ударили! Ну тогда и пришельцы чем-то ударили. То ли газом, то ли еще чем.
Кто как стоял, так и умер. Без звука! До весны трупы стояли.
- Эти сказки я уже слышал, - Георгий вложил ручку в его вспотевшую руку.
- Давай, Михаил Константинович, пиши бумагу. И не шепчи, говори громко.
Здесь есть микрофон, только мой. И все, что ты уже рассказал, записано на
пленку. Могу дать послушать. А не напишешь бумагу, я случайно эту пленочку
потеряю. И пусть ее пришельцы послушают.
Ворожцов ссутулился и сквозь мучную пыль на лице проступила тяжелая
багровость.
- Н-ну ты... тоже, как пришелец.
- С кем поведешься, от того и наберешься.
- А какое мне будет поручение? За ними следить?
- Что ты наследишь? Уже сейчас в штаны навалил... На днях мне надо
уезжать отсюда, а я никак не могу найти Васеню.
- Его и искать нечего! - слегка воепрял Ворожцов. - Он в Нижних Сволочах
живет...
- Жил, - поправил Георгий. - Да позавчера зарезал одного приезжего и
сбежал. А этот приезжий был... в общем, нашим человеком.
- Васеню я найду! - он обтер руку о штаны и примерился ручкой к бумаге. -
Я его, урода, из-под земли достану.
- Достань. И привези мне живого. Он обязательно спросит, как ты с моей
женой тут поразвлекался, скажи, плохо дело. Потому что это не фермеры, а
сотрудники службы безопасности. И в самый неподходящий момент явился один из
них, молодой парень.
Тебе пришлось стрелять по нему из автомата и бежать. Ты не знаешь, убил
или нет, но тебя теперь ищут.
- Он поверит?..
- Сначала поверит. Сразу же проси помощи, чтобы спрятал тебя в надежное
место на неделю-две. Дескать, знаешь, что КГБ скоро отсюда уедет: моя жена
проговорилась.
И надо пересидеть это время. - Поспелов толкнул руку Ворожцова. - Ты
пиши. Слушай и пиши... Потом Васеня оставит тебя одного или под чьим-то
присмотром и уедет или уйдет. А когда вернется, скорее всего, скажет, что
нашел место, где можно спрятаться, и поведет тебя. В этот момент его и нужно
взять. Не знаю, как хочешь, но чтобы доставил его мне живого. Сделаешь все
как я сказал, - он продиктовал последние строчки и забрал расписку, положил
в карман. - Не сделаешь - пришельцы тебя спрячут под камни, как тех мужиков
с вертолета. Я даже рук марать не стану.
Георгий достал еще один лист бумаги, положил на коробку - Ворожцов глянул
на него с тоскливым страданием.
- Ничего, потрудись еще. Сейчас уже будет легче. Напишешь все о себе, о
Васене и его окружении. Подробно и мелким почерком. Бумаги мало. А под утро
я тебя отпущу.
Он не стал даже запирать темницу, притворил дверь и поднялся наверх. В
коридоре и на кухне почему-то горел свет, а дверь в спальню "жены"
распахнута настежь. И никого не видать. Нигде!Поспелов заглянул в свою
комнату - Рем спала, свернувшись калачиком под простыней, ветер сквозь
открытую форточку вздувал легкую занавеску...
- Георгий? - вдруг послышался голос Татьяны с чердачной лестницы. О,
Господи...
Я так напугалась... Везде свет горит, а тебя нет.
Дверь черного хода тоже была открыта настежь и сквозняком выдувало на
улицу марлевую занавесь, повешенную от комаров...
В тот же вечер, когда Заремба вернулся из Карелии и, не заглянув в
контору, уехал домой, в одиннадцатом часу внезапно позвонил физик Меркулов,
чего никогда не позволял себе. И звонил по спецсвязи - значит, сидел еще в
конторе и, видимо, ждал возвращения начальника. Всегда вежливый и несколько
самоуглубленный физик говорил возбужденно и не просил, а требовал, чтобы
Заремба приехал сейчас на работу. Полковник не отказывался, не выяснял сути
дела, только спросил, нельзя ли встречу отложить до утра, и получил ответ,
еще более настораживающий:
- Утром, Александр Васильевич, нужно принять решение.
Если Меркулов заволновался, значит неспроста, и Заремба, уже хорошо
полечивший язву пивом, уселся за руль своей "девятки" и покатил в контору.
Ученые-физики у Зарембы появились, когда грянул гром Чернобыльской АЭС.
Подбирали их из числа сотрудников многочисленных тогда НИИ и КБ оборонной
промышленности, производящей ядерное оружие. Это были отличные специалисты,
кандидаты и доктора, ученые-практики с аналитическим мышлением, но в
большинстве своем очень далекие от оперативной работы. Они делали
основательные экспертизы и заключения, умели излагать их популярным языком и
становились совершенно беспомощными, когда дело касалось конкретного
оперативного действия. Переучить их оказалось невозможно, и потому военные
звания к ним так и не пристали; они остались просто физиками. Кстати
сказать, и звания им давали только низшие, не то что комсомольцам и
партийцам, переведенным в службу безопасности: как был Меркулов старшим
лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый доктор наук едва
выслужился до майора.
