение?
- Так вот, - продолжала Сара, - я могу с полной уверенностью
сказать, что эти, - она показала рукой, - письма были написаны
обдуманно, более того, очень рассудочно. Сочетание слов,
смысловые оттенки, пунктуация характерны для тебя, я бы даже
сказала, что слишком характерны. Для отчаянного зова о помощи
очень странно смотрится столь изящная пропорция осторожности и
патетики. Я посчитала: твой средний стиль обладает гораздо
большей энтропией, чем тот, что имеется в письмах. Ты отнюдь не
плохо соображал, когда составлял их! - Она посмотрела Евгению в
глаза: - Так что все эти слова насчет отчаяния... это сплошное
вранье или, будем говорить мягко, преувеличение. Ты был в
нормальном состоянии, ты все прекрасно оценивал - и значит не
мог не понимать, что за твоей женой будут следить! Так зачем же
ты велел ей отправить письма?
"Вот оно! - мелькнула мысль. - Нельзя долго казаться глупее, чем
ты есть... Но как теперь вести себя?"
- Не думаешь же ты, - почти искренне возмутился Евгений. - что,
я нарочно подставил собственную жену?!
- Не ее, - терпеливо пояснила Сара, - а только письма. Ясно же
было, что никто ее не тронет - зачем лишняя обуза? - только
изымут конверты, и все. Но после этого будут уверены, что
пресекли твою попытку дать знать о себе, успокоятся и потеряют
бдительность. Так?
Евгению стало очень неуютно: Сара умудрилась "вычислить" его
маневр, просто анализируя текст письма. Он такого не умел и на
такое не рассчитывал! Но что же теперь делать? Не рассказывать
же правду?
- Ну, - спросила Сара, - от чего же отвлекала внимание твоя
жена? Что ты еще задумал?
"Проанализируй письма еще раз, - хотелось сказать Евгению, - и
определи это сама... если сможешь!"
Но грубости были неуместны. Следовало быстро сообразить, чего
произойти не может ни при каких условиях, и именно это объявить
своим предполагаемым планом. Может быть, что-нибудь с участием
Юли? Ведь ей строго-настрого запрещено уезжать от родителей, и
вряд ли она нарушит этот запрет. А поскольку за ней все равно
следят, то лишней опасности она на себя не навлечет...
- Юля, - медленно сказал Евгений, - должна будет сообщить о
нашем аресте Олегу...
- Каким образом? - быстро перебила Сара.
- Привезти мое письмо. Я хотел было, чтобы она просто позвонила,
но потом подумал, что Олег может не поверить...
Евгений осекся, встретившись взглядом с Сарой. Что такое? Что
еще она могла заподозрить?
Сара демонстративно вздохнула и сказала со странной смесью
насмешки и досады:
- Великолепный образчик джентельменства! Чтобы вот так
хладнокровно подвергнуть любимую жену опасности быть
схваченной... Ну, выбирай сам, что тебе больше нравится: ты мне
очередной раз соврал, или ты действительно такой эгоист?
Евгений запоздало сообразил, что выставил себя порядочной
сволочью. Но ничего не поделаешь, надо продолжать...
- Вообще-то я рассчитывал, что после отвлекающего маневра слежка
ослабнет, - виновато начал он. - Во всяком случае, другого
выхода у меня все равно не было...
- Когда она должна это сделать? - устало спросила Сара.
- Ну-у, - протянул Евгений, - определенно мы с ней не
договаривались. Примерно через две-три недели, если я не
появляюсь. Я думал, что за это время можно либо найти компромисс
с... ну, в общем, с вами... либо окончательно потерять надежду
на мирное разрешение ситуации.
Сара, казалось, сомневалась: слова Евгения звучали логично... но
интуиция не позволяла ей поверить до конца. Как он мог так
рисковать собственной женой? И если даже допустить, что у него
действительно не было другого выхода - почему он не рассказал
обо всем сразу? Тем более, по его же собственным словам, он
беспокоится за Юлю...
Но Сара не стала спрашивать его об этом: очевидный ответ -
"времени оставалось еще много, я успел бы рассказать" - с равным
успехом мог быть и правдивым, и нет...
***
На следующее утро, попытавшись выйти, Евгений обнаружил, что
дверь снова заперта. Он подергал ее так и эдак, еще надеясь, что
это просто недоразумение - но напрасно. В досаде он рванул ее
изо всех сил... Но тут же понял, что если он снова изолирован,
то и наблюдение за ним восстановлено. Хорошо же он будет
смотреться, кидаясь на дверь, как дурной баран!
Евгений быстро отошел от двери, стараясь не показать
наблюдателям своего огорчения. Он постоял немного у окна, глядя
на сад, по которому прогуливался еще вчера вечером, потом
вернулся к кровати, лег, не раздеваясь, поверх одеяла и
погрузился в невеселые размышления.
Конечно, в самом факте столь быстрого лишения предоставленной
свободы не было ничего удивительного. Евгений хорошо понимал,
как озадачена и разозлена сейчас Сара - для нее непривычно
допускать ошибки! Ведь она была совершенно уверена, что добилась
от Евгения согласия на сотрудничество, что вся ситуация
разрешится быстро и спокойно. А теперь она станет предельно
осторожной, будет тщательно проверять каждое его слово...
