когда министр внутренних дел предложил в помощь войска...
...Висящее в воздухе напряжение словно сгущалось с каждым его шагом -
и все-таки он невольно улыбнулся, вспоминая, скольких трудов стоило после
этого уговорить министра, что в войсках надобности все-таки нет...
Впереди просветлело - аллея кончалась. Пришел... Веренков отступил
чуть в сторону, укрываясь за кустами, и осторожно выглянул из-за них.
Здание открылось перед ним все сразу, и он внимательно осмотрел его. Все
спокойно, тихо, ни души вокруг. Два окна то ли разбиты, то ли открыты -
далеко, не разобрать... Из разрубленной надвое крыши печально торчит
хвостовая балка вертолета, под ней на карнизе и на земле - куски лопастей.
Лужайка перед домом чиста - никаких распростертых тел или чего-то
подобного...
Куда же делись люди? По оценке начальника охраны, внутри периметра
оставалось десять человек - не считая тех, кто прилетел на вертолете... Из
этих десяти один убит, другой без сознания - по крайней мере, был без
сознания четверть часа назад. Сколько прилетело, неизвестно - экстренные
запросы на все ближайшие аэродромы ничего не дали. Похоже, вертолет или
прибыл издалека, или просто стоял у кого-то во дворе... Впрочем, тут
Гуминский прав - там могло быть не больше трех...
Но десять человек - это целая толпа, они должны создавать какой-то
заметный шум, деятельность, особенно в чрезвычайной обстановке... если,
конечно, живы... Или они все забились в какую-нибудь комнату? Час от часу
не легче: где их искать, да и в каком они состоянии? Кто из них может
представлять опасность?..
Веренков покачал головой. В глубине души он надеялся, что внешний
осмотр даст достаточно информации, чтобы избежать неприятного путешествия
по зданию, но увы... Ничего не поделаешь, придется идти дальше...
Он достал рацию, включил ее и коротко доложил об увиденном. Это была
полицейская рация, позаимствованная у прибывшего патруля. Она работала на
другой частоте, и его не могли подслушать на базе. Правда, его слышали все
другие патрули в радиусе двадцати километров, поэтому приходилось
осторожно выбирать выражения...
Когда он сказал, что собирается идти внутрь, Майзлис всерьез
забеспокоился:
- Ты уверен, что стоит это делать? Может, вернешься? Или хотя бы...
Он не стал договаривать, но Веренков понял, что он хотел сказать:
"Хотя бы оставишь рацию включенной?" Он вздохнул: сколько можно! Десять
минут назад все было обговорено, и вот опять!.. Включенная рация, конечно,
может помочь - ему персонально. Но что, если здесь происходит нечто такое,
о чем "широкой общественности" знать не стоит? Это было одной из главных
причин его одиночной экскурсии - и прямая трансляция на полицейском канале
плохо увязывалась с этой причиной...
Конечно, тревогу Майзлиса можно понять - но только пока эта тревога
не становится назойливой...
- Хватит, - прервал Веренков. - Все остается, как договорились. Конец
связи!
С этими словами он выключил рацию и медленно, не прячась, пошел через
лужайку к крыльцу...
...Первое, что он увидел, распахнув тяжелую дверь - направленный
прямо в лицо пистолет. Веренков качнулся было назад, но его остановил
резкий голос Гуминского:
- Стоять!
Он замер. Гуминский, смерив его взглядом, усмехнулся:
- Прорвался-таки? Упорный ты, Ян, даже завидно! Ну, заходи, заходи,
раз уж пришел... И руки вверх!
Ствол чуть пошевелился, показывая Веренкову, куда именно ему следует
двигаться. Он осторожно, не сводя глаз с пистолета, сделал несколько шагов
вправо, поднял руки - дверь захлопнулась, отрезая путь к спасению.
- Ты с ума сошел, Дмитрий, это точно! - со злым отчаянием (ну надо же
было так влипнуть!) обратился он к Гуминскому. - Чего ты добиваешься?
- Ты жить хочешь? - прервал его тот. - Тогда заткнись и перебирай
ногами!