С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел
служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до
этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии -
докторскую диссертации по технологической безопасности производства
химического ибактерологического оружия.
Дежурный опер в приемной, как всегда, смотрел телевизор, а физик, не
выпуская из рук своих сверхсекретных папок, накручивал километры, расхаживая
взад-вперед торопливым, сбивчивым шагом сильно взволнованного человека.
- Наконец-то! - выдохнул он облегченно. - Слава Богу!
Заремба впустил его в свой кабинет, запер дверь и сразу же сунулся к
холодильнику за пивом: возбуждение Меркулова передавалось, как ядерное
излучение, и сразу же заныла приглушенная было язва...
- Ну, чего ты, рома? - напустил он цыганскую веселость. - Садись, пиво
попьем, пожар в груди потушим...
Потушить ядерный котел физика ничем было невозможно. Меркулов грохнул
папками по столу, сел, но снова вскочил, забегал, меняя одни очки на другие.
- Я не паникер, Александр Васильевич! Я специалист и хорошо знаю свое
дело!
- А кто же в этом сомневается, дорогой! - засмеялся полковник. - Кто же
тебя так разогрел? Кто обидел?
- Да никто, - несколько смутился физик. - Я сам себя... Нужно немедленно
остановить эксперимент на втором энергоблоке Ленинградской АЭС! Немедленно!
Иначе завтра, максимум послезавтра будет еще один Чернобыль!
- Что за эксперимент? Кто проводит?Почему? С какой целью? - выдал очередь
вопросов Заремба.
- Вот, я так и знал! - задергался Меркулов. - Обязательно появятся
вопросы!
Поэтому нужна была неотложная встреча. Я все обосную, все докажу с
цифрами и фактами. Запланированная диверсия. Докажу!
- Давай. А то ты начал с конца, с вывода.
- Мне можно верить на слово, Александр Васильевич!
- Я-то могу поверить, - спокойно отпарировал полковник. - Но мне же
придется идти наверх обученным и вооруженным до зубов. Так что давай, рома,
по порядку и с самого начала. Да с холодной головой, как советовал товарищ
Дзержинский.
Меркулов перетасовал папки и снова смутился.
- Если с начала, то я сбегаю в кабинет. Там материалы остались, думал, не
пригодятся...
- Ничего, я подожду, - Заремба отхлебнул пива.
Едва физик скрылся за дверью, полковник вызвал дежурного по селектору.
- Объяви "Грозу" по ядерным объектам, - распорядился он. - Поднимай
опергруппу, службу обеспечения, закажи борт на Питер. В общем, все по
расписанию. И жди команды.
- Опергруппа только что прилетела с "Грозы", - посетовал тот.
- Я тоже с "Грозы"! - зарычал Заремба, что делал лишь в исключительных
случаях.
- А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное
положение!
День и ночь под ружьем стоять будут!
Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и
осторожно заметил:
- Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе
конторы.
- Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, - напустив
вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали
ботинки физика...
Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер,
поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков,
способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя
горячечность, молодой порыв - вещи, конечно, исправимые, - его можно было
уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в
уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство
начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников,
когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало
открыть как козырную карту в самый подходящий - и единственный! - для него
момент.
Физик принес еще одну папку - с газетами, - разложил, рассортировал по
столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку
тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.
- Как думаете, что это?
- Заставка, - пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. Не
хватало текста - закрыли дырку.
- Верно. Только заставка эта - схематичный разрез ядерного реактора, -
пояснил Меркулов. - А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение
сверхновой звезды - это в астрономии.
- И что же означает этот ребус?
- Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки
указывает на слово "Санкт-Петербург". Приложите линейку и посмотрите.
Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт-Петербург
- ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая
зарисовка.
- Ну, это еще не предмет для таких заключений! - Заремба намеренно
небрежно откинул газету. - Может быть простым совпадением.
Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на
всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.
- По теории вероятности - да, возможно, - прокомментировал он. - Даже то,
что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что
все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и
датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! -
Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине.
- Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в
Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая
облачность и грозовые дожди, как здесь написано.
- А сегодня какое?
- Сегодня пятнадцатое!
- А есть, что ты не допускаешь? - оторвавшись от стола, спросил Заремба.
- Что не укладывается в теорию вероятности?
- Есть! - почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще
одну газету, изрядно потрепанную. - В теорию вероятности не укладывается то,
что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт.
В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно
такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму,
точнее, на дату - 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом.
Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была
выпущена газета - за неделю до события! - встал, допил пиво из бутылки,
поставил ее на окно за портьеру.
- Эти газеты... Ты сам собрал?
- Нет. Два дня назад их привез один... чудак из Новосибирска.
- Почему чудак?
- Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне
через наши заслоны целых полдня.
- Подлинность газет проверял?
- Разумеется.
Заремба открыл еще одну бутылку - язва все сильнее грызла желудок...