Время тянулось медленно, делать ничего не хотелось... да и какой
смысл, если нет никаких шансов вновь завоевать доверие? Теперь
надежда только на второй комплект писем - и на помощь друзей!
Другого выхода нет и быть не может...
...Больше всего Евгений опасался допроса под наркотиком. Он был
уверен, что в одурманенном состоянии не сможет противостоять
настойчивым расспросам и неминуемо выдаст управление
случайностями! И даже Тонечку - если логика допроса будет
достаточно многосвязной...
А ведь вполне возможно, что бывшие коллеги выберут именно такой
вариант недобровольного сотрудничества! Но что он может сделать
в этой ситуации? Правда, перед вводом наркотика обязательно
нужен подробный медосмотр - до сих пор ничего подобного не было.
Значит, минимум день в запасе... но к медосмотру могут
приступить в любой момент!
Словно отвечая на его мысли, в комнате неожиданно появился
охранник.
- Пойдемте! - прозвучал короткий приказ. - С вами хотят
побеседовать.
- Кто? - вяло спросил Евгений, поднимаясь. - Сара?
Охранник не ответил, но молчание его было достаточно
многозначительным... и внезапно Евгений понял, с кем именно ему
предстоит беседа! Ну конечно: шефу больше нет смысла ждать, пока
его бывший подчиненный осознает свои ошибки и вернется в лоно
родной службы. Теперь он будет сам задавать вопросы...
В полном молчании и под бдительным взглядом охранника Евгений
прошествовал по пустому коридору до двери с табличкой "220".
Охранник толкнул дверь, пропуская пленника вперед - и, несмотря
на угнетенное состояние, Евгений с любопытством огляделся.
Возможно, комната и была когда-то лабораторией - но сейчас ее
явно использовали в качестве склада или, вернее сказать, свалки,
стаскивая сюда "на время" все, что становилось лишним в других
помещениях. И теперь с приборными стойками причудливо
соседствовала конторская мебель, а шкафы и стеллажи были забиты
самой разнообразной аппаратурой. На всем этом почти первозданном
хаосе лежал толстый слой пыли.
Свободным оставался только небольшой пятачок у самой двери.
Здесь, резко контрастируя с обстановкой, стояли два кресла -
одно напротив другого. Сопровождающий указал Евгению на одно из
них, коротко приказал "ждите!" и вышел.
Евгений покорно уселся. Похоже было, что Гуминский хочет
побеседовать с ним наедине. Неужели речь снова пойдет о старом
ультиматуме?.. Скорее всего - иначе зачем такие тайны! Одно
только хорошо: если шеф намерен и дальше избегать свидетелей,
можно не бояться допроса под наркотиком. Ведь без Сары или
медиков ему с этим не справиться...
...Гуминский возник в дверях неожиданно. Плотно прикрыл за собой
дверь, поздоровался коротко, шагнул к креслу, не спеша уселся,
устраиваясь поудобнее. Евгению неожиданно стало смешно:
происходящее напоминало спектакль, причем довольно бездарный -
что еще за пародия на задушевную беседу? Веренкову подражает,
что ли?
- Мне очень жаль, что все так получилось, - начал Гуминский.
Евгений, не выдержав, перебил:
- Только не забудьте сказать, что я сам во всем виноват!
Шеф не принял насмешливого тона, ответил миролюбиво:
- Не во всем. Хотя, конечно, во многом. Впрочем, исправлять
ошибки никогда не поздно. Или почти никогда...
Евгений удивленно взглянул на Гуминского: какой-то слишком уж
дешевый прием! Или он всерьез?..
- Вы ведь хотели вернуться, - спокойно объяснил Гуминский. - И
даже приходили к Яну... который совершенно справедливо направил
вас ко мне. Жаль, что вы не послушались его - сейчас все было бы
намного проще...
- Да уж, - снова не выдержал Евгений. - Тогда мое пребывание
здесь назвали бы служебной командировкой. Никаких проблем с
похищением!
- Ну-ну, не стоит так драматизировать, - улыбнулся Гуминский. -
Вам ведь нужна была помощь, за этим вы и обращались к Яну? Вы
столкнулись с неизвестным явлением, которое не смогли победить в
одиночку, правильно? Так какие проблемы: к вашим услугам опытные
специалисты, прекрасные лаборатории, тонкая сверхчувствительная
аппаратура, да еще с доставкой на дом... - шеф сделал небольшую
паузу и вдруг вкрадчиво спросил: - Только мне очень любопытно,
господин Миллер, что же вы все-таки собирались изучать с ее
помощью? Не Сэма же, в самом деле...
Вот оно! Евгений внутренне сжался, но ответил твердо:
- Почему же, интересно, не Сэма? А кого еще? Или вы думаете, что
я ставлю опыты над собственной женой?
- Ну, после ваших совместных "шпионских страстей" подобное
предположение не выглядит совсем уж невероятным, - улыбнулся
шеф. - Только я позволю себе другой вопрос. Скажите, вы случайно
поселились так близко от замка Горвича? Если бы мы, скажем,
предложили вам перебраться в Северную провинцию... или хотя бы в