Прижимаясь спиной к стене, Ян пятился до тех пор, пока не оказался в
углу возле лестничной площадки. Боковым зрением он видел лежащего человека
- убит? усыплен? - но не мог сообразить, кто это...
- Все, хватит елозить по стене, - остановил его Гуминский. - Теперь
присаживайся...
- ??
- Садись, говорю! И не вздумай опускать руки... Когда сядешь, можешь
оглядеться как следует: увидишь немало интересного...
Как ни странно, Ян почти не удивился, встретившись глазами со
стоявшей на лестнице компанией. Может быть, изначальная готовность к чему
угодно помогла ему? Однако есть вещи, к которым нельзя быть готовым...
Веренков ощутил это, когда попытался позвать Сару, но она не ответила
ему, и он понял, что никогда, никому больше она уже не ответит... С его
опытом не нужно было смотреть дважды, чтобы поставить безнадежный диагноз.
"Но может быть, - мелькнула мысль, - это все-таки внушение?"
Но честный, уже без экстрасенсорного тумана, взгляд Дэна рассеял
надежду: нет, не внушение... и помочь тут нельзя!
Сергей переводил взгляд с Веренкова на Гуминского так, словно не мог
поверить своим глазам. Ян невольно улыбнулся: уважение к авторитетам
трудно изжить даже в экстремальной ситуации!
Инга смотрела едва ли не сердито: старый дурак, ничего не сумел
сделать! Хотя мелькала в ее глазах и чисто женская жалость к слабому...
А встретить взгляд Евгения Веренков так и не рискнул - даже будучи
уверенным, что в нем не будет ни обвинения, ни упрека...
...Потом он снова посмотрел на лежащего. Теперь он вспомнил, кто это:
Валерий, лучший друг Евгения. Слава богу, не мертвый - спит... пока! И его
жизнью нельзя рисковать нельзя ни в коем случае! "Господи, какая ерунда, -
одернул себя Веренков, - как будто чьей-то жизнью можно рисковать?!"
Но как бы там ни было, что теперь делать?...
Черт возьми, надо было оставить рацию включенной! Хотя...
Спецподразделение еще не прибыло - а от обычных патрулей, или, тем более,
от перепуганных охранников, толку в этой ситуации чуть...
- Чего ты хочешь? - Веренков снова повернулся к Гуминскому. - Ты
можешь объяснить?! Между прочим, не рассчитывай, что сумеешь убежать:
подлеты к базе охраняются...
- Твоя аккуратность, Ян, - вздохнул Гуминский, - порой граничит с
идиотизмом. Да я, честно говоря, не особенно рассчитывал на бегство!..
- На что же ты тогда рассчитывал?! Послушай, может быть...
- Может быть, хватит трепаться? - перебил его Гуминский. - Я почти
уверен, что ты пришел сюда один, но все-таки предпочитаю поторопиться. На
всякий случай! - Он повернулся к Евгению: - Ну, что, Миллер, убедились,
как вредна самодеятельность? Ваш учитель тоже оказался в весьма глупом
положении... И ему может стать совсем плохо, если вы не расскажете мне,
как уничтожить бесконтактное убийство! Ну?
- Это что, - попытался усмехнуться Евгений, - уже вопрос принципа?
Идефикс?
- Вот это вас совершенно не должно волновать! И пусть я трижды сошел
с ума, но сила на моей стороне. У вас, Миллер, сейчас есть одна проблема:
сохранить жизнь себе и вашим друзьям. Для этого вы должны подробно
рассказать мне о бесконтактном убийце из замка Горвича! Причем так, чтобы
я поверил...
Веренков вздрогнул: из замка Горвича! Так значит, все происходящее -
странно, но похоже на правду - действительно связано с Антониной Горвич, с
тем давним расследованием... Буквально связано: ключ к бесконтактному
убийству в замке Горвич... Но почему его обязательно надо уничтожать, да
еще вот так?! Нет, нельзя было оставлять Гуминского "наедине" с
чрезвычайной программой!
- Дима, - тихо позвал Веренков, - ты уверен, что ты правильно
поступаешь? Что бы это ни было... неужели это явление настолько опасно?
- Ты сам настаивал на закрытии всего, что с ним связано, - не
оборачиваясь, бросил Гуминский, - еще раньше, когда эта история только
начиналась. Выходит, чувствовал возможные последствия? Так какие у тебя
сейчас претензии ко мне? Честное слово, я не хочу быть следующим после
Лантаса!
- Да не тронет она вас! - в полном отчаянии, уже теряя самоконтроль,
выкрикнул Евгений. - Не тронет, если вы этого боитесь! Особенно теперь,
когда Сэм...
- Так значит, все-таки она? Кто? - быстро переспросил Гуминский. -
Антонина Горвич, я правильно понял? Точнее, некий ее информационный аналог
- то самое, что позволяет убивать. Интересно, как вы узнали о нем?
Экстрасенсорные способы вам недоступны, значит, есть вполне материальные
возможности...
Он выжидающе посмотрел на Евгения, но тот молчал. Гуминский повысил
голос:
- Миллер, мне надоело ваше упрямство! Но я не обманываю вас, говоря,
что сохраню вам жизнь...
- Обманываете, - безнадежно отозвался Евгений. - Вы слишком боитесь,
что я успею раньше... Господи, если бы я действительно мог это сделать!
Гуминский недобро усмехнулся.
- К счастью для меня, еще не можете! И я не собираюсь позволить
вам... Все, хватит разговоров! - неожиданно прервал он себя. - Или вы
начинаете рассказ, или... Вы готовы сделать выбор между своими друзьями и
"бесконтактным убийцей"? Что вам дороже?!
Шеф недвусмысленно вытянул руку с пистолетом прямо к голове Валерия,
и Евгений понял, что это не блеф, что сейчас раздастся выстрел...
- Хорошо, - очень тихо сказал он. - Я расскажу.
("Никому не говори о ней пока, - отчетливо вспомнились слова Сэма, -
это ее погубит, я чувствую! Вначале надо как-то привязать ее к этому
миру..." Никому не говори... Впрочем, Сэм уже не узнает о его
предательстве, он умер раньше своей подруги...)
- Только я не знаю точно, как ее уничтожить, - бесцветным голосом
продолжал Евгений. - Может быть, уже после моего рассказа Тонечка
перестанет существовать... Может быть...
Произнесенное вслух имя словно создало какую-то мощную пронзительную
ауру - даже Сергей почувствовал это, хотя и не знал, о ком идет речь...
Однако эсперы мгновенно поняли, что к чему. "Так вот что хотел сказать
Евгений в своем письме! - вспомнил Дэн. - Теперь понятно, почему он
подобрал такие цитаты..."
Но сам Евгений уже ничего не помнил и не ощущал, он с трудом цеплял
одно слово за другое, тут же забывая сказанное. Он начал было описывать
свою первую встречу с астралом Тонечки, сбился, начал с начала... Инга
видела, что еще немного, и его снова придется откачивать. Она в отчаянии
взглянула на Дэна. "Неужели нет другого выхода?! - словно говорили ее
глаза. - Узнать, что она жива и тут же стать свидетелем окончательной
смерти!"
Тонечка жива? Свободный астрал? Да, они слышали о таких вещах, но
встречать не приходилось. Тогда она действительно "перестанет
существовать" после рассказа: нет ничего проще, чем порвать астральные
связи в мире реальных вещей, и нет ничего сложнее, чем их установить!
- Это призрак в замке Горвича, - в который раз повторил Евгений. -
Что-то непонятное... Ее можно увидеть, только не каждому. Может быть,
вы...
Ему что-то мешало смотреть, но он не осознавал, что плачет. Помимо
воли Гуминский почувствовал угрызения совести, и желая заглушить их,
сказал резко:
- Послушайте, Миллер, рассказывайте все, о чем догадываетесь. Подряд,
без пауз и без повторов! В ваших сомнениях я разберусь сам...
Евгений безнадежно попытался продолжать, но голова совсем
отказывалась работать, наваливалась опустошающая слабость. Он, забыв о
наведенном пистолете, опустил руки и ухватился за перила, чтобы не
упасть...
Глядя на него, Веренков почувствовал, что еще миг, и Евгений уйдет
навсегда, как только что ушла Сара. И с ним исчезнет не только тайна, к
